Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Однажды ясным вечером Сёстры набрели на ржавый котёл для варки рыбы. Он валялся под можжевеловым кустом на самом гребне Наветренного Холма. Первой его заметила Младшая Сестра и воскликнула:
— Сёстры! Смотрите!
— Какая бесхозяйственность! — ахнула Старшая. А одна из Средних тут же заявила:
— Его надо хорошенько отчистить.
Семеро — как одна — бросились к котлу и…
Там лежал Вильчик. От роду ему было лет этак пять.
— Ребёнок! — выдохнули Семь Сестёр. Подняв котёл, они обнаружили, что в днище зияет огромная дыра. Сёстры переглянулись и прочли друг у друга в глазах две совершенно одинаковые мысли. Вторая-то была, разумеется, про сам котёл: из-за дыры он в хозяйстве явно не пригодится. Зато первая…
Семеро Сестёр, как вы уже знаете, были Старыми Девами. Своих детей им растить не довелось. Им по плечу был удел тётушек, а не матерей, и они об этом прекрасно знали. Но чтобы шестеро могли стать тётками, одной надо выйти замуж, а они об этом и слышать не хотели. Замужество казалось им даже отвратительнее пыли и листопада. И вдруг, словно подарок небес, им подвернулся этот ребёнок!
Без лишних слов Сёстры зарыли дырявый котёл под кустом и отнесли Вильчика в свой беленький, без единого пятнышка домик, где не встретишь ни пылинки, ни соринки. Вылизанное и выдраенное крыльцо потрясало гостей своей чистотой — они даже ступить на ступени не решались и одним махом перескакивали через порог, пряча свой небезупречный левый ботинок за столь же небезупречный правый. Семеро Сестёр были выбелены под стать своему домику — белолицы, белокуры и белокожи. Свои льняные белые передники они постоянно стирали v и штопали.
Придя домой, Сёстры поспешно искупали перепачканного с головы до ног Вильчика. Намылив племянника семь раз и семь же раз окатив его водой из кувшина. Сёстры получили чистейшего на свете ребёнка — во всяком случае, сам Вильчик таким чистым прежде не бывал. Тут Тётки спросили, как его зовут. Серьёзно всё обдумав, малыш произнёс:
— Вильмингтонский Холм.
Старшая Сестра покачала головой:
— Нет, это имя не людское.
— А даже если и людское, — добавила Вторая Сестра, — ему оно всё равно не подходит. Слишком он мал для такого длинного имени.
— «Вилли» ещё так-сяк, — произнесла Третья Сестра, — но уж никак не «Вильмингтонский Холм».
— По-моему, «Вилли Холм» нелепо звучит, — заспорила Четвёртая.
— Тогда Вилли без Холма, — предложила Пятая.
— Или Холм без Вилли, — уточнила Шестая.
— Все это не годится, — заявила Младшая Сестра. — Бог с ним, с «Холмом». Назовем малыша Вильчик, поскольку он и есть самый крохотный Вильчик на свете!
Так и порешили.
Семеро Сестёр ликовали от счастья. Сами они были высоки ростом, а Вильчик — ну сущий мальчик-с-пальчик. И за эту его крохотность Тётушки любили племянника ещё крепче.
Лишь одно опасение омрачало их безоблачное счастье: не замучить бы ребёнка, не уморить своим семикратным усердием.
В первый же вечер, после семи купаний, каждая пожелала накормить малыша, помолиться вместе с ним на сон грядущий и уложить его в своей комнате.
Вильчик провёл беспокойную ночь. Он ужасно устал от семи купаний, объелся семью ужинами и заскучал за семью молитвами, но — главное! — спать в семи кроватях вместо одной оказалось очень утомительно. Каждые полтора часа его будила очередная Тётушка, уносила к себе и принималась баюкать сызнова. К утру ребёнок так измучился, что Семеро Тётушек воскликнули хором:
— Вильчику надо подать завтрак в постель!
И вскоре показалась процессия с семью завтраками на семи подносах. Вильчик со страху зарылся с головой под одеяло и вылезать отказался наотрез.
Тщетно уговаривали и умоляли его Тётушки.
— Такая вкусная, наваристая каша! — улещивала одна.
(«Знаю-знаю, семь тарелок!» — думал Вильчик.)
— Такие жирные сливки! — уламывала вторая.
(«Знаю-знаю, семь кружек!» — думал Вильчик.)
— Такие чудесные коричневые яйца! — упрашивала Третья.
(«Знаю-знаю, семь яиц!»)
— Такой прекрасный джем! — предлагала Четвёртая.
(«На семи блюдцах!»)
— Такой хрустящий хлебец, чтобы у Вильчика росли острые зубки! Такое жёлтое маслице, чтобы Вйльчик рос пухленьким! Такой крепкий чай, чтобы Вильчик рос крепеньким, — взывали Пятая, Шестая и Седьмая.
Но Вильчик, лёжа в темноте и тесноте одеяла, точно в коконе, явственно представил ce§g семь хрустящих хлебцев, семь маслёнок и семь чашек с клубящимся над ними паром. Представил и содрогнулся. Да так сильно, что Тётушки, испугавшись, побросали подносы и бросились его разматывать. Вильчик, однако, и сам поспешил размотаться — уж очень его напугали семь тарарахов от разбитой посуды. Всклокоченный, моргающий от яркого света, он ткнул пальцем поочерёдно в каждую из Тётушек и отчеканил:
— Ты, и только ты будешь воспитывать меня по понедельникам. Ты, и только ты будешь воспитывать меня по вторникам. Ты, и только ты — по средам. Ты, и только ты — по четвергам. Ты, и только ты — по пятницам. Ты, и только ты — по субботам. А ты, и только ты будешь воспитывать меня по воскресеньям. Какой сегодня день?
— Вторник! — обрадовалась Вторая Тётушка. — Вильчик, хочешь завтракать в постели?
— Да, Тётя Вторник. Я хочу завтракать в постели.
— А что ты хотел бы съесть?
И Вильчик мечтательно ответил:
— Кашу со сливками, хрустящий хлебец с маслом, яйцо, джем и чашку крепкого чаю.
Тётя Вторник радостно засуетилась, побежала на кухню, а шестеро остальных так же радостно принялись за уборку Каждая теперь знала: настанет и её черёд. Они, разумеется, готовы были нянчиться с Вильчиком с утра до ночи, но позабыли, что «у семи нянек дитя без глазу». Вильчик напомнил им и множество других полезных истин. Например, что «нет правил без исключений». Вильчик и сам был исключением — из правил чистоты и порядка, которые Сёстры соблюдали неукоснительно. Племяннику же дозволялось делать всё, и всё сходило ему с рук. Он топал по дому в ботинках, а Тётушки безропотно вытирали грязные следы на полу. Он разбрасывал повсюду игрушки, а Тётушки, не вздохнув, не охнув, их собирали. Если Тётя Четверг находила отметины его пальцев на свежевымытых стенах, она мыла их заново, ни словом не обмолвившись Хёте Понедельник. Если Тётя Суббота находила у очага осколки лучшей чайной чашки, она их попросту сметала, не жалуясь Тёте Пятнице. Не подумайте, что Сёстры изменились! Нет. Но сердца их теперь принадлежали Вильчику.
Племянника, хочешь не хочешь, надо было определить в школу. Поскольку так положено. И, продержав Вильчика дома целый месяц, словно тайное сокровище, Сёстры обратились к Начальнице школы по фамилии Ежевични. Решение это далось им не без труда: очень уж не хотелось отдавать Вильчика во власть чужой женщины. Но сами они ни читать, ни писать не умели. Их руки ловко управлялись с тряпками и щётками, но не ладили с ручками и линейками; их глаза умело высматривали паутину в углах, но не различали буквы в книжках. Они считали чернила кляксой на чистом лике цивилизации. И возможно, были недалеки от истины, кто знает? Глядя на книжную страницу, они стоически сдерживали негодование — не то бросились бы счищать с белоснежной бумаги эти отвратительные чёрные закорючки. Но — увы! — детям принято давать образование. И одним воскресным утром Тётя Воскресенье постучала к Начальнице Ежевични.
— Войдите, — сказала полусонная Начальница. Тётя Воскресенье бросила неодобрительный взгляд на стол, уставленный грязной посудой.
— Я… насчёт ребёнка, — произнесла она с запинкой.
— Неужели вас опять потревожил кто-то из моих шалунов? — посочувствовала Начальница. Ей не впервой было выслушивать жалобы Сестёр: то школьники грязью кидаются, то стёкла бьют, короче — ведут себя как нормальные дети.
— Нет-нет, нас никто не тревожил. Речь идёт о нашем ребёнке. Ему пора в школу.
