Волшебники из Капроны - Джонс Диана Уинн (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Очень лестным это приглашение, пожалуй, нельзя было считать, но Тонино и Паоло были в восторге. В восторге, несмотря на то что назавтра с самого рассвета зарядил колючий зимний дождь. Утренняя смена вернулась со Старого моста под поблескивающими зонтиками, во влажной одежде и сильно не в духе. Вместо отдыха им пришлось тут же включиться в подготовку тех, кто отправлялся во дворец.
Из каретного сарая выкатили семейный экипаж, поставили под галереей и тщательно стерли с него пыль. Это была вместительная черная карета со стеклянными окнами и чудовищными черными колесами. На тяжелых дверцах красовались крылатые кони Монтана на зеленом щите. Дождь лил не переставая. Паоло, который ненавидел дождь так же люто, как кошки, очень обрадовался тому, что карета настоящая. Лошади настоящими не были. Четыре лошади, вырезанные из белого картона, стояли прислоненными к стенке каретника. Идея экономить средства подобным образом принадлежала отцу Старого Никколо. Настоящим лошадям, объяснял он, нужно есть, постоянно двигаться, и для них нужно обеспечить место, где вполне может жить часть семьи. Кучер, тоже и по тем же соображениям вырезанный из картона, находился внутри кареты.
Мальчикам очень хотелось посмотреть, как будут оживлять эти картонные фигуры, но мать увела их со двора домой. У Элизабет, проработавшей все утро на мосту, еще не высохли волосы, а зевала она так, что казалось, у нее вот-вот отвалится челюсть, но это не помешало ей приняться за Паоло и Тонино, которых она из последних сил вымыла, причесала и переодела. К тому времени, когда они – каждый с тщательно прилизанными мокрыми волосами, в ужасно неудобном широком белом воротнике поверх жесткой форменной курточки – спустились во двор, волшебство уже состоялось. Лента с заклинаниями была аккуратно вплетена в упряжь, а кучеру вложена внутрь бумажного кафтана. Четыре лоснящиеся белые лошади, готовые к выезду, били копытами, кучер восседал на козлах, поправляя салатно-зеленую шляпу.
– Великолепно! – воскликнул на ходу Старый Никколо, выпархивая во двор. И, переведя удовлетворенный взгляд с мальчиков на экипаж, скомандовал: – Влезайте, мальчики! Влезай, Доменико! Нам надо еще забрать Умберто из университета.
Тонино попрощался с Бенвенуто и полез в карету. Несмотря на уборку, внутри пахло плесенью. Тонино был рад, что дедушка в таком хорошем настроении. И все вокруг, видимо, тоже. А когда карета загромыхала к воротам, члены Дома Монтана провожали ее веселыми напутствиями. Старый Никколо улыбался и махал из окна. «Может быть, – подумал Тонино, – из посещения герцога выйдет что-то очень хорошее для нас и все волнения разом кончатся».
Ехать в карете было одно удовольствие, Тонино никогда еще не чувствовал себя таким важным. Карета громыхала и покачивалась. Лошади цокали подковами по булыжнику, как самые что ни на есть настоящие, и люди спешили очистить мостовую. Кучер правил так искусно, что тут явно не обошлось без волшебства. И хотя на всех улицах стояли лужи, карета была почти не забрызгана, когда они с громкими криками «Тпру, тпру!» остановились возле университета.
Дядя Умберто влез в карету; он был в красной с золотом магистерской мантии и таком же превосходном настроении, как Старый Никколо.
– Утро доброе, Тонино, – сказал он, обращаясь к Паоло. – Как твой кот? Утро доброе, – сказал он, повернувшись к Доменико. – Я слышал, эти Петрокки тебя избили.
Доменико, который скорее умер бы, чем дерзнул обругать кого-нибудь из Петрокки, пусть даже одного, стал краснее мантии на дяде Умберто и просипел что-то невнятное. Дядя Умберто никак не мог запомнить, кто есть кто из младших Монтана. Бросив на Тонино недоумевающий взгляд, словно хотел спросить: «А это кто?» – он повернулся к Старому Никколо.
– Петрокки наверняка помогут, – сказал он. – Мне это сам Крестоманси сообщил.
– Мне тоже, – сказал Старый Никколо, но в голосе его слышалось сомнение.
Карета прогромыхала по залитому дождем Корсо и свернула к Новому мосту, проезжая по которому загромыхала еще громче. Паоло и Тонино смотрели в окна; они так волновались, что не могли говорить. Миновав вздувшуюся реку, карета поползла вверх, где перед шикарными виллами раскачивались на ветру кипарисы, а затем покатила между замызганных старых стен. Наконец они прогромыхали под величественной аркой и заложили крутой вираж по переднему двору герцогского дворца.
Впереди их кареты другой экипаж, выглядевший игрушечным рядом с необъятным фасадом дворца, уже подъезжал к огромному мраморному крыльцу. Экипаж этот тоже был черным, а на дверцах виднелись темно-красные щиты с леопардами, стоящими на задних лапах. Увидеть, кто вышел из экипажа, Монтана не успели и теперь с завистью разглядывали сам экипаж и коней. Это были черные стройные красавцы с выгнутыми шеями.
– По-моему, они настоящие, – шепнул Паоло.
Тонино не успел ему ответить, потому что два лакея и солдат подскочили к дверцам кареты, чтобы открыть их и помочь сидящим в ней выйти, и первым из нее выпрыгнул Паоло. Но после него произошла заминка: Старый Никколо и дядя Умберто выходили очень медленно. Тонино воспользовался этим, чтобы через заднее окно посмотреть на отъезжающий от крыльца экипаж Петрокки. Он отчетливо увидел маленькую темно-красную ленточку с заклинанием, трепещущую под упряжью на ближайшем черном коне.
«То-то же!» – с триумфом подумал Тонино. А вот кучер… кучер, скорее всего, был настоящий. Это был молодой человек, бледный, с рыжеватой шевелюрой, с которой плохо сочеталась темно-вишневая ливрея, и смотрел он перед собой напряженно-внимательным, сосредоточенным взглядом, словно говорившим: нелегко управлять ненастоящими конями! Нет, такой взгляд был чересчур человеческим и не мог принадлежать картонному кучеру.
Когда Тонино спрыгнул с подножки – прямо на пятки взбудораженного Доменико, – он для сравнения бросил взгляд на их собственного кучера. Тот выглядел умелым и бойким. Сидел на козлах, приложив негнущуюся руку к шляпе и уставившись прямо перед собой. «Нет, кучер у Петрокки действительно настоящий», – с завистью подумал Тонино.
Но тут они с Паоло последовали за остальными во дворец, и ему стало не до кучеров. Дворец был огромный и великолепный. Их вели через необъятные залы с натертыми до зеркального блеска полами и золочеными потолками, и залам этим, казалось, не было конца. По обе стороны нескончаемых стен, добавляя им величия, рядами стояли статуи, или лакеи, или солдаты. На фоне этой роскоши они с Паоло чувствовали себя чуть ли не оборванцами и с облегчением вздохнули, когда их ввели в комнату размером не больше двора Дома Монтана. Правда, пол в ней сиял и потолок был расписан под небо, на котором сражались сонмы ангелов, зато стены были обиты очень уютным красным сукном, а по обеим сторонам стояли в ряд почти простые золоченые стулья.
Одновременно с ними в эту комнату ввели другую группу людей. Доменико только взглянул на них и сразу перевел глаза на ангелов, изображенных на потолке. Старый Никколо и дядя Умберто повели себя так, словно этих людей здесь и вовсе не было. Паоло и Тонино попытались вести себя так же, но у них это не получалось.
«Значит, вот они – Петрокки», – думали мальчики, украдкой на них поглядывая. Тех было всего четверо против них пятерых. У Монтана на одного больше. И двое из этих Петрокки – дети. Совершенно ясно, что этим Петрокки было не менее трудно, чем Монтана, предстать перед герцогом в солидном составе, и они, по мнению Паоло и Тонино, сделали грубую ошибку, оставив одного из членов своей семьи в карете.
Они не производили внушительного впечатления. Их представитель от университета, хрупкий старичок гораздо старше дяди Умберто, казалось, совсем потерялся в своей красной с золотом мантии. Самое внушительное впечатление производил человек, возглавлявший группу, – сам Старый Гвидо, надо полагать. Он был не таким старым, как Старый Никколо, и хотя одет в точно такой же черный сюртук и в такой же глянцевитой шляпе на голове, но на Старом Гвидо при его ярко-рыжей бороде все это выглядело как-то несуразно. Волосы у него были весьма длинные, волнистые и черные. И хотя смотрел он прямо перед собой, холодно и важно, кто же мог бы забыть, что по милости собственной дочери он однажды ходил зеленым!
