Маленький Зверёк из Большого леса (СИ) - Ахметшин Дмитрий (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Рядом со станком стояло что-то, что выбивалось из общего фона. Небольшая круглая коробка, в которой папа хранил швейные принадлежности, и которую Томми иногда брал (естественно, без спроса), чтобы спрятать в неё какого-нибудь занятного жука.
Никто даже не заметил пропажи.
- Нашли, - прошептал Йен. Не смотря на тёплую ночнушку, он подпрыгивал на одной ноге и явственно мёрз. Странно, что в этой же ночнушке он не мёрз над Атлантическим океаном. Возможно, всё дело в капитанской фуражке. Любой, надевший её, становится капитаном, а капитана не волнуют такие мелочи, как холод.
Они схватили клад, фонарь, и поспешили покинуть негостеприимное место. Любой ребёнок знает -- когда его где-то нет, там исчезает даже солнечный свет и жизнь прекращает свой безудержный галоп, но это место, казалось, существовало всегда, и будет существовать, когда крышка люка встанет на своё место.
Коробку они водрузили на стол в гостинной и открыли в торжественном молчании, словно опасаясь, что там может оказаться какой-нибудь редкий, и без сомнения драгоценный звук.
- Что это? - первым спросил Йен.
- Какая-то безделушка, - ответил отец, но, видимо, спохватившись, что может испортить сыновьям впечатление от находки, прибавил: - Но может, он хотя бы старинный...
- Ты даже не представляешь, какой, - ответил Талисман.
- Ай! - воскликнул Йен.
- Ой, - сказал Томми. - Кто вы?
- Странник поневоле и исследователь человеческой сути, - печально сказал Талисман. - Не могли бы вы меня куда-нибудь повесить? Смотреть на вас снизу вверх не слишком-то комфортно.
Отец осторожно поднял волшебную вещь за шнурок; он смотрел на неё с таким выражением, с каким смотрят на подброшенного на крыльцо котёнка -- будто ещё не до конца для себя решил, как к ней относиться.
Зато дети были в восторге. Четыре горящих глаза смотрели, как отец осторожно привязывает шнурок к оконной ручке. Вот так так! Чудеса существуют!
- Это ты рисовал карту? - спросил Томми.
- Мой предыдущий учитель. Он принёс меня сюда, упрятал в подземелье и нарисовал карту, чтобы меня можно было найти... Прежде чем продолжить свой поиск я поведаю вам одну вещь. Вы готовы слушать?
- Может, стоит отложить до утра? - промямлил папа, но дети зашикали на него с двух сторон. Ему наверняка казалось, что он спит, или что-то вроде того.
- Ну, ладно, - папа положил свои огромные ладони на столешницу. - Я понимаю, что зимней ночью в домике посреди леса не может происходить ординарных вещей. Но, по моему мнению, неординарным следует хоть немножко прятаться. Всё-таки, говорящая вещь -- это не кусок чёрного хлеба, и даже не рассыпанные по полу кофейные зёрна.
- Так он и прятался, - воскликнул Йен.
- Мы сами его нашли, - прибавил Томми.
И отец сдался.
- Я учился слушать, - доверительно сообщил Талисман. Круглые глаза смотрели то на одного брата, то на другого, то куда-то между ними. По спинам мальчиков под пижамами струился пот, нагретый за день воздух трепетал вокруг масляного фонаря и казалось, от резкого движения он мог разрешиться грозой. - Всю свою жизнь я находился рядом с вами, странные, непостижимые существа, именующие себя людьми. Более того, принять эту самую форму мне помог человек, а каждый последующий из моих учителей как-то помогал моему поиску. Я обнаружил, что у людей не совсем схожие с нами (Йен тотчас же поднял руку) чувства. Более того, их всего пять, тогда как у всех разумных духов, ками, ксей и призраков... да, малыш, что ты хотел узнать?
- А вы на самом деле существуете? - застенчиво спросил Йен.
- Конечно существуем, - царственно ответил Талисман. - Не только я, но тысячи других форм жизни, которые остаются и навсегда останутся за гранями вашего восприятия.
Дети не могли понять, откуда звучит его голос. Гримаса на "лице" Талисмана не менялась, и Томми подумал, что голос вполне может существовать только в их головах. Или, может, его выцеживает из себя, как что-то чужеродное, простой и логичный окружающий мир: движение кофе в папиной чашке, стук сердец, потрескивание остывающих в камине углей, иней на стёклах, и даже вялый, непонятно откуда взявшийся мотылёк, ползущий по стене, имеет к голосу непосредственное отношение.
- Так вот, я выяснил, что люди, комбинируя свои куцие способности, могут получать что-то совершенно новое, что-то... прекрасное. Они называют это разными словами, один из людей, с которыми я путешествовал, посветил свою жизнь собиранию таких ощущений. Он умер, пытаясь заполучить в свою коллекцию "трогательные воспоминания о былом".
Йен посмотрел на Томми, Томми посмотрел на Йена, и лишь папа зашевелился, как будто именно эта часть истории Талисмана чем-то его тронула.
- Не так давно, - продолжил Талисман, - один человек начал учить меня человеческим чувствам. Один из моих глаз, а ещё нос и моя способность наслаждаться музыкой -- его работа. Но я глубоко ошибался, полагая, что заполучив к своим сорока ещё четыре-пять, как-то продвинусь в понимании людей. И тогда я понял: не особые органы чувств заставляют их по-особенному ощущать окружающий мир, нет! Всё дело в количестве этих органов. Чем их меньше, тем впечатлительнее они становятся, тем больше заостаряются. И здесь, в этой коробке, ещё раз повторю, я учился слушать. Вы спросите, что?
- Что? - послушно спросил Йен, и Талисман, повернувшись к нему и, обозначив на стекле чёрную, как будто отпечаток ноги на вулканической земле, тень, изрёк:
- Я слушал, как, отсчитывая неизмеримо малые величины, вылезают из земли грибы. Как играется сама с собой потерянная в этом подвале тобой, старший мальчик, игрушка и бормочет недоделанная тобой, хозяин дома, берёзовая маска. Как слепые черви точат свои проходы, как наверху, в доме, заснувшем до весны, происходят какие-то первозданные, непостижимые процессы. Я сумел заглушить все остальные свои чувства, заткнуть их, вроде как пробкой бутылку, и только и делал, что вслушивался. Какие ещё сюрпризы преподнесёт мне окружающий мир?
