Расскажу вам сказку(Сказки и легенды народов Западной Европы) - Лунин Виктор Владимирович (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
Был бургомистр человек добрый и почтенный, один из самых первых людей в городе. И жена была ему под стать — из богатой купеческой семьи. Росла у них одна-единственная дочка, а больше у бургомистра с бургомистершей детей не было. Так что миловали они ее да голубили за двоих — и за сына и за дочку, ничего для нее не жалели.
Вот пришла к ним в дом бедная женщина с сыном, и бургомистрова дочка сразу же с нищим мальчонкой подружилась. Увидел бургомистр, что дети так быстро поладили, и взял мальчика к себе в дом. Пускай вместе играют! Так оно и вышло: играли дети вместе, вместе гуляли и читали, а потом вместе в школу пошли. Крепко они дружили и никогда ни в чем друг друга не перечили.
Вот стоит однажды бургомистерша у окошка и видит: идет ее дочь с мальчиком в школу, а на пути у них большая-пребольшая лужа. Остановились дети. Мальчик сперва корзинку со снедью через лужу переправляет, потом назад перескакивает, берет на руки девочку, переносит через лужу, ставит на землю и целует.
Разъярилась бургомистерша, закричала:
— Еще этого не хватало! Как смеет побирушкин сын нашу дочку — дочку первых людей в городе целовать!
Пытался было муж ее образумить. Чего только не говорил: и никому, мол, неведомо, где совьют свое гнездо птенцы и что кого ждет. Мальчик — добрый и учтивый, а разве так не бывает: из маленького ростка могучий дуб вырастает. Кто нынче мал, завтра велик.
Да нет! Куда там! Бургомистерше дела нет, кем он был, кто он есть и кем станет. Одно твердит:
— Коли бедняк будет в чести, неведомо, как станет себя вести!
И еще:
— Кого шиллингом вычеканили, тому далером не бывать. Из грязи в князи не выбьешься!
Гонит она мальчонку:
— Нечего тебе у нас оставаться! Убирайся сейчас же вон из дому!
Делать нечего. Пришлось бургомистру приемного сынка купцу-корабельщику отдать: пришел тот в Тронхейм на своей шхуне и взял мальчика к себе поваренком.
А жене бургомистр сказал:
— Отдал я мальчонку купцу за пачку табаку!
Только стали якоря на шхуне выбирать, смотрят корабельщики — бежит бургомистрова дочка: лицо раскраснелось, кудри ветром растрепало. Сняла она с руки перстень и — откуда только сила взялась — разломила его на две половинки: одну себе, другую — брату названому; это чтоб им друг друга признать, если встретиться приведется.
Отчалила шхуна от берега, сколько дней, сколько ночей плыла — не счесть. И приплыла под конец в дальний заморский город, в чужеземные края. А там как раз в то время ярмарка веселая. И чего только на той ярмарке не было! В воскресенье отправились все корабельщики на ярмарку, один мальчик-поваренок на шхуне остался.
Только начал он обед готовить, слышит — кличет кто-то его с противоположной стороны пролива. Взял он челнок и переправился на другой берег. Видит — стоит на берегу древняя старуха, приговаривает:
— Лет сто я тут помощи ждала, не меньше, кричала, аукала, хотела на другой берег переправиться, только никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся. Переправишь ли меня на другой берег?
— Отчего не переправить! — отвечает поваренок.
— Награда за мной! — обещает старуха.
Переправились они на другой берег, и повела его старуха к своей сестре-троллихе, что в горе по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:
— Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старой скатерти, — она на нижней полке в поставце лежит. Скатерть эта не простая, а самобраная. Чего из еды пожелаешь, все тебе будет.
Так и случилось. Пришли они в гору. Как узнала горная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:
— Проси чего хочешь!
— Ничего мне не надо, — говорит поваренок, — кроме старой скатерти, что на нижней полке в поставце лежит.
— Не иначе, тебя кто надоумил, — молвила горная троллиха. — Ну да ладно, бери скатерть!
— Спасибо, — говорит мальчик, — а мне на шхуну пора, воскресный обед корабельщикам готовить.
— Не твоя теперь это забота, — перебивает его старуха. — Обед и сам сварится, покуда тебя нет. Иди со мной, получишь награду еще богаче. Лет сто, не меньше, я помощи ждала, кричала, аукала, но никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся.
Повела его старуха к другой своей сестре-троллихе, что в лесу по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:
— Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старого меча, — он на средней полке в поставце лежит. Меч этот не простой: сунешь его в карман — ножом обернется, вытащишь из кармана — снова длинным мечом станет. И меч этот обоюдоострый: пригрозишь черным лезвием — все кругом замертво полягут, взмахнешь белым — все мертвые оживут.
Вот пришли они в лес. Как узнала лесная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:
— Проси, чего хочешь!
— Ничего мне не надо, — говорит поваренок, — кроме старого меча, что на средней полке в поставце лежит.
— Не иначе, тебя кто надоумил, — молвила лесная троллиха. — Ну да ладно, бери меч!
— Спасибо, — говорит мальчик, — а мне на шхуну пора.
— Успеешь еще, — перебивает его старуха. — Иди со мной, получишь награду еще богаче. Лет сто, не меньше, я помощи ждала, кричала, аукала, но никто меня не слыхал, никто, кроме тебя, не откликнулся.
Повела его старуха к третьей своей сестре-троллихе, что в болоте по соседству жила. Идут они по дороге, старуха и говорит:
— Как станет у тебя сестра допытываться, чем тебя наградить, ничего не проси, кроме старого бабушкина песенника, — он на верхней полке в поставце лежит. Песенник тот не простой. Захворает кто, стоит его в руки взять да спеть, хвори — как не бывало!
Вот пришли они на болото. Как узнала болотная троллиха, что он ее сестре помог, сказала она:
— Проси, чего хочешь!
— Ничего мне не надо, — говорит поваренок, — кроме старого бабушкина песенника, что на верхней полке в поставце лежит.
— Не иначе, тебя кто надоумил, — молвила болотная троллиха. — Ну да ладно, бери песенник.
— Спасибо, — говорит мальчик. — Теперь уж мне пора. Прощайте!
Приплыл он на шхуну, а корабельщики еще на ярмарке. Решил он тогда скатерть испытать и поглядеть, на что она годится.
Расстелил мальчик поначалу всего лишь краешек скатерти. Смотрит — на столе чего только нет: и еды всякой — ешь сколько хочешь, и закусок, и заедок, и хмельного.
Отведал мальчик кусочек того, кусочек другого, а остальное собаке скормил. Наелась она до отвала и спать улеглась.
Вернулись с ярмарки корабельщики, шкипер и говорит:
— Где это собака так наелась? Брюхо у нее толстое-претолстое, и развалилась, будто боров.
— Да я ее костями накормил! — отвечает поваренок.
— Молодец, парень, и собаку не забываешь! — похвалил шкипер.
Расстелил мальчик скатерь-самобранку, и, откуда ни возьмись, на столе и снедь всякая — и закуски, и заедки — и хмельное появилось. Никогда еще корабельщики так не пировали.
Захотелось мальчику и меч испытать. Остался он с собакой один на один, пригрозил ей черным лезвием — и упала собака на палубе замертво. Перевернул он меч, взмахнул белым лезвием — ожила собака и хвостом завиляла. А вот песенник пока что не довелось ему испытать.
Плавали они, плавали, много земель морем обошли, и во всем была им удача, покуда буря не разыгралась. Много дней их по морю носило. Улеглась под конец буря, и причалила шхуна к неведомому берегу в чужеземных краях. Никто ведать не ведал, что это за страна. Но вскоре на шхуне прослышали: приключилась в стране великая беда — заболела проказой королевская дочка.
Собрались однажды на палубе корабельщики. Пришел тут на шхуну король и спрашивает:
— Не может ли кто принцессу исцелить?
— Да кому это под силу? Лекарей у нас нет! — в один голос отвечают корабельщики.
— А кроме как на палубе, на шхуне никого больше нет? — спрашивает король.
— Да есть тут один мальчонка-оборвыш! — сказали корабельщики.
