Солдат Пешкин и компания - Чеповецкий Ефим Петрович (читать книги полные TXT) 📗
На костях было много мяса. Ко мне присоединился Пашка Снегирёв, и мы вдвоём обработали кости снаружи и внутри. Тётя Феня была права: мозга было много, и был он очень вкусный.
— Знаешь, как эти кости называются? — спросил я у Пашки.
— Кости и всё тут.
— Эх ты! Это ж — мослы! Понимаешь?
— Нет,- сказал Пашка.
А я и сам до сегодняшнего дня всё забываю спросить, почему они мослами называются.
Долго мы с Пашкой болтали. Я ему рассказывал, как пищеблок устроен и почему пища вкусная бывает. Больше, конечно, врал и выдумывал, потому что сам ничему не успел ещё научиться.
О соли я вспомнил только тогда, когда протрубил горн и отряды двинулись в столовую. Вскочил я, побежал на кухню, схватил с полочки соль и бросил её в борщ. Хотел я еще черпаком помешать, да пока искал его, кастрюлю унесли к окошку, где выдача происходит, и стали разливать по тарелкам.
Тут как раз Павел Васильевич пришёл.
— Ну, молодец докладчик! — говорит.- Очень интересно про болгарскую кухню рассказала. Девочка дело знает. Я бы ещё слушал, да регламент у неё кончился… Ну, а у тебя как дела, шеф-повар?
— Всё в порядке! — говорю.
— Тогда гуляй,- сказал Павел Васильевич и выпроводил меня в столовую.
Дежурные уже борщ по столам разнесли, и разговоры утихли. Заработали ложки. Пошёл я между столами и смотрю, как ребята едят. Хожу и думаю: «Сейчас опять хвалить начнут. Тут уж я им скажу, что борщ сам варил». Только ребята почему-то сопят и косо на меня смотрят, а кое-кто ложки бросил. За столами младших отрядов шум начался. Я подошёл к Пашке Снегирёву и спрашиваю:
— Ты чего борщ не ешь, мослов объелся, что ли?
— Сам ты объелся. Ты лучше свой борщ попробуй, а тогда спрашивай.
— Ну и попробую…
— Попробуй, попробуй! — раздалось со всех сторон.
Взял я у Пашки ложку и хлебнул борща из его тарелки.
Проглотил и чувствую, что всего меня внутри обожгло — чистая соль. Я хотел улыбнуться, но меня, видно, здорово перекосило, потому что ребята смеяться начали.
— Ну, что, вкусно?
— Лезь в тарелку — соль добывай!
— Знаменитый шеф-повар!
А настоящий Ваня Ухов подошёл, хлопнул меня ладонью по затылку и крикнул:
— Пересол на спине!
Тут все заорали «пересол на спине» и давай меня дубасить. В это время в столовой появились Павел Васильевич и тётя Феня.
— Что случилось, за что они тебя? — спрашивает Павел Васильевич.
— За то, что борщ солёный! — говорю.
— Как?! — возмутился Павел Васильевич.- А где вы были, Феня?
— Как это «где»? — обиделась тётя Феня.- Вы же мне велели за борщом присмотреть. Я солила и пробовала…
Тут мне всё ясно стало. Выходит, пока я с Пашкой эти самые мослы грыз, тётя Феня борщ варила. Она же не знала, что Павел Васильевич это мне поручил. Вот мы вдвоём борщ и посолили.
А ребятам что, они знают, что я сегодня шеф-повар, ну и давай за пересол благодарить по спине.
С третьим блюдом тоже чепуха вышла. Ребята на кухне так клубнику почистили, что её только на три младших отряда хватило.
Павел Васильевич положение исправил. Он срочно из кладовой яблок выписал. И по две штуки тем дал, кому клубники не хватило.
После обеда время быстро к вечеру катится. В играх и массовках принимали участие все «пионеры» нулевого отряда, а на лагерном стадионе состоялась футбольная встреча: нулевой отряд с десятым играл — с самыми маленькими. Ну и смеху было.
На всех участках всё благополучно прошло. В палатках и домиках чистота была образцовая, на территорию ни один родитель не проник, и все ребята проявили себя как отличные вожатые, педагоги и хозяйственники. Вот только со мной эта неприятность случилась. Хотел мне за это Коля Шибуков, как начальник лагеря, на вечерней линейке выговор закатить, но слово попросил Павел Васильевич и сказал, что Владимир Говорков не виноват, что вся вина на него одного ложится.
К торжественному спуску флага вызвали пионера нулевого отряда Ваню Ухова, то есть Абрама Соломоновича. Это всех удивило, потому что настоящего Ухова не за что было к мачте вызывать. Оказывается, Абрам Соломонович не смог долго бузить. Он по натуре человек спокойный и вежливый, без дела сидеть не мог, поэтому за время мёртвого часа сочинил новую походную песню для нашего лагеря. И слова, и музыку сам написал. За это его и вызвали к спуску флага. Нулевой отряд, уходя с линейки, пел эту песню. Там в припеве такие слова были:
Цвети, как весной,
Наш лагерь «Лесной»…
Ребятам очень понравилась новая песня, и вообще все остались днём самоуправления довольны. Даже я.
РОСИНАНТ
У нас в пионерском лагере на хозяйственном дворе работал конь. Не очень старый, но очень тощий: все кости сосчитать можно. Этого коня нам подшефный колхоз на лето одолжил, потому что для тяжёлых работ он уже не годился. А в лагере на нём всякую лёгкую поклажу возили: постельное бельё, матрацы, койки, продукты и другую мелочь.
Заведовал конём комендант лагеря — дедушка Василий: он и ездил на нём, и кормил его. Звали коня Росинантом. Кто и когда ему такое прозвище дал — неизвестно, только он на него охотно откликался. Крикнешь несколько раз: «Росинант! Росинант!…»-покажешь ему хлебную корочку, и он сразу подойдёт… Я книгу про Дон-Кихота читал и знаю, что доблестный рыцарь ездил в походы на своём коне Росинанте, а его оруженосец Санчо Панса — на осле, таком же толстом, как он сам…
Городские ребята часто бегали на хозяйственный двор, чтобы посмотреть на Росинанта, подарить ему хлебную горбушку или пару морковок. В городе теперь редко лошадь увидишь, их автомобили вытеснили.
Прибежал я как-то с Пашкой Снегирёвым на хозяйственный двор, чтобы покормить Росинанта с руки сахаром. Я уж и не помню, где Пашка пять кусков сахара раздобыл. Прибежали. Смотрим, стоит Росинант, запряжённый в телегу, голову опустил, а дедушки Василия нету. Кладовщик бегает вокруг, хлопает себя руками по бёдрам и кричит:
— Вот чехарда! Вот чехарда! Василий заболел, некому в колхоз за картошкой ехать! У меня сейчас выдача продуктов, а на обед картошки нету… Беда, беда!…
Мы с Пашкой переглянулись и сказали кладовщику:
— Разрешите, мы поедем. Мы в колхоз каждую неделю ходим, дорогу знаем.
— Э-э-э, дорогу-то он и сам, без вас, знает,- сказал кладовщик и хлопнул Росинанта по костлявому крупу.- А вот вас-то кто из лагеря отпустит?
Тут как раз подошла наша старшая вожатая Рая. Мы ей всё подробно объяснили и сказали, что будем нести полную ответственность и за коня, и за картошку.
— Нужно ехать,- сказала Рая.- Без картошки оставаться нельзя. Только кто её вам в колхозе даст?
— Дадут, им дадут,- сказал кладовщик.- Я уже всё оформил, только получить осталось. Им и погрузят, не беспокойтесь…
— А я не за них беспокоюсь,- сказала Рая.- Они никуда не денутся. А вот сумеют ли с конём справиться? Успеют ли вернуться, чтобы картошка к обеду поспела?
Тут уж мы наперебой начали старшую вожатую уговаривать: «Справимся, не маленькие, только бы нам позволили…»
— Ладно, езжайте, но никуда с дороги не сворачивайте. Если за час картошки не привезёте — все без обеда останутся. Поняли?
Мы страшно обрадовались. Пашка спрятал сахар в карман и говорит:
— Пусть на потом будет, будем в дороге коня поощрять, чтоб лучше нас слушался.
Мы вскочили на телегу и вместе схватили вожжи.
— Я буду править! — заявил Пашка.
— Почему это ты?
— А потому что, во-первых, сахар мой, а, во-вторых, когда я у дедушки в деревне был — научился конём править… Вот если вожжи влево дёрнуть, он влево пойдёт, если — вправо, он вправо пойдёт.
Росинант посмотрел синим глазом на Пашку и утвердительно кивнул головой.
Мне пришлось согласиться.
— Но, но! — крикнул Пашка и хлопнул коня вожжами по спине.
И мы тронулись.
— Вот выедем за территорию, заставлю его рысцой бежать,- сказал Пашка.
