Заклинатель змей и другие эстонские сказки - Кундер Юхан (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Так прошло семь лет, потом еще без малого семь. Хозяин забеспокоился, что ему скоро придется лишиться своих работников, и стал думать, как бы продлить срок сделки.
Как-то утром, проснувшись, хозяин увидел, что батрак и батрачка еще не принимались за работу. Думая, что они заспались на сеновале, он приставил лестницу к стене и полез наверх. Но на сеновале было пусто, только на постелях батраков лежали гнилой чурбан и кучка бересты. Тут хозяин понял, что означали имена его работников — по-видимому, батрак и батрачка были колдовским способом сделаны из дерева и бересты.
Хозяин только собрался было спуститься вниз, как вдруг чья-то рука схватила его за горло и тут же задушила. Когда жена стала искать мужа, она не нашла на сеновале ничего, кроме трех капель крови. Войдя в амбар, хозяйка увидела, что закрома пусты, а сундук, где хранились деньги, набит пожелтевшими березовыми листьями.
Вмиг пропало все накопленное ими добро. Вскоре умерла от горя и вдова хозяина; ей, правда, так и не довелось узнать, что ее мужа задушил старый черт, которому скряга из алчности продал свою душу.
Так был наказан скупой хозяин, накопивший богатство неправедным путем.
Аугуст Якобсон
Северное сияние
Жил-был батрак, человек неплохой, только с ним вечно приключались разные необыкновенные истории.
Однажды в студеный зимний день отправился батрак в лес поискать подходящее дерево, чтобы сделать полозья для новых дровней. Казалось, он должен бы знать дорогу как свои пять пальцев, а он возьми да и заблудись.
Искал-искал батрак дорогу, десять раз ему казалось, что нашел, и он начинал радостно шагать по ней, да не тут-то было — оглянется по сторонам и видит — место совсем незнакомое, хоть плачь с тоски.
Наконец, проблуждав несколько дней, он выбрался на узкую тропинку, которая вела к дому, сложенному из толстых бревен. Дом стоял среди леса, такого дремучего и густого, каких батрак еще не видывал.
Батрак обрадовался, что все-таки живым выбрался, и от радости готов был расцеловать первого встречного, кем бы тот ни был, пусть хоть самый страшный разбойник! Но никто ему навстречу не попадался, даже разбойников не было видно, так что расцеловать было некого.
Батрак вошел в сени, отряхнул на земляном полу снег с валенок, постучал в дверь. Ему никто не отозвался и, открыв дверь, он вошел в овин.
Там не было никого ни слышно, ни видно, но было так жарко натоплено, что батрак тут же снял свой тулуп. От усталости он еле стоял на ногах и тут же забрался на печку, накрылся с головой тулупом и в ту же минуту крепко уснул.
К вечеру батрак выспался и, проснувшись в прекрасном настроении, продолжал полеживать на печи. Вдруг дверь отворилась, в комнату вошли несколько огромных мужиков, которые тотчас принялись за какую-то странную, непонятную работу. Они втащили в овин лошадь, запрягли в соху, вспахали земляной пол и засеяли рыхлую землю золотистым ячменным зерном. И вот какое чудо: зерно стало тут же прорастать, ячмень быстро взошел, стал цвести и колоситься и, когда совсем созрел, его скосили, обмолотили, провеяли и смололи на крупу. Смололи, значит, на крупу, засыпали в огромный котел. Сварили душистую ячменную кашу, при виде которой у батрака слюнки потекли.
Затем все они повесили себе на шею по связке лучин, сунули за пояс новенькие льнотрепальные валки, напоминавшие деревянные мечи, и приступили к котлу. Зажгли от плиты лучинки и большой ложкой стали черпать кашу. И на каждом, кто отведал горячей каши, вдруг появлялся богатый сверкающий наряд, и преобразившийся человек тут же поднимался в воздух! Поднимался, значит, в воздух и вылетал в открытое окно, как огромная красивая птица.
Так из комнаты исчезли все пришельцы — не обмолвившись между собой ни словом, ни о чем не советуясь, словно все, что здесь произошло, было давно решенное дело. А батрак тем временем лежал на печке тихо, как мышь, — боялся, что его заметят, и будет беда.
Когда последний пришелец, в сверкающем, роскошном мундире, улетел из комнаты, батрак слез с печи, подумал-подумал, посомневался-посомневался, потом привязал себя вожжами к стоявшему в комнате большому ткацкому станку и решил:
— Будь что будет, попытаюсь-ка и я!
Он взял со стола ложку и зачерпнул из котла ячменной каши.
И, как вы думаете, что произошло?
А произошла совсем невероятная история, друзья мои!
Батрак вместе с тяжелым станком поднялся в воздух, больно стукнулся головой о притолоку, некоторое время беспомощно побарахтался под потолком и вдруг почувствовал, что его подхватили и повлекли сильные порывы ветра, словно подталкивая его вперед. Бедняга еще раз стукнулся головой о притолоку, потом об дверь, дверь распахнулась, вожжи, которыми он привязался, порвались. И тут сразу начался такой стремительный полет, что в ушах свистело и из глаз сыпались искры!
С невероятной быстротой, подгоняемый ветром, он мчался к северу. По пути он даже обогнал пришельцев, несших огонь, и один из них подлетел к нему и помог зажечь две лучины.
— Чего же ты так мчишься, ведь надо, чтобы обитатели земли нас видели — будь то люди, идущие по дорогам, или птицы, сбившиеся с пути, — дружелюбно сказал он.
Наконец поднебесье заполнилось несущими огонь людьми, так что облака прямо светились, и глубокое, темное небо сияло и переливалось. И все аукали и кричали что-то, и все весело смеялись, и все размахивали светящимися валками, как мечами, словно бы шла большая война.
Батрак тоже, словно обезумев, кружил среди других, вертел горящие лучины, размахивал светящимся валком, который каким-то чудом оказался у него в руке! Любопытство одолевало его, и в конце концов он спросил у кого-то, налетевшего на него сзади и нечаянно набившего ему на затылке шишку:
— Ну, куда ты несешься, браток, так недолго и глаза выжечь. Лучше скажи, какого черта вы, взрослые мужики, так резвитесь и размахиваете деревянными мечами?
— Северное сияние наводим, северное сияние! Разве ты, деревенщина, не понимаешь — северное сияние наводим! — ответил любезный сосед, улыбнулся и снова умчался.
Только под утро ветер подул в другую сторону и батрак полетел, заскользил назад, к одинокому лесному дому, откуда начался его удивительный путь. Летел-скользил к одинокому лесному дому, прилетел, вошел в овин. И к величайшему удивлению увидел, что пол такой же гладкий как всякий земляной пол, нигде ни борозды, нигде ни соломинки! А в доме теперь было многое-множество веселых и радостных мужиков, которые с ним приветливо поздоровались и попросили, чтобы он никому не рассказывал, как наводил северное сияние. Его досыта накормили, дали с собой полный мешок еды, объяснили, как выбраться из леса, и сказали, пожимая на прощанье руку:
— Ну, будь здоров и иди прямо к югу, тогда не заблудишься!
Батрак шел, как его научили, и на третий день был уже дома. Он умел держать слово и в самом деле никому не рассказывал о том, что с ним приключилось, никому, кроме своей милой женушки.
Она тоже была не болтливая и ни с кем не разговаривала, кроме разве своих соседок. А они обещали ей, что никому ничего не расскажут, разве что бабам из соседней деревни.
Так эта история и сохранилась в тайне и до сих пор сохраняется.
III
В старину мертвых боялись. Часто случается, что боятся еще и в наши дни, считая, что они приносят несчастье.
Если над умершим не совершить всех принятых обрядов, он возвращается с кладбища домой «требовать долг» и, как говорят в народе, заделывается «домовым». В таких случаях умерший всегда настроен враждебно. Однако помимо того, что умерший не получил обратно «свой долг», были, похоже, и другие причины, заставлявшие его возвращаться в дом. Домовыми становятся ведьмы и преступники, а островитяне считают, что и все господа тоже. Но умерший может вернуться и в том случае, если его слишком долго оплакивают либо если его поминают недобрым словом. Если же кто-нибудь проклянет покойного, то тем самым сразу же вернет его в дом.
