Жили-были<br/>(Русские народные сказки о боге, черте, и попе, и хитроватом мужике) - Круглов Юрий (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

Архиерей испугался, что его тайна будет раскрыта, и не велел этой тайны никому открывать. «За это я дам тебе большую награду. Чего хочешь, того и дам, проси у меня». А келейник вдруг сказал: «Ничего мне не надо, ни золота, ни серебра. Сколько бы вы мне ни дали, я все равно издержу, а лучше поставьте меня попом и дайте мне приход. Это до смерти будет мне кусок!» Архиерей говорит ему: «Ты ведь неграмотный, как я тебе могу дать сан священника?» А келейник настаивает на своем: «Если поставите меня попом, то это я возьму».

Архиерей думал, думал и решил отправить его туда, где попов не было. Дал ему указ и направил в Туруханск, где народ был совсем неграмотным. А вперед этого попа отправил депешу, что едет поп. Вот туруханский трапезник и сторож стали с нетерпением ждать попа. Наконец-то поп приехал. Приходит к нему трапезник, подходит под благословение и ожидает его приказания. Поп ему приказывает, чтобы утром раньше вставал и звонил в колокол.

Утром рано встает трапезник и звонит в колокол. Народ стал собираться к обедне.

Когда набралось народу полная церковь, поп заходит в алтарь, одевается в поповское облачение, отворяет царские врата, выносит книгу и начинает службу. Люди, увидя священника, начали молиться, кто стоя, а кто на коленях. Священник спрашивает: «Прихожане, не знаете, какая это книга?» Прихожане говорят: «Нет, мы не знаем». Тогда он говорит: «Нечего вам и знать!»

Снял облачение и ушел домой. Прихожане же остались в церкви и толкуют: «Зачем мы сказали, что не знаем эту книгу! Надо было сказать, что знаем». И решили они, что в другой раз скажут, что все знают.

И вот опять священник пришел служить обедню. Оделся, открыл царские врата, вынес книгу и спрашивает: «Прихожане, знаете ли, какая это книга?» Все в один голос ответили: «Знаем!» — «Ну, а если знаете, тогда вам нечего и читать!»

И так всю свою жизнь поп провел в этом приходе.

Два жулика

Были два жулика. Одевались они, как настоящие господа. Один говорит: «Трудно нам жить! Мне семью свою трудно содержать». Второй же говорит: «А я легко проживаю, мы все довольны. Дела у нас хватает — и всего хватает. Вот мне, — говорит, — сейчас объявили мои товарищи, что в Исаакиевский собор поедет архиерей. Давай будто поспорим: ты говори: „шесть пальцев на ноге“, а я — „пять“. И будто бы сто рублей залог у нас».

Взяли они сапоги бумажные, лакированные и идут. Едет владыка. Бросился жулик к коляске: «Преосвященный владыка! Вот я с этим купцом на сто рублей поспорил. Если моя правда будет, то я сто рублей возьму, а если его — он возьмет. Он говорит: — шесть пальцев на ноге, а я — пять». Владыка говорит: «Будет твой выигрыш! У меня пять пальцев на ноге!» — «Разрешите здесь сосчитать при нем!» — «А можно, можно».

Сейчас же жулик снял сапог с ноги архиерея и начал отсчитывать: «Раз, два, три, четыре, пять… Мой выигрыш!» А второй за другую ногу: «А здесь шесть, снимай и этот!» Сняли: «Раз, два, три, четыре, пять… Твой выигрыш», — говорит второй и отдал ему сапог. Тот сейчас же с этими сапогами — марш! — бегом. А владыка — скок с коляски в одних чулках, а погода мокрая, грязная… Второй жулик ему говорит: «Преосвященный владыка! Убежал он — где ж поймаешь! Вижу, что разбойник обманул тебя! Вот тебе лакированные сапоги. Они стоят восемнадцать рублей, а для тебя — двенадцать!» Владыка: «Ах, молодец! Вот хорошо!»

Деньги заплатил, сапоги обул, а погода мокрая… Походил он немного: «Что это, уж подошва отвалилась? Ай-ай-ай!»

А второго жулика и след простыл…

Беспечальный монастырь

У одной дороги стоял монастырь. Этот монастырь посещало очень много народа. Ни один человек не проезжал мимо. В одно прекрасное время, утром рано, пришлось проезжать мимо монастыря одному крестьянину. Захотел и он зайти помолиться. Да не тут-то было! Монастырские врата были очень крепко заперты. Он давай стучаться в них: подумал, что крепко спят в монастыре. Но так ничего и никого не дождался.

Только стал он прислушиваться не то гимны, не то просто песни пели в монастыре. «Так это что же, оказывается, гулянка?! Оказывается, беспечальный монастырь!» Вынул крестьянин листок и написал: «Беспечальный монастырь». Налепил на самом видном месте и уехал.

Не много прошло времени — проезжал этой дорогой государь. И он тоже захотел помолиться. Да только попалась ему на глаза эта самая бумажка. Что такое? С изумлением читает: «Беспечальный монастырь». «Как же это печали у него нет? У меня печали, когда я правлю государством, по горло, а у них — нет!»

Заходит он в монастырь. Навстречу ему идет отец игумен с крестом. Поцеловал крест государь. «Да что же это, — говорит, — оказывается, у вас беспечальный монастырь!» Игумен несколько струсил: «Что бы значили эти слова государя?!» Государь опять ему повторяет: «У вас, оказывается, беспечальный монастырь?» — «Откуда вы это знаете?» — спрашивает игумен смиренно. «Да вот, пойдемте посмотрим: на улице у вас вывеска — „Беспечальный монастырь“».

Когда игумен увидел это, стал извиняться: «Кто-то устроил такую подлость; мы в монастыре не можем быть беспечальны». А государь сказал, что это не зря, наверное, кто-то знает их беспечальность. «Так вот что, отец игумен, я наложу на вас печаль!» — «А какую же вы хотите наложить печаль на нас?» — «Да вот даю вам недельный срок: задам задачи и чтобы вы мне их разъяснили. И так попечалитесь эту неделю. Первая задача: сколько на небе звезд; вторая задача: небо выше или тот свет дальше; третья задача — оцените меня: что стою я?» И уехал.

Игумен приносит эту печаль всем монахам: «Вот что, братья, государь заехал помолиться, вместо моленья оставил нам печаль». Монахи все в недоумении: «Что такое отец игумен говорит непонятно?» — «Да вот что, братья, кто-то надсмеялся над нами, налепил бумажку, а на ней написал: „Беспечальный монастырь“. Он из-за этой вывески и оставил нам печаль». — «А какую же?» — «Дал нам недельный срок для того, чтобы сосчитать на небе звезды — первая задача; вторая — узнать, небо выше или тот свет дальше, а третья задача — оценить самого царя, что он стоит». — «Вот так-так! — все ахнули. — Где же смертному человеку разгадать такие задачи?» — «Делать нечего — подумайте! Может, кто и угадает?»

А время идет, и никто не думает разгадывать. Думают только, что казнит государь всех. Один монах и говорит себе: «Раз так, жить немного осталось, а уж лучше погулять и повеселиться. Пойду в трактир, выпью порядком, чтоб скорее только время прошло!»

И приходит он в трактир, заказывает много всего, трактирщик даже удивился. «А с горя и с печали», — говорит монах. А тут как раз один трактирный пьяница: «Что же вы, отец! Какая вам печаль?» — «Да не говори, брат! Некогда мне с тобой речи вести!» — «Что ты, отец! Может быть, я тебе помогу». — «Едва ли ты своим кабацким умом поможешь мне! Вот что, брат: государь ныне проездом был и наложил на игумена и монахов печаль. Задал три задачи, и никто их не сможет выполнить». — «А какие были задачи?» — спрашивает пьяница. Монах и стал ему шутя рассказывать. «Да ведь, оказывается, совсем пустяки, — говорит пьяница, — очень просто, могу отгадать я!»

Монах даже оставил свое гулянье и повел его к отцу игумену. Говорит: «Игумен щедро тебя наградит». Когда пришли к отцу игумену, монах говорит про этого пьяницу: «Вот что, отец игумен, оказывается, этот человек может нас выручить». — «Да неужели?» — «А вот сами можете лично переговорить с ним».

Отец игумен повел этого пьяницу в свою келью. «Ну так что, брат, тебе монах рассказал всю эту историю?» — «Да, и я очень хорошо запомнил». — «Ну так, брат, берись! Что стоит — заплатим». — «Так что тут плата — я не особенно в ней нуждаюсь. Прежде всего, я должен одеть вашу игуменскую одежду и облачение. Ведь надо привыкнуть мне за это время ходить как игумену, а то я, ведь знаете, просто пьяница». — «Давай сейчас и поменяемся одеждою!»

Пьяница одевает одежду игумена, а свою, рваную, дает ему. Нечего делать игумену — хоть и неприятно, приходится одевать. Когда переоделись, пьяница и говорит ему: «Отец игумен, дайте мне несколько стоп бумаги». — «А для чего это?» — спрашивает игумен. «Это мое дело. Надо ведь как-то звезды считать!» Отец игумен приказал монаху принести бумагу. Принесли несколько стоп бумаги, и вот пьяница взял карандаш и начал писать. А писать-то нечего: только заглавие поставил: «Подсчет звезд». И стал ставить цифры— несложные такие: где 20, где 30, а где 100 и 1000, а где и 2 и 3. И так всю бумагу исписал цифрами.