Бурятские сказки - Автор неизвестен (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Жена быстренько провела Шабар Тэнэга в дом, пока люди не увидели, нагрела воды, соскоблила с несчастного дурака баранью шерсть, помыла его и причесала. Потом отправила к родителям человека с весточкой: «Ваш зять Шабар Тэнэг иышел ночью на крыльцо и увидал воров в овчарне. Погнался он за ворами в чем мать родила, всю ночь гнался и наконец настиг их невдалеке от своих владений. Пришлите одежду зятя, коня его пригоните, да овец своих заберите».
— До чего умен наш зять! — сказали тесть с тещей, прочитав весточку. — До чего отважен! Всю ночь не спал, за ворами гонялся, наше добро спасал.
Так жена с Шабар Тэнэгом всю жизнь и промучилась.
ХАН-ГУЖИР
В прежнее счастливое время жил-был семидесятилетний царь Богдор со своей шестидесятилетней женой Урма-гохон. Не было у них детей, некого было ласкать на коленях да баловать. Зато паслись на их землях бесчисленные стада скота, переходя с северных склонов на южные, с поднебесных вершин в долину. Давно потерял счет царь Богдор и своим подданным, жившим по южной стороне горы на плодороднейших землях, не зная ни нужды, ни горя.
Однажды отправился царь взглянуть на своих подданных, осмотреть табуны скота, успевшие расплодиться вдвое со времени последней поездки Богдора по своим владениям. Увидел он свои стада, отары да табуны и погрузился в глубокое раздумье: «Кто после моей смерти станет обладателем богатства, которое я приобрел трудами всей жизни?»
И заплакал царь Богдор от мысли, что нет у него детей. Печальный и тихий воротился он домой, а царица его спрашивает:
— Отчего темен твой взгляд и не царственна походка?
— Все благополучно в наших владениях, все идет своим порядком, — успокоил жену царь Богдор, — подданные сыты и здоровы, стада наши умножились вдвое против прежнего. А задумался я о том, что некому будет наследовать все это богатство.
— Вот уже три месяца, как я жду ребенка, — говорит Ур-ма-гохон. — И сердце подсказывает, что это будет сын.
Услышав такие слова, обрадовался царь Богдор великой радостью. И смеялся он, и приплясывал, и взъерошивал свои волосы, и приглаживал их. А потом поел в охотку и заснул крепким сном.
Прошли месяцы томительного ожидания. Наконец минули сроки, и ровно в полночь родила царица сына. Верхняя часть туловища у новорожденного была из чистого золота, нижняя — из чистого серебра, в правой руке он держал знак победы над врагами, а в левой — знак удачливой охоты.
Стал ребенок расти не по дням, а по часам. Через месяц он уже не умещался на шкуре годовалого барана и не мог насытиться молоком от одной коровы. Через два — стала мала шкура годовалого бычка, а молока двух коров хватало только на обед.
На третий день приготовил царь Богдор гору мяса и озеро вина, созвал подданных разделить с ним великую радость. Когда все собрались, царь налил почетную чару вина, отрезал самый вкусный кусок мяса и сказал:
— Пусть выпьет это вино и съест мясо тот, кто даст имя новорожденному.
Долго никто не решался выступить из толпы, наконец, вышел один сухонький-пресухонький старичок с бородою до земли. Выпил он вино, съел мясо и дал новорожденному имя Хан-Гужир. После этого старичок удалился, а пир продолжился с новой силой. Девять суток гуляли подданные царя Богдора, на десятые едва разошлись по домам.
Долго ли, коротко ли, а пришла пора выбирать коня для Хан-Гужира. Но в табунах Богдора не нашлось коня подстать царевичу, не нашлось доспехов, которые мог бы надеть молодой богатырь. Кликнули тогда сухонького-пресухонького старичка с бородой до земли, предстал он перед царем и говорит:
— За девятью чугунными горами пасется богатырский гнедой конь, который ждет своего хозяина. Добраться же до тех гор может только брат царя Богдора Зотон-Хара на своем белом коне. Пусть Зотон-Хара захватит с собой девять черных баранов и девять котлов тарасуна. По приезде надо побрызгать тарасуном на все четыре стороны, ублажая духов девяти чугунных гор и духов дороги, со словами: «Это моим друзьям, впереди сидящим и сзади караулящим!» — бросив при этом девять кусков мяса к подножию горы.
Выслушав наставление, отправился Зотон-Хара к девяти чугунным горам. По приезде туда совершил он положенное жертвоприношение и увидел гнедого коня, который съел всю траву на девяти горах и спустился в долину. Хотел Зотон-Хара поймать его, но конь не дался и убежал. Пустился Зотон-Хара в погоню, и они трижды обежали землю. Наконец говорит гнедой конь:
— Стреляй в меня! Если стрела коснется всех четырех моих копыт, то я дамся тебе в руки.
Выстрелил Зотон-Хара, коснулась стрела всех четырех копыт — и остановился гнедой конь. Взнуздал его Зотон-Хара и привел ко дворцу царя Богдора. Привел со всем снаряжением и богатырскими доспехами.
Завидев прибывшего с конем дядю, выбежал Хан-Гужир из дворца, взял гнедого за повод и привязал к золотому столбу.
Через малое время говорит Хан-Гужир своим родителям:
— Хочу отправиться на поиски своей суженой. Благословите меня.
— Твоя суженая — дочь Гули-хана. Нет красивее ее на этой земле. Когда она выходит из дворца темной ночью, вокруг становится светло, как днем, и люди пробуждаются, думая, что взошло утреннее солнце и наступил день. Звать ее Гонок-гохон-духэ. Поезжай прямиком к Гули-хану и напомни ему об обещании, которое он дал в молодости. А поклялись мы с ним однажды породниться. Дело было на охоте, и, чтобы скрепить договор, мы обменялись дичью, зажаренной на рожне, съев эту дичь в знак будущего родства.
Облачился Хан-Гужир в царские одежды, надел боевые доспехи, взял лук и колчан со стрелами, простился с родителями, сел и поехал прямиком к Гули-хану.
Вышли родители проводить своего сына и увидели только облачко пыли да красную кисточку шапки за девятью горами.
— Едва ли кто-нибудь еще имеет такого сына, как мы! — сказали мать с отцом.
Долго ехал Хан-Гужир. Наконец увидел на краю долины два великолепных дворца. В одном из них жил Гули-хаи, в другом — его дочь. Подъехав ко дворцу красавицы Гонок-гохон-духэ, богатырь слез с коня, привязал его к бронзовому столбу, переступил порог и, поздоровавшись с хозяйкой, сел на почетном месте для гостей.
Гонок-гохон-духэ принялась угощать путника и, желая испытать его прозорливость, подала ему золотую чашу с отравленным питьем. Но прежде чем пригубить чашу, Хан-Гужир опустил в нее мизинец, и когда тот почернел от яда, гость спросил хозяйку:
— Зачем ты меня испытываешь таким жестоким испытанием? Или вздумала посмеяться надо мной? Или не знаешь, что я твой суженый?
Призналась Гонок-гохон-духэ в своем неведенье и дала Хан-Гужиру слово выйти за него замуж.
— Только испроси согласия моего батюшки, — говорит.
Поехал Хан-Гужир к Гули-хану, вошел во дворец и с порога заявил:
— Здорово, батюшка тесть!
— Какой я тебе тесть! — возмутился Гули-хан. — Я тебя знать не знаю! Была нужда выдавать дочь за первого встречного!
— Я не первый встречный, — говорит молодец. — Я сын царя Богдора, и зовут меня Хан-Гужир. Вспомни о клятве своей молодости.
— Что правда, то правда, — отвечает Гули-хан. — Условились мы с твоим отцом породниться, и я сдержу свое слово, отдам за тебя свою дочь Гонок-гохон-духэ. Но сначала победи Тальян-шара-мангатхая, у которого пятьдесят восемь голов. Этот злодей вконец меня разорил, поедая моих подданных и мой скот.
Ничего не оставалось делать Хан-Гужиру, согласился он сразиться с грозным Тальян-шара-мангатхаем. Вышел из дворца, сел на коня и поехал к царевне Гонок-гохон.
— Твой отец Гули-хан не против нашей свадьбы, но сначала просит победить Тальян-шара-мангатхая, у которого — ни много ни мало — пятьдесят восемь голов.
Тогда Гонок-гохон-духэ говорит своему суженому:
— Ты должен знать, что победить Тальян-шара-мангатхая невозможно. Силою он не уступит самым плечистым силачам, в меткости — лучшим стрелкам из лука. Не лучше ли тебе возвратиться домой, чем рисковать жизнью ради меня? Ты везде найдешь себе невесту.
