Амплуа — первый любовник - Волина Маргарита (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
А теперь о загадочном исчезновении Дикого.
Молодые супруги Валя и Жорик в то время жили в двухкомнатной квартире на улице Льва Толстого. (После «угла» за шкафом двухкомнатная квартира… Блеск!) Квартира была комфортабельная, но без телефона. И потому Менглет наведывался в театр ежедневно, чтобы узнать, нет ли перемен в расписании, срочной замены спектакля, срочного ввода…
И вот одним июльским днем — в июне Дикий поставил «Мещан» М. Горького, наверное, это произошло в конце июля — Менглет отправился в театр. Войдя со двора, служебным ходом, он приветливо улыбнулся горбатенькой «привратнице» (возможно, еще суворинских времен) и хотел пройти по своим делам, но «привратница» его остановила, прошептав:
— У нас большие неприятности с Алексеем Денисовичем…
— Неужели запил? — прошептал Жорик.
А с Диким это случалось. Однажды он пьяный заснул в кабинете, а ночью, шатаясь, бродил по театру. Актеры ему это прощали, прощал и Жорик…
Если бы. «Привратница» вытерла слезы и прошептала еще тише: — Алексея Денисовича… арестовали.
…«Большой день»… Темное фойе. Только что закончилась репетиция, Жорик в фойе — один. Он рад успеху Олежки, но ему все же немного грустно. Почему Алексей Денисович не дал ему, хотя бы в очередь, сыграть летчика Голубева. Голубев роль бесцветная, но он репетировал бы с Диким!
Кто— то обхватил его запястье пальцами и прошептал:
— Ты еще у меня заблестишь!
«Алексей Денисович?»
Но Дикий уже прошел мимо.
Будто не он прочитал его мысли… Не он — решил его утешить?
Дорогой Алексей Денисович…
Мудрый Алексей Денисович…
И… занавес. Спектакль окончен.
Глава 5 Диковцы
…Вскоре после ареста Дикого Борис Андреевич Бабочкин и был назначен главным режиссером БДТ. Менглет уверяет: «Бабочкин отказывался от должности главрежа!» Возможно, но после ареста Дикого Борис Андреевич сел на его место в его кабинете… Возможно, чтобы не сесть в другое место вместе с Диким…
…Что произошло раньше — назначение Бабочкина главрежем или общее собрание труппы БДТ, на котором поносили, оплевывали, уничтожали Алексея Дикого, — Менглет забыл. Но Георгий Павлович убежденно заверяет Борис Андреевич Бабочкин на собрании не присутствовал. Диковцы все как один молчали, подавленные и удивленные. А удивляться-то было нечему! Маршал Егоров — на пороге смерти. Киршон — «проходимец», «двурушник», все пьесы его, в том числе и «Большой день», «фальшивые». Вскоре его ждет тюрьма и смерть. А пресловутые «друзья-язычники» Дикого? Павел Васильев — поэт, дружески распекаемый Горьким, — враг народа. Кстати, самого Алексея Максимовича уже нет на свете. Серго Амаглобели — директор Малого театра, создатель теории «бесконфликтности» — враг народа. Один из интереснейших русских прозаиков Борис Пильняк -враг народа. Не «друг язычник» студии, но один из ближайших друзей Дикого Евгений Замятин, автор «Блохи» (по «Левше» Н. Лескова), — сбежал, падла, за границу (возмущались оставшиеся).
И сам— то Дикий… Да, впрочем, он и не Дикий, а Диков! Младший брат украинской актрисы Диковой, жены антрепренера Суходольского! Придумал себе псевдонимчик Дикий и в паспорт вписал! «Дикий», мол, я -неукротимый, никому не подвластный. Что хочу, то творю. Хочу поехать в Палестину — еду! А зачем? — ставить спектакль в еврейском театре «Габима»!… А может быть, с сионистами снюхаться?!
Бдительными надо быть, товарищи, допустили врага народа к руководству БДТ, надо честно сознаться — бдительность потеряли! Алкоголик, карьерист, приспособленец… Искусство его, что верно, то верно, «для чернокожих», а не для советских людей. Да и надо же такое выпалить… Спьяну, конечно… Но все равно — это дискриминация негров! А что он натворил в БДТ? Сыночка Кашутина привез и сразу в «Славу» впихнул… Среди молодых бэдэтэвцев — таких почтальонов Студенцовых навалом, и не пьяных, как его сыночек, а трезвых комсомольцев… И в той же «Славе» ведущую роль Матери — с большой буквы, Матери сыновей-героев, дал двадцатипятилетней Галине Степановой! Степанова справилась! Но зачем?! Что, в БДТ пожилых героинь мало? Монахова — угробил! Монахов тяжело болел и умер от болезни… А почему он заболел? Потому, что Дикого не переваривал. В «Ричарде III» (монаховский спектакль!) курносой Якуниной — королеву Маргариту?! Голос, темперамент — весь монолог на одном дыхании! Да! Но все чересчур! А Ричмонды в том же «Ричарде» — мальчик Петрейков и Александр Дегтярь, «кузнец Вакула»… В один спектакль — сразу двух диковцев на одну роль! Зачем? Чтобы коренных бэдэтэвцев — выпихнуть! Карпова — шлюха, не актриса. Менглет — актер с будущим! И уж он-то всегда в ансамбле, не орет, как Якунина, чтобы партнеров заглушить… А к чему он старикашку Массина из Москвы вывез: бывшего актера бывшего Театра имени ВЦСПС? Его спрашивают: «Зачем?» Отвечает: «Я буду ставить „Грозу“. „Ну а Массин тут при чем?“ Отвечает: „Массин будет играть Кабаниху“. — „Ну а Катерину — разумеется, не Никритина или Казико, а… Любовь Горячих?“ От горшка — два вершка, рот пучком, и голос как у охтинской торговки.
Да! Его «постоянная» совсем обнаглела. Одевается в магазине «Смерть мужьям» — благо мужа нет! Вся в заграничном импорте, русалка бесхвостая! Дикий загремел не за что-нибудь, а за «бытовое разложение». Нет! Пожалуйста, не спорьте! Он БДТ в бардак превратил. Да! Но это не главное. Дикий — английский шпион! Что?! Валентин Стенич — любовник супруги Дикого… Он ее и его завербовал! Шутите? Нисколько! Александру Александровну Дикий оставил в Москве стеречь квартиру! Она к нему наезжала, вернее, к Стеничу…
…Земля горела под ногами диковцев, но, как ни странно, пятки им не обжигала. Неуютно стало им в БДТ, тошно — и все! Менглет (вновь) подумывал о Театре сатиры… Но Театр сатиры не был в те годы для Менглета своим… А диковцы были своими, братьями-сестрами по буйной диковской крови. И Менглет решил: создать свой «театр Дикого» — из диковцев! Все они (Менглет в этом не сомневался — все, ну, почти все) хотят сохранить в себе Дикого: его размах, его широту, его точный прицел, его современное видение драматурга.
В БДТ уже не было Петра Ершова — он уехал в Москву весной 1937-го, потому что за год ни разу не вышел на сцену! В Москве его ждала новость: двое близких знакомых были арестованы. Менглет об:)том не подозревал. Ну а если бы ему эта «новость» была известна… Он все равно позвонил бы в Москву Ершову: в его честности, принципиальности и преданности художнику Дикому Менглет не сомневался.
Идея Менглета Ершова захватила. Начались телеграммы из Москвы в Ленинград, из Ленинграда в Москву и бесконечные разговоры (оставлявшие брешь в кармане) по междугородному телефону. Расхождения во взглядах у Менглета с Ершовым не возникало. Театр, по их мнению, негласно должен был стать «театром Дикого», а гласно — просто русским драматическим театром в какой-нибудь отдаленной от Москвы республике, где постоянно действующего русского театра еще не существует. Ершов стал обивать пороги Всесоюзного комитета по делам искусств. И не без результата — предложили Тбилиси. Но в столице Грузии русский театр испокон веков процветал, а создавать второй театр (да еще для военных) ни Ершову, ни Менглету не светило.
По словам Ершова, во Всесоюзном комитете его в общем-то поддерживали. Полную поддержку нашел и Менглет — у диковцев. Главный режиссер БДТ Менглета не поддержал. Борис Андреевич Бабочкин уговаривал его остаться в Ленинграде, обещал роли, достойную будущность. Жорик был непреклонен. Он ценил талант Бабочкина, уважал как человека, но Менглет хотел создать негласный «театр Дикого» — и все тут.
— Подавайте заявление! — сказал Борис Андреевич.
Первым (решили — по алфавиту) пошел на прием к Бабочкину кучерявый Бабин. Не приобретение ни для какого театра — но милый до невозможности. Вася положил заявление на стол… Бабочкин прочитал. И… начал его уговаривать остаться. Бабин был непреклонен!
Борис Андреевич подписал заявление. Отворил дверь, хотел спросить: «Ну, кто еще хочет уходить?» Но не спросил, ибо увидел почти всех диковцев, толпящихся у двери. По-диковски широко откинув правую руку, Борис Андреевич сказал:
