Сеня. Миссия Наследной Йагини (СИ) - Полоскова Дина (электронная книга .txt) 📗
— И что? Ты и защищал. Не раз.
— Но тогда, когда я потерял память и оказался в Стае Темной Стороны. Тебе пришлось меня спасать. Ты чуть… Чуть не вошла в Стаю из-за меня! — голос мага сорвался, слышно было, как он страдает.
— И что? И что, Дар?! Ты из-за этого отстранился от меня? Оттолкнул меня?! Из-за ран, нанесенной тебе вампиршей, в то время, как ты пытался спасти ее жениха?! Ты… Ты…
— Я идиот, Сения.
— Да! Ты! Идиот! Как там говорит Даня — остолобень! Самый настоящий! Ты знаешь что! Ты правда меня предал! Но не тогда, когда уполз в беспамятстве в Земли Стаи, а когда решил оттолкнуть меня! Развестись! Я слышала, как ты говорил об этом Динеке.
— Но Сения… Я тебя не достоин. Я не смог защитить тебя…
— Однако защитил, Дар. И никто не обещал, что в дороге будет легко. И мы оба это знали. И если не в помощи друг другу, не в заботе, не в понимании, не в любви, не в служении одному делу, не в преданности — суть брака, тогда в чем она?
— То есть… Ты нашла в себе силы простить меня?
— Какой же ты все-таки идиот, Дар! Ну за кого ты меня принимаешь? Что бы я разозлилась на тебя из-за полученных тобой смертельных ран? Да я с ума сходила, не знала что думать тогда. Мне дурно становилось только от мысли, что я могу потерять тебя! Я с ума чуть не сошла от счастья, когда увидела тебя живого и невредимого в книгохранилище в доме вожака Стаи. И потом, когда ты вспомнил меня… Помнишь, Дар?
— Сения, — хриплый голос оборотня заставил оставшиеся сумбурные мысли вылететь из головы, но я все же нашла в себе силы слегка отстраниться и спросить:
— А ты, Дар? Ты — сможешь простить меня?
Маг провел ладонью по моей щеке, с выражением непредвиденного счастья на лице вглядываясь в мои глаза, губы…
— Не вспоминаем об этом, Сения. Никогда. Ничего не было.
В следующий миг я оказалась прижатой к его груди. Я обнимала его за шею так, как будто хочу задушить. А он стискивал меня в объятьях до хруста ребер. Я полностью перешла на магическое мироощущение, впитывая его ласки, касания, поцелуи каждой клеточкой кожи. А он все пил, пил мои губы и не мог напиться. Мы отстранялись друг от друга и проводили пальцами по глазам, щекам, губам друг друга. Его губы порхали над моим лицом, как крылья бабочки. Он зарывался лицом мне в волосы и шептал столько прекрасных, нежных и теплых слов, повторяя мое имя, которое в его устах звучало совершенно волшебно. Я гладила его твердую, мускулистую грудь, руки, плечи, все еще не веря, что это он. Голова кружилась от невыносимого, немыслимого восторга, от радости и счастья, переполняющего меня. Хотелось смеяться, кричать, визжать в полную силу и касаться, касаться, касаться его. Трогать черные непослушные волосы, ощущать ладонями каждый миллиметр родного тела. Вдыхать его запах — самый лучший, самый родной запах на земле — запах лесного вереска и безграничного счастья. А его руки, губы творили что-то совершенно невероятное. Они скользили по шее, плечам, почему-то обнаженной груди, вызывая у Дара хриплые стоны. Они волновали, погружали в томную, пульсирующую негу, когда весь мир сжимается до его ласк и касаний.
Внезапно маг одним порывом привлек меня к себе, прижал так, что трудно стало вдохнуть и пробормотал:
— Нет. Первый раз не второпях и не здесь. Сударыня Хессения Йагиня де Эллар Дарнийская, как вы смотрите на то, чтобы нам наконец-то воспользоваться дверью, разделяющий наши опочивальни?
* * *
Мы возвращались замок, тесно прижавшись друг к другу, отчаянно желая проникнуть внутрь незаметно. Я рада была тому, что с собой не оказалось зеркала — хороша я наверно в порванном платье, растрепанная, наверняка с синими от поцелуев губами… К тому же… Очень хотелось остаться с Лиодором наедине. Прямо совсем-совсем наедине, не замеченными никем. Одни в целом мире.
Но надеждам не суждено было сбыться, хоть мы и направились к черному входу. Именно там и застали идиллистическую картинку: именно здесь Авлату, Динеке, Михею и Анвару приспичило поиграть в светлячтон! Магические светлячки подбрасываются в воздух с помощью специальных приспособлений, проигрывает тот, кто не смог отбить подачу. К ворожее не ходи — нас ждали. Поняли, что постараемся как можно незаметнее в замок проникнуть. Ну, спасибо, что хоть детей не позвали. Хороша бы была старшая сестра в их глазах! Отличный пример для подражания, ничего не скажешь! Как потом выяснилось, детьми самоотверженно занялся коловертыш. Надо сказать, мелкие от Даньки пришли в полный восторг, впрочем, как и он от них. Глядя на их трогательную дружбу, я даже начала подумывать, а не захочет ли Даня сменить хозяйку? Теперь он спал попеременно то с Йожкой, то с Демкой, и целыми днями общался с ними, терпеливо выжидая часы занятий. Мне он доверительно сообщил, что просто лично желает удостовериться, что «дитям опытные Учителя достались, которые плохому не научат». К слову, мелкие были от этого только в восторге.
Приближаясь к перекидывающей светлячка четверке, старательно делающей вид, что нас не замечает, мы уже поняли, что незаметными остаться вряд ли удастся. Как и избежать ужина. Обед мы благополучно пропустили. И теперь, после того, как все увидели, что мы помирились, сослаться на неважное самочувствие или отсутствие голода не удастся. Точнее, как Дару — не знаю, а мне точно будет стыдно!
Нет, такого мы с Лиодором точно не ожидали! Всего, чего угодно, но только не такого! Стоило нам приблизиться, как они прекратили игру и встретили нас бурными овациями! Так рукоплещут талантливым лицедеям или бродячим менестрелям после прекрасно сыгранной пьесы или исполненной песни. Хорошо хоть, Ия с ними не было. И на том спасибо.
А все-таки здорово, что у нас такие замечательные друзья! Я попыталась представить себя на их месте — да я бы давно от беспокойства за нас, дураков, сошла. Как малые дети, право слово! Этот, видите ли, весь из себя виноватый до такой степени, что не знает, как подойти. А эта, я то бишь, решила, что он, видите ли, разлюбил. Глупость какая!
Довольные и счастливые, мы ждали, когда затихнут рукоплескания, Дар одной рукой обнимал меня за плечи и оба мы, по-моему, глупо улыбались.
Однако то, что подготовили для нас друзья, превзошло самые смелые ожидания.
Сказ иной, тридцать четвертый БЛАГОСЛОВЛЕНИЕ МАКОШЬ
Храм звучит слишком сильно, скорее — это часовенка, небольшая, но очень тихая и уютная. Здесь нет изображений всех богов светлого пантеона, они просто не уместились бы… Места здесь немного. Только один, но огромный, величественный лик Предвечной Матери — Девы, от которой произошли все остальные светлые боги. Дивная Макошь изображена здесь в виде танцующей женщины, безупречно сложенной, в золотой пирамидальной короне. Предвечная Мать плавно поднимает руку в благословении всем живущим, другая рука богини делает приглашающий жест в ее сердце. Глаза Дивной Макошь устремлены в самое сердце каждого — она видит куда больше, чем смертные могут себе представить. Взгляд Предвечной богини сам по себе творит это пространство и время, этот мир. Перед ее ликом все становится неважным, несущественным, и одновременно в каждой случайной мысли, чувстве, переживании появляется небывалая доселе глубина. Макошь взирает на мир одновременно мудро и спокойно, и в той же мере по-детски изумленно, восторженно. А ней воплощены в самой прозрачной чистоте лучшие женские качества — неприкрытая, уязвимая доброта, безусловная любовь и жертвенная самоотдача. Так хлопотать о мире может только Макошь. Только мать может пожертвовать собой ради рожденного ею дитя. Богиня жертвует саму себя этому миру, безвозвратно растворяя в нем свои самые чистые качества для того, чтобы люди и нелюди помнили о своей изначальной глубине, о своей природе, которая сродни божественной. И ничто не способно поколебать или разрушить эту глубину. По сравнению с ней — все есть лишь волнующая поверхность океана, которая никак не затрагивает его недвижимые глубины. Почему Предвечная Мать жертвует собой? Она скорбит. Всегда скорбит о своих детях, потому что видит их изначально чистыми, счастливыми, такими, какими они были сотворены. До порочных и немилосердных желаний воевать и властвовать, отнимать и побеждать. Дивная Макошь знает, что будет время, когда дети ее вырастут настолько, что поймут, что одна только заповедь есть у светлых богов — и заповедь эта звучит: «Люби!». А остальные десять, прописанные в храмовых книгах и высеченные на стенах многочисленных часовен — это всего лишь костыли для тех, кто пока не услышал эту, одну и единственную.
