Седьмая принцесса (сборник) - Фарджон Элеонор (Элинор) (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Сапожник взял парня на год, и Том Кобл справно шил ботинки и туфли; но в них непременно находился какой-то изъян. Правый ботинок всем хорош, а левый — с придурью. Первую пару Том сшил для Гарри Блоссома — подручного из трактира «Гирлянда». Надел Гарри туфли за стойкой, шагнул к Джему Тёрнеру с кружкой пива — сперва правой ногой шагнул, потом левой — и очутился среди лука, на огороде доктора Дейли, который жил в полумиле от трактира. Направился Гарри назад, шагнул правой, шагнул левой и — приземлился в классе под дружный детский хор:
— Дважды один — два!
— Я в этом не уверен, — отозвался Гарри Блоссом и быстренько сел на пол, чтобы — не дай Бог! — еще куда-нибудь не шагнуть. Он снял злополучные ботинки и вернулся в трактир босиком.
Следующую пару Том Кобл сшил для пастора. Преподобный отец надел новые туфли на воскресную службу. Правая вела себя вполне пристойно, зато левая так и норовила пуститься в пляс. Едва коснувшись земли, она вскидывала ногу пастора вверх, будто ножку танцовщицы. Пастор вышел из дому поздно, и возвращаться времени не было. Ему удалось незаметно пробраться в церковь к началу службы, и прихожане ничего не заподозрили. Зато каково же было их изумление, когда преподобный отец выпорхнул на кафедру, точно Коломбина на сцену. Вот и пришлось ему, бедному, изловчиться и читать проповедь, стоя на одной ноге.
Иногда сшитые Томом левые ботинки умели летать, туфли иногда щипали за пятки своих хозяев-врунов, стоило им сказать хоть одно лживое словечко сам Том Кобл был очень правдив. А некоторые левые тапочки оказывались прозрачными и хрупкими — из самого настоящего стекла.
В конце концов сапожник передал Тома Кобла кузнецу. Здесь Том принялся ковать подковы, которые сами соскакивали с наковальни и галопом мчались на вершину холма, даже не познакомившись со своей будущей хозяйкой-лошадью. Она так и стояла в кузне, перебирая неподкованными ногами, а раскалённая подкова скакала по лугам, перемахивала через изгороди и канавы, сама приходила на конюшню и, остывая в стойле, поджидала свою лошадь.
Тогда кузнец передал Тома фермеру. Хлеба и клевер поднялись в тот год густые, из чистого шёлка, а в шелку там и сям краснели ситцевые головки мака. Короче, не поле, а воскресная дамская шляпка. В один прекрасный день пёстрая курица, лучшая на ферме несушка, не заквохтала, как обычно, во дворе, а гордо прошествовала на кухню и объявила остолбеневшей фермерше:
— Хозяйка, хочу сообщить вам, что я только что снесла великолепное яйцо.
Тут Тома Кобла и рассчитали.
Вернувшись к Салли Дрейк, он снова взялся за свою коричневую книжку. И кудесил помаленьку: то у него речка вспять потечёт, то снег сахарной глазурью заблестит, то школа на верхушку дуба взгромоздится, и дети примутся, точно белки, на урок лазить. Погнал фермер Джолли овец на скотобойню, а они, завидев мясника, превратились в белые облачка и растаяли в голубом небе. С той поры, едва на небе появлялось белое облако, деревенские непременно говорили друг дружке:
— Вот Джоллина овечка гуляет.
Так и минуло семь лет с тех пор, как Том вернулся из волшебной страны. И был он теперь совсем взрослым парнем, ему исполнился двадцать один год.
Как раз в день своего рождения Том гулял возле реки и повстречал хорошенькую незнакомую девушку. Она сидела среди высокой травы в серебряном переливчатом платье и клетчатом переднике. Распущенные волосы волнами струились из-под венка, сплетённого из звезд, а сверху красовалась шляпка с пышными цветами. Девушка тщательно пропалывала лютики на берегу — руками и маленьким садовым совком. Вытащит сорняк — и на этом месте остаётся золотое колечко. Берег был уже усеян, колечками — на всех югопутских невест с лихвой хватит. Понаблюдав за девушкой, Том сказал:
— С добрым утром.
— С добрым утром, — отозвалась девушка, всадив совок в землю.
— Что ты делаешь? — спросил Том.
— Белый свет пропалываю, — ответила девушка.
— На это же потребуется уйма времени! — воскликнул Том. — Погоди-ка!
Он заглянул в коричневую книгу, оторвал молодой побег, трижды махнул им во все стороны, и все сорняки вмиг исчезли. Только лютики отчего-то стали из жёлтых голубыми.
Девушка нахмурилась.
— Ты зачем сделал мою работу? Да ещё такую неразбериху учинил! Голубые лютики! Ужас какой!
— Не ужас, а волшебство, — возразил Том.
— Терпеть не могу волшебство! Только работу портит.
— Зато время бережёт!
— Да кому нужно время, если делать нечего?! — возмутилась девушка и, поднявшись с колен, взглянула на Тома повнимательней.
— А ведь я тебя знаю! Ты — Том Кобл!
— А ты Уна! — обрадовался Том. — И тебе по-прежнему шестнадцать лет, хотя мы семь лет не виделись.
— Минут, а не лет, — поправила его Уна. — За тобой же только что дверь закрылась. Как это ты подрасти успел?
— Зачем пожаловала, Уна? — спросил Том. — Книжку я не отдам, так и знай!
— Ох и надоели вы со своей книжкой! Она мне всю жизнь испортила. Если хочешь знать, Том Кобл, я рассорилась с родными и пришла, чтобы меня украли люди. Думаешь, вам, людям, наша волшебная жизнь интересна, а нам до вас и дела нет? Мне, например, ужасно интересно, как вы тут, на земле, живёте. Вот пойду сейчас в деревню, чтоб меня там украли!
Кивнув на прощание, Уна удалилась, и в тот день Том её больше не видел. Поутру случилось ему проходить мимо трактира «Гирлянда», и там, за стойкой, он приметил Уну: Гарри Блоссом учил девушку перетирать пивные кружки.
— Ничего, скоро приноровишься, — говорил Гарри. — Изловчись как-нибудь так вытирать, чтобы лепестки роз да жемчужины на дне не оседали, а то двойная работа получается.
— Попробую, — ответила Уна. — Только трудно враз позабыть, чему тебя всю жизнь учили. Издержки воспитания. Ба, а вот и Том Кобл! Заходи, Том, заказывай, что душе угодно. Я тут теперь главная и единственная служанка. Трактирщица меня вчера бельевой веревкой опутала. Так что я благополучно украдена и вернусь в волшебную страну лишь через семь лет. Чего желаете?
— Подай-ка мне имбирного лимонаду, — попросил Том.
Уна побежала за бутылкой, осторожно размотала проволоку, и пробка стрельнула в потолок, а за ней вылетела сигнальная ракета и рассыпала по земляному полу разноцветный дождь.
— Попробуй ещё раз, — посоветовал Том.
Уна принесла другую бутылку, пробка снова выскочила, но как только Уна собралась наливать лимонад, горлышко оказалось заткнуто новой пробкой. И так — всякий раз, когда она наклоняла бутылку!
— С третьей наверняка повезёт, — утешил девушку Том Кобл, и Уна поспешила за третьей бутылкой. На этот раз лимонад хлынул в кружку без приключений, а когда пена осела, Тому открылось его прошлое и будущее. Но он, ничуть не смутившись, с удовольствием осушил кружку до дна.
Уна сказала:
— С вас три пенса.
У Тома, как всегда, ни гроша за душой не было. Взяв с пола щепотку опилок, он превратил их в монетки и отдал Уне. Она укоризненно покачала головой:
— Опять колдовские штучки! Ну когда ты научишься жить, как все люди?!
Монетку она бросила в кассовый ящик, а они принялись играть там в орлянку: так и крутились до полуночи, пока трактир не закрылся.
Уна прослужила в «Гирлянде» целых семь лет, но это отдельная и очень длинная история.
Все этич годы старуха Салли Дрейк — по-прежнему бойкая и проворная, даром что ей уже восемьдесят стукнуло, — непрерывно пилила Тома Кобла. Пора, мол, бросить ворожбу и работать по-людски.
На её ворчание Том неизменно отвечал:
— Успеется.
Однако вскоре Джеку Дрейку взбрело в голову жениться, и он уехал в Серрей. Повстречав Герцога в парке, Том предложил себя на место Дрейка.
Герцог жил на другом конце парка, в пяти милях от Югопута, и не слыхивал о деревенских чудесах. И уж, конечно, не подозревал, что рогатые кролики, крылатые олени и золотые башмаки сотворил Том Кобл. А между тем для башмаков к замку пристроили новое крыло, и оно было забито до отказу. Ничего не подозревающий Герцог назначил Тома старшим Лесничим, прибавив:
