Сказки - Гауф Вильгельм (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
— Каспар, с ума ты сходишь? — закричал Вильгельм как помешанный, все еще размахивая в воздухе топором. — Я должен пощадить корову и умереть с голода?
— Тебе не придется умереть с голода, — отвечал Каспар решительно. — Пока у меня есть руки, ты не умрешь с голода. Я буду работать для тебя с утра до ночи. Только не лишай себя спасения своей души и оставь жить бедное животное!
— Тогда возьми топор и разбей мне голову! — закричал Фальке отчаянным голосом. — Я не уйду с этого места, пока у меня не будет того, что я желаю! Можешь ли ты достать мне сокровища «Кармильхана»? Могут ли твои руки заработать больше, чем на самые жалкие жизненные потребности? Но они могут прекратить мое горе — иди и принеси меня в жертву!
— Вильгельм, убей корову, убей меня! Мне все равно, ведь я забочусь только о твоем спасении. Ведь это алтарь пиктов, и жертва, которую ты хочешь принести, принадлежит мраку!
— Я ничего подобного не знаю! — воскликнул Фальке, дико смеясь, как человек, решившийся не знать ничего, что могло бы отклонить его от его намерения. — Каспар, ты сходишь с ума и сводишь меня, но тогда, — продолжал он, отбросив от себя топор и взяв с камня нож, как будто хотел пронзить себя, — тогда оставь корову вместо меня!
В одно мгновение Каспар был около него, вырвал у него из руки смертоносное оружие, схватил топор, высоко размахнулся им в воздухе и с такой силой опустил его на голову возлюбленного животного, что оно без содроганий упало мертвым к ногам своего хозяина.
За этим быстрым поступком последовала молния, сопровождаемая ударом грома, а Фальке пристально посмотрел на своего друга глазами, какими взрослый с удивлением посмотрел бы на ребенка, решившегося сделать то, на что сам он не осмелился. Но Штрумпф, казалось, не был ни испуган громом, ни смущен неподвижным изумлением своего товарища. Не говоря ни слова, он набросился на корову и начал снимать с нее кожу. Когда Вильгельм немного опомнился, он стал помогать ему в этом занятии, но с таким же видимым отвращением, как прежде страстно желал совершения жертвы. Во время этой работы собралась гроза, в горах загремел сильный гром, и страшная молния стала извиваться вокруг камня и по мху ущелья, в то время как ветер, который еще не достиг этой высоты, наполнял диким завыванием нижние долины и берег. Когда кожа наконец была снята, оба рыбака уже промокли до костей. Они расстелили ее на земле, и Каспар завернул и крепко завязал в нее Фальке, как последний приказывал ему. Только после этого бедняга нарушил продолжительное молчание и с состраданием глядя на своего ослепленного друга спросил дрожащим голосом:
— Могу ли я еще хоть что-нибудь сделать для тебя, Вильгельм?
— Ничего больше, — отвечал тот. — Прощай!
— Прощай! — отвечал Каспар. — Да будет с тобой Господь и да простит Он тебе, как это делаю я.
Это были последние слова, которые Вильгельм слышал от него, потому что в следующую минуту Каспар исчез в увеличивавшейся все время темноте. И в то же мгновение разразилась одна из самых страшных грозовых бурь, какую только Вильгельм когда-либо слышал. Она началась молнией, показавшей Фальке не только горы и скалы в непосредственной близости к нему, но и долину под ним, вместе с пенящимся морем и рассеянными в заливе скалистыми островами, между которыми он как будто заметил появление большого странного корабля без мачт, в то же мгновение опять исчезнувшего в черной мгле. Удары грома сделались оглушительными. Масса обломков скалы скатывалась с гор и грозила убить Вильгельма. Дождь полил в таком количестве, что узкая болотистая долина в одно мгновение наводнилась глубоким потоком, который скоро стал доходить до плеч Вильгельма. К счастью, Каспар положил его верхней частью тела на возвышение, а то ему пришлось бы сразу захлебнуться. Вода поднималась все выше, и чем больше Вильгельм напрягал силы, чтобы освободиться из своего опасного положения, тем крепче облегала его кожа. Он напрасно кричал вслед Каспару. Каспар ушел далеко. Призывать в своей беде Бога Вильгельм не осмеливался, и его охватил ужас, когда он захотел умолять те силы, во власть которых он отдавался.
Вода уже проникала ему в уши, уже касалась края губ. «Боже! Я погиб!» — закричал он, почувствовав, что поток заливает его лицо, но в то же мгновение до его слуха слабо дошел звук как бы от близкого водопада, и тотчас его рот опять был открыт. Поток пробил себе дорогу через камни. Так как в то же время дождь немного уменьшился и глубокая мгла неба немного рассеялась, то уменьшилось и его отчаяние. Казалось, к нему вернулся луч надежды. Но хотя он чувствовал себя истощенным словно смертельной борьбой и страстно желал избавления от своего плена, однако цель его отчаянного стремления еще не была достигнута, и вместе с исчезнувшей непосредственной опасностью жизни в его грудь возвратилась и жадность со всеми ее фуриями. Убежденный, что он должен терпеть свое положение до конца, чтобы достигнуть своей цели, он притих и от холода и утомления впал в крепкий сон.
Он проспал, вероятно, около двух часов, когда холодный ветер, пробежавший по его лицу, и шум как бы от приближавшихся морских волн пробудили его от счастливого самозабвения. Небо снова омрачилось. Молния, как та, которая сопровождала первую бурю, еще раз осветила местность вокруг, и ему опять представилось, что он заметил странный корабль, который, казалось, висел теперь на высокой волне, близко от утеса Штинфолля, а потом внезапно устремился в пропасть. Он все еще пристально смотрел за призраком, потому что беспрерывное сверкание молнии освещало теперь море, как вдруг из долины поднялся водяной столб вышиной с гору и с такой силой бросил Вильгельма о скалу, что он потерял сознание.
Когда он опять пришел в себя, непогода утихла, небо было ясно, но зарница все еще продолжалась. Он лежал близко от подошвы горы, которая окружала эту долину, и чувствовал себя настолько разбитым, что едва мог пошевелиться. Он услыхал более тихий шум прибоя и среди него торжественную музыку, как бы церковное пение. Сначала эти звуки были так слабы, что он счел их за обман. Но они стали раздаваться снова и каждый раз яснее и ближе. Наконец Вильгельму показалось, что он как будто может различить в них мелодию псалма, которую прошлым летом слышал на одном голландском рыболовном судне.
Он стал различать и голоса. Ему казалось, что он слышит даже слова этой песни. Голоса были теперь в долине, и когда он с трудом придвинулся к камню и положил на него голову, он действительно заметил шествие человеческих фигур, от которых шла эта музыка и которые двигались прямо на него. Печаль и страх лежали на лицах этих людей, и с их одежды капала, по-видимому, вода. Теперь они были близко от него, и их пение смолкло. Во главе было несколько музыкантов, затем несколько моряков, а сзади шел большой, сильный человек в старомодной, богато украшенной золотом одежде, с мечом сбоку и длинной, толстой, с золотым набалдашником, испанской камышовой тростью в руке. Слева от него шел негритенок, время от времени подававший своему господину длинную трубку, из которой тот делал несколько торжественных затяжек, а затем шел дальше. Он остановился как раз перед Вильгельмом, и по обе стороны от него стали другие, менее великолепно одетые люди, которые все имели в руках трубки, но последние казались не такими драгоценными, как та, которую несли вслед за толстым человеком. Сзади них выступили другие лица, среди которых было несколько женщин; некоторые из последних имели на руках или вели за руку детей. Все были в драгоценной, но странной одежде. Толпа голландских матросов замыкала шествие. У каждого из них рот был наполнен табаком, а в зубах была коричневая трубочка, которую они курили в угрюмом молчании.
Рыбак с ужасом смотрел на это странное собрание, но ожидание того, что наступит после, поддерживало его мужество. Они долго стояли так вокруг него, и дым их трубок поднимался над ними как облако, сквозь которое просвечивали звезды. Круг сжимался около Вильгельма все уже, дым становился все гуще, и гуще становилось облако, поднимавшееся изо ртов и трубок. Фальке был смелым, отважным человеком. Он приготовился ко всему неожиданному, но когда он увидел, что эта загадочная толпа все ближе устремляется на него, как будто хочет задавить его своей массой, мужество покинуло его и на лбу выступил крупный пот.
