Сказки Западной Африки. Живой огонь - Автор неизвестен (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Но однажды, несмотря на свой благодушный и веселый нрав, он рассердился и громко заметил:
— На дураков не зря надевают путы! А про путы верно сказано: «Сколько путы ни мой, от них все равно воняет».
Тут уж не оставалось места для сомнений: распроклятый заяц издевался над самим М'Бамом и над всем ослиным племенем! М'Бам-осел слышал еще мальцом, что люди заставляют его родичей-ослов таскать днем тяжелые вьюки, а по вечерам спутывают им ноги и палками выгоняют их на пастбище.
В тот же день принялся заяц чинить ограду, отделявшую его двор от двора осла. И, замазывая глиной трещины в стене, он вскричал:
Когда ослы тешатся — о стену чешутся,
А когда развлекаются — ревут и брыкаются,
Боже спаси от таких соседей!
Услышав его, осел М'Бам пожалел, что поселился рядом с Длинноухим. Вся его родня, родичи его жен, все его жены и даже дети укоряли его, что он слишком долго терпит насмешки зайца, и говорили, что ему давно уже пора проучить наглеца. Однако проучить зайца было не так-то легко. Целый день старался М'Бам загнать его в угол, прижать к непролазным зарослям или к подножью дерева, к обрыву или к черному берегу или застать врасплох на узкой тропинке — но тщетно! Заяц был слишком хитер!
К вечеру вся ослиная семья собралась на совет. Долго они судили-рядили и под конец решили: для спасения ослиной чести М'Бам непременно должен хотя бы разок лягнуть зайца.
Но есть поговорка: «Чтобы утереть верблюду слюни, надо допрыгнуть до его морды». На другое утро проснулся Лёк и подумал: «Почему за стеной у ослов так тихо?»
Долго раздумывать он не стал и отправился в поле.
Зато дети Лёка, зайчата, когда проснулись, очень удивились.
Солнце давно уже встало, а за стеной у ослов почему-то никто не ревел, не брыкался, не дрался и не ругался. И совсем уже всполошились зайчата, когда услышали жалобные вопли, стоны, плач и причитания.
— Что случилось в доме соседа? — спрашивали они друг друга.
Но долго удивляться им не пришлось. Тхиойе-попугай, глашатай их деревни и всей округи, прилетел к ним и прокричал:
— Сосед ваш М'Бам ночью занемог и, не дожив до утра, скончался! Несчастная семья его в отчаянье и горе! Дети М'Бама и его родичи поручили мне известить об этом всех жителей деревни, но прежде всего вашего отца. Ведь он их ближайший сосед, а ближайший сосед почти что родственник…
— Наш отец давно в поле! — ответили зайчата. Попугай Тхиойе полетел в поле, нашел там зайца и сообщил ему о кончине его соседа.
— М'Бам умер?
Заяц Лёк так удивился, что замер с поднятой мотыгой.
— Да, его дети сказали мне об этом, я сказал твоим детям, а они сказали, что ты здесь.
— М'Бам умер? — повторил заяц. — И господь призвал его, даже не предупредив ни разу?
Но спрашивал он, видно, самого себя, а не Тхиойе-попугая, глашатая с кривым клювом, потому что тут же добавил:
— Что ж, пусть господь упокоит его душу и не спешит призывать к себе нас!
И заяц вонзил мотыгу в жирную землю, снова принимаясь за работу.
— Но послушай, Лёк, — прокричал Тхиойе-попугай, глашатай с круглым языком, — дети покойного М'Бама просили, чтобы ты зашел к ним в дом.
— Чтобы я зашел к ним в дом? — еще больше удивился заяц. — Зачем?
— Ты ведь их ближайший сосед, — объяснил деревенский глашатай.
— А что мне делать у них в доме?
— Право же, я не знаю. Они вопили, рыдали и причитали и только сказали мне сквозь слезы, чтобы я привел тебя, Лёк.
— Ладно, пойдем! — согласился заяц Лёк.
Лёк поскакал по тропинке, а Тхиойе полетел за ним, перепархивая с куста на куст, и вскоре они приблизились к дому М'Бама.
Вдова, дети и вся родня усопшего встретили зайца Лёка скорбно и почтительно. Старший из сыновей М'Бама, Фали, сказал:
— Дядюшка Лёк, перед тем как покинуть нас навсегда, в тот утренний час, когда земля уже остывала, отец, собрав последние силы, прошептал: «Упроси нашего Лёка, чтобы он прочел над моими бренными останками погребальную молитву!»
Заяц сделал три шажка вперед и спросил:
— А где же эти бренные останки?
— Тело нашего отца вон в той большой хижине, — ответил старший из сирот.
Лёк подошел с ним к двери большой хижины, сунул внутрь свой нос. и тотчас повернулся к ослиной семье, которая следовала за ним по пятам.
— Вы говорите, что М'Бам умер?
— Да, дядюшка! — ответил Фали, старший сын М'Бама. — Он скончался с последним криком Сэкха-петуха.
— Вы ошиблись, он вовсе не умер — жив! Радуйтесь! Мне незачем читать молитву.
И заяц поскакал к себе домой, так как было уже слишком жарко для работы в поле.
Но едва он вошел в свою хижину, как Тхиойе-попугай перепорхнул через стену и снова позвал его к М'Баму.
Заяц прибежал к большой хижине, сунул в открытую дверь мордочку, сморщил нос и объявил:
— Я же вам говорю, М'Бам не умер. Лежит он, правда, на спине, но ноги у него согнуты, а у дохлых ослов они прямые как палки.
И заяц вернулся к себе.
Но едва он начал снимать сандалии, как за ним снова прилетел Тхиойе-попугай и отвел его к большой хижине. М'Бам лежал на спине, и ноги его торчали вверх, словно палки.
— Но почему у него не раздут живот и зубы не оскалены? — удивился заяц. — Нет, он еще не подох!
Заяц Лёк пересек двор М'Бама, переполненный рыдающей родней и соседями, и уже дошел до своего двора, когда старший из сирот осла, Фали, догнал его и снова попросил вернуться.
Теперь М'Бам и впрямь был похож на дохлого осла. Брюхо его вспучилось и раздулось, как десять бурдюков, верхняя губа завернулась на широкие ноздри, нижняя отвисла на жирный подбородок, а вокруг оскаленных желтых зубов уже вились и жужжали неугомонные сплетницы — мухи.
Лёк просунул в дверь свой нос и сказал:
— Да, мои бедные дети, М'Бам очень похож на покойника. И лежит он на спине, и ноги у него торчат, словно колья из ограды, и брюхо раздуло, будто он один объел целое пастбище или сожрал все зерно из амбара, да и зубы у него оскалены, как у всех мертвецов, — неизвестно только, рыдает ли он от горя или хохочет от радости, что попал в ослиный рай. Но признайтесь, он пускал перед смертью ветры?
— Нет, нет! — воскликнул Фали, старший сын осла М'Бама.
— Ну, тогда, значит, М'Бам… — начал заяц Лёк, отступая на шаг. — Значит, М'Бам… — повторил он.
И тут вдруг в большой хижине раздался громоподобный треск, заглушивший все вопли и рыдания, и ужасное зловоние распространилось по всем четырем углам двора.
— Значит, М'Бам жив-живехонек! — договорил заяц Лёк. — Потому что пока еще никто не видывал и не слыхивал, чтобы дохлый осел пускал ветры!
И заяц Лёк, весело подпрыгивая, ускакал к себе. С тех пор осел М'Бам избегает зайца Лёка.
Буки в раю зверей
Давным-давно в Сенегале все звери были в мире между собой. Жили они в лесах и на обширных равнинах по берегам волшебной реки Фалемэ.
Светлая глубокая река, в водах которой сверкали золотые блестки, была царством бегемота Лебэра, крокодила Маймаило, жабенка М'Ботта, а также цапли Корады и утки Канкал. На тенистых берегах, в большом лесу и в зеленой саванне все животные, малые и большие, жили под властью мудрого правителя Гайенде-льва. Все были счастливы и жили в мире, все, от Ниейе-слона и до паука Диаргоня, от обезьяны Потанаре до быстрой змеи Джанны.
Но в этом раю зверей жил демон с душою более черной, чем ночь. Этим демоном была гиена Буки, из-за нее-то и случилось несчастье.
Отведала Буки однажды нежного мяса молодых животных, и страх воцарился на берегах счастливой реки Фалемэ.
Расскажу вам, как это случилось.
В бескрайной саванне, в лесах и на лугах звери веками жили мирно и помогали друг другу.
На каждой поляне маленькие зверята собирались под надзором обезьян, которые забавляли их своими гримасами. И каждый день, утром и вечером, матери приходили кормить детей молоком.
