Мальчик девочку искал - Крапивин Владислав Петрович (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
– А почему оно от горелок вертится? Как бумажная вертушка от теплого воздуха?
– Нет, что ты! Там паровая машина! Горелки нагревают воду в котле, пар толкает в трубах поршни, а они раскручивают колесо… У вас есть такие машины?
– Есть. Но их редко используют. Если только сильный неурожай тыкв…
– А при чем тут тыквы?!
– Потому что у нас вся цивилизация на тыквах держится. – Слово "цивилизация" Авка выговорил с солидностью выпускника императорской начальной школы. Будущего гимназиста. – И двигатели на них работают. Берется большая тыква, в нее впрыскивают специальное вещество, вроде жидких дрожжей, потом вставляют трубку. В тыкве начинается брожение, по трубке идет сильный толкательный газ, и его можно использовать как угодно. Хоть для машин на фабрике или мельнице, хоть для тыквокатов, чтобы грузы возить без лошадей… Есть тыквы с громадным запасом газовой энергии! Особенно сорт "Драконий желудок".
– Как здорово! У нас ничего такого нет… А тыквы не взрываются?
– Конечно нет! Их же вкладывают в специальные железные шары. В "тыквосферы"… Хотя некоторые взрываются! Есть специальный сорт, называется "Гнев императора". Это тыквы моментального действия. Если в них вколют возбудитель, они через несколько секунд – трах! бах! шарах! С таким грохотом! И все разметают вокруг! Их бросают во врага специальными катапультами… Но это, если война. А войны у нас уже давно не было, с тех пор, как заключили мир с Дикими областями. Потому что чего с ними делить-то? У них своя цивилизация, бамбуково-помидорная… Наш император и их вождь Каса-Бамбукус Вдумчивый решили, что лучше торговать, чем тысячам людей пробивать головы неизвестно зачем…
– Он и правда вдумчивый, этот… Бамбукус. И ваш император тоже.
– Ага. Его у нас все уважают. И его папу уважали. Он запретил учителям лупить детей, отменил смертную казнь и велел министру тыквенного хозяйства каждый год выдавать бесплатно бедным семьям по десять хлебных тыкв. А тем семьям, где много детей – еще дополнительно по две тыквы сливочно-шоколадного сорта… А ваш президент какой? Хороший?
– Да ничего… Только вот с этим гравитопланом из-за него были всякие трудности. Колючки-рогатки…
– Почему?
– Не хотел, чтобы его изобретали. Денег на эту работу не давал… Ну, ученые наши этот опытный образец все же построили. А я его… Ой-ёй-ёй, что теперь бу-удет…
– Ты же сделала великое открытие, – напомнил Авка.
– Да… Но еще неизвестно, понравится ли оно там, у нас. Взрослые – они такие… непредсказуемые.
"Это верно", – вздохнул про себя Авка. Но Звенке сказал:
– Все будет нормально… Только вот Гуська где-то застрял. Может, лавка закрыта на перерыв? Или колесо у тележки отвалилось? Гуська ее сам сколачивал, хлипкое сооружение…
– По-моему, он хороший, – задумчиво сказала Звенка. – Он твой друг?
– Ну… вроде того.
Звенка сильно шевельнулась у кресла. Снизу вверх, от подлокотника, строго глянула на Авку.
– Как это так? Друзей "вроде того" не бывает. Друг, он – или "да", или "нет".
– Ну… я не так выразился. Друг… – Было бы долго и неловко объяснять девочке из другого мира тонкости мальчишечьих отношений в Тыквогонской империи.
– По-моему, он очень добрый, – успокоившись, продолжала Звенка. – Только с виду немножко забавный. Особенно его штаны.
– Они от старшего брата. Поэтому большущие.
– А почему заплата смешная такая, красная? Неужели белой материи не нашлось?.. Ой, здесь, наверно, мода такая, да?
– Не мода, а обычай. Брат, покуда не вырос, был императорским барабанщиком, это его форменные брюки. Все придворные барабанщики ходят с красной заплатой на левом колене.
– Почему?
– Потому что однажды случилась история… Еще целый век тому назад… Тогдашний император и его дочка, ей лет десять было, вроде как нам, поехали на открытие нового императорского цирка. Он и сейчас посреди столицы стоит. Ну, конечно, в городе полный трам-тарарам, почетный караул, музыка. У цирка вдоль улицы с одной стороны императорские трубачи, с другой – императорские барабанщики. А один барабанщик, самый маленький (звали его, говорят, Бустик), опоздал на это дело. Он вышел со своим барабаном из дома как полагается, заранее, но в одном переулке ему повстречались вредные пацаны. Знаешь, бывают такие…
– Бывают. У нас тоже… – вздохнула Звенка. И пересела с пола на мягкий подлокотник, потому что устала сидеть на корточках. Она обняла Авку за плечо и тепло дышала ему в заросшее темя. И это было такое… замирательное ощущение. И Авка, не решаясь шевельнуться, рассказывал дальше:
– Вот, они его окружили и давай задирать:
Начали стукать по барабану, дергать за эполеты, за аксельбанты, у него ведь на мундире много было всякого такого. Бустик начал, конечно, отмахиваться, а они тогда – в драку…
– Все на одного?!
– Нет, что ты! Это была бы гугнига, и они сделались бы бзяками с отпадом…
– Что за гугнига?
– Это, значит, совершенно бессовестное дело. А бзяки…
– Про бзяк я знаю. А что было дальше?
– Они заставили его драться с каждым поодиночке. Бустик был маленький, но не трусливый. Одному разбил губу, другому вляпал под глаз. Самому ему тоже досталось, но он держался – ведь императорский барабанщик, а не кто-нибудь! И когда он третьему противнику расквасил нос, его отпустили. Даже помогли надеть как следует барабан и дали булавку, чтобы пристегнуть оторванный эполет… И Бустик помчался! Он уже опаздывал! А недалеко от цирка случилась еще одна беда. Он споткнулся на мостовой и рассадил себе о булыжник, сквозь штанину, колено… Кое-как дохромал до строя, встал на левом фланге, и тут подскакивает начальник всей музыкантской команды, тамбур-полковник по прозвищу Тыквоквас. "Это что такое! Это что за вид! Как ты посмел! Вот как всыплю тебе в казарме три дюжины барабанных палок!.." Тогда еще разрешалось такое… Но времени уже не было, в дальнем конце улицы закричали ура, значит, показалась императорская карета. Тамбур-полковник показал Бустику во-от такой кулак и оставил в строю, иначе шеренга была бы неполной… Бустик стоит, а по щекам слёзы. Там, с мальчишками, он ни слезинки не уронил, а сейчас… ну, обидно же, и боль в коленке отчаянная, да и страшно: вдруг правда дело кончится палками?.. И даже вытереть щеки нельзя, потому что велено стоять навытяжку…
– Бедняжка, – вздохнула Звенка. И Авке стало приятно, будто она пожалела не давнего Бустика, а его самого.
– Ага… – кашлянул он. – А карета всё ближе. И вот уже поравнялась с флангами музыкального строя. И Тыквоквас уже поднял свой жезл с кисточками чтобы скомандовать трубачам и барабанщикам торжественное приветствие, но карета вдруг – стоп! Это велел император. Высунулся из кареты и говорит: "Эй, тамбур-полковник, идите-ка сюда!" Тот подскочил, отсалютовал, докладывает: "Ваше императорское величество! Императорские трубачи и барабанщики для торжественной встречи вашего императорского величества и ее императорского высочества построены. Разрешите начать церемонию?"
Авка рассказывал с удовольствием. Эту историю он слышал много раз, знал ее во всех подробностях. А говорить он, как нам известно, умел. И Звенка теперь слушала почти не дыша.
– Император поглядел на толстого тамбур-полковника Тыквокваса и говорит:
"Подождите вы с церемониями. Лучше скажите, почему это у вас вон тот мальчик с барабаном плачет?"
Тыквоквас был большой трус. Он все время боялся, что его выгонят с должности за пьянство. Тут он затрясся и давай оправдываться:
"Ваше императорское величество, этот скверный мальчишка чуть не опоздал на парад, бежал изо всех сил и поэтому в таком безобразном виде. Простите. Мы не успели принять меры. Поверьте, государь, он будет примерно наказан!"
А император, он был неплохой дядька, нахмурился и спрашивает:
