Криминальная Москва - Хруцкий Эдуард Анатольевич (мир книг .TXT) 📗

У академика было только одно условие: предварительно показать драгоценность своему ювелиру.

Художник согласился, академик ушел, унося заветные дензнаки, а художник отправился в райотдел милиции.

Нет, он не пошел заявлять на азербайджанского научного светилу. Дело в том, что отделение находилось в соседнем доме и у художника сложились добрые отношения с ребятами из райотдела.

Художник оформлял им в порядке шефской помощи всевозможные стенды для ленинской комнаты, милиционеры же присматривали за его мастерской, в которую привозили на реставрацию весьма ценные вещи.

В тот вечер, оформляя очередной стенд, он рассказал своим друзьям из уголовного розыска о предстоящей сделке. Его милицейских друзей эта история почему-то заинтересовала, и они попросили провести встречу на их территории, конкретно в Даевом переулке.

Поехали на «Жигулях» участкового инспектора. Он сам сидел за рулем. В назначенное время к машине подошли академик и ювелир-эксперт. Они сели в салон. Ювелир взял в руки колье и начал рассматривать бриллианты.

— Да, — сказал, — та самая вещь.

Внезапно рядом затормозила «Волга» с милицейскими номерами.

Из нее вылезли трое, подошли к машине.

— Уголовный розыск, — представились они и предъявили документы. — Мы должны задержать этих двух людей.

В считанные минуты ювелира с колье и академика пересадили в «оперативную» машину, и она рванула вниз по переулку.

Милиционер, сидящий рядом с художником, понял, что состоялся типичный разгон. Он выскочил из машины и открыл огонь.

Но «Волга» с сотрудниками уголовного розыска, ювелиром и заезжим академиком скрылась.

В городе был объявлен план-перехват. Но по горячим следам преступников «заловить» не удалось.

Два месяца все оперативные подразделения Москвы стояли на ушах. Уголовные розыски отделений ежедневно давали отчеты о проведенной работе по обезвреживанию преступников.

И что самое любопытное, никто не догадался сопоставить фоторобот с молодым начальником угрозыска 17-го отделения милиции.

Опознали и арестовали его только через два месяца. Взяли и его подельников.

Колье вернули художнику.

Дома у одного из них нашли фотографию, сделанную в ресторане «Арагви». Там он был запечатлен вместе с Борей Цыганом и человеком, которого я знал по кличкам «Умный» и «Сократ».

— Дело это у нас забрали, — добавил Карпец, — и почему-то поручили Управлению БХСС. Чем оно кончилось, я не ведаю, меня от оперативной работы отстранили.

Кстати сказать, следов этого дела я потом не нашел ни в каких документах МВД.

Под Новый год, 30 декабря 1981 года, в подъезд высотного дома на Котельнической набережной вошли трое прекрасно одетых мужчин с огромной елкой.

— Мы к Ирине Бугримовой, — сказали они вахтеру.

— А ее нет дома.

— Знаем, знаем, мы ее коллеги, артисты цирка, привезли Ирочке подарок. Елку.

Артисты были настолько вежливы и обаятельны, что вахтерша ни на минуту не усомнилась в их словах.

Она начала беспокоиться минут через сорок. Поднялась на нужный этаж, увидела елку, прислоненную к стене. Артистов не было. Они словно растворились в многоэтажном доме.

Терзаемая страшными мыслями, вахтерша бросилась к черному ходу.

Он был открыт.

Тогда она вызвала милицию. Приехавшая Бугримова не нашла в квартире своей уникальной коллекции бриллиантов. Часть из них всего два дня назад она надевала на новогодний прием во французском посольстве.

Дело под контроль взял адмотдел ЦК и лично его заведующий генерал-полковник Н.И.Савинкин.

Через три дня после ограбления в Шереметьевском аэропорту был задержан человек, улетавший в ФРГ. За подкладкой его пальто обнаружили несколько бриллиантов Бугримовой.

Курьер раскололся сразу и назвал имя Бориса Буряце. В его квартире и нашли ценности, принадлежащие известной дрессировщице.

Борис был спокоен. Он позвонил Галине Брежневой и стал ждать, когда чекисты оставят его в покое. Но этого не случилось. Курирующий следствие по этому делу зампред КГБ Семен Цвигун приказал Буряце арестовать.

Генерал армии Цвигун, он же писатель Мишин, лауреат Госпремии РСФСР за сценарии фильмов «Фронт без флангов» и «Фронт за линией фронта», точно знал, что его друг, генсек Брежнев, поддержит его. Так же, как в свое время, в 1952 году, и.о. министра госбезопасности Молдавии полковник Цвигун прикрыл бывшего первого секретаря республиканской партийной организации Брежнева от гнева самого Сталина.

Брежнев в тот момент уже стал секретарем ЦК, а в Молдавии началось знаменитое дело Павленко. В этой многомиллионной афере были замешаны руководители республики.

Сталин приказал устроить политический процесс. Цвигун сделал все, чтобы фамилия Брежнева не фигурировала ни в каких документах этого беспрецедентного по масштабам дела.

Но весьма опытный оперативник Цвигун забыл, что в политике нет друзей. Эта забывчивость стоила ему жизни. После тяжелого разговора с Сусловым, понимая, что его карьера рухнула, 19 января в 16 часов 15 минут он застрелился на своей даче в Усово.

И это тоже была победа бриллиантовой мафии.

Ровно за год до этих событий была ограблена музей-квартира Ал. Н. Толстого. Я живу в доме, который мрачно возвышается у въезда в Замоскворечье. Дом сей, как швейцар в дорогом ресторане, украшен медалями мемориальных досок. Кто здесь не жил! И те, кто сажал, и те, кто сидел. Сейчас выясняется, что виноваты были и те и другие. Короче, как сказал известный в свое время публицист Борис Агапов: «Охотник и дичь — одно и то же».

В квартире моей когда-то жил молодой полковник Василий Сталин. Давно это было. Потом в ней жили совсем другие люди, но жильцам, словно эстафета, переходила дверь. Да, представьте, именно дверь с огромным, старинной конструкции, английским замком.

Самое интересное, что дверь та была не входная, она защищала одну из комнат. Почему юный полковник врезал этот замок? От кого он запирался, оставалось загадкой. Надо сказать, что мне это бронзовое чудовище не мешало. Замок давно уже не работал, так что и забот никаких у меня не было.

Но однажды…

В этот вечер ко мне заехал Толя с друзьями — прелестной дамой, назовем ее Валерией, и неким молодым человеком по имени Леша. Представлен он был как режиссер студии «Молдова-фильм». Кстати, через некоторое время у него при обыске было изъято удостоверение именно этой студии и билет члена Союза кинематографистов. Лихие оперы за час выяснили, что Леша никогда не служил ни на одной киностудии страны и, конечно, не был членом Союза.

Но в тот вечер этот милый молодой человек рассказывал о своих творческих планах и, как любили говорить в «Кинопанораме», делился замыслами. Тогда я еще не знал, что «режиссер» был дважды судим и занимается исключительно кражей драгоценностей.

Мы чуть-чуть накурили и открыли окна, чтобы проветрить квартиру. Сквозняк. Внезапно сильно хлопнула дверь с замком. Потом что-то лязгнуло, как проржавевший затвор, и дверь в соседнюю комнату захлопнулась. Исторический замок сработал.

Мы все были в состоянии повышенной веселости и потому решили с Толей вскрыть дверь монтировкой.

— Не надо, — сказал хрупкий мальчик Леша, — у моей бабушки были такие замки. Дайте мне молоток и толстую проволоку.

Минут десять народный умелец из Бессарабии ковал на кухне нечто. Потом появился с профессионально сделанной отмычкой.

Кинорежиссер широкого профиля расправился с замком за три минуты.

— Это меня бабушка научила, — мило улыбаясь, сказал он.

Ну что ж, чему в молодости научили — от того потом и разбогатеешь. Вот такая история.

Но обратите внимание. Валерия приехала из Молдавии, Леша тоже. И семейство Щелоковых прибыло к нам именно из тех благословенных мест.

Покойный граф Алексей Толстой оставил своей супруге Людмиле Ильиничне огромное состояние. Оно заключалось не в деньгах на счете, а в драгоценностях, столовом серебре, картинах, антиквариате.

Время шло. Наследников у вдовы не было. И она решила завещать все государству.