Кубанские сказы - Попов Василий Алексеевич (читаем книги .txt) 📗
– Не могу разрешить! – сказал он и пожал плечами. – Ведь это же лошадь, животное… Разве стоит ради скотины рисковать собственной жизнью?
Аскер побледнел, и глаза его стали злыми, колючими, точно шипы терновника.
– Это не скотина, это мой друг! – горячо проговорил он. – А разве можно оставлять друга у врага?
В разговор вмешался командир отряда – старый кавалерист-буденновец. Он внимательно, ласково посмотрел на юношу и сказал:
– Да, хороший конь – это не скотина, а верный друг. А друга надо выручать! Иди, Аскер, но будь осторожен, сам не попадись!
В горах уже кружились снежные вьюги. Ледяные ветры буйствовали на улицах аула. Ночами хрупкий ледок хрустел под ногами.
Лошади стояли в колхозной конюшне. Фашисты тщательно охраняли ее. Пять дней пролежал Аскер в густом кустарнике за аулом, тоскующими глазами всматриваясь вдаль. За это время он только дважды видел своего Златогривого: один раз трое немецких солдат чистили его около коновязи, а другой раз – на нем проехал до школы и обратно, какой-то офицер. Конь бился под ним, становился на дыбы, бросался в сторону, и фашист усмирял его ударами плети и натянутыми поводьями.
Целыми днями Аскер дрожал в кустарниках от пронизывающего зимнего ветра. Ночами он пробирался в аул к верным людям и утолял голод куском сыра и сухой кукурузной лепешкой – жители аула сами голодали. Ночи он проводил в скирде старой соломы, в которой кишели мыши.
На пятый день утром разведчик увидел, что к зданию школы солдаты подвели Златогривого и еще шесть коней. Сердце юноши дрогнуло. Вскоре на коней вскочили фашисты. Всадники направились к узкой лесной дороге, ведущей в соседний аул. Впереди, неловко приседая в седле, на Златогривом скакал сухопарый офицер.
Юноша бросился к дороге. Ветки кустов били его по лицу, колючки разрывали одежду и царапали тело, но он продолжал бежать.
Возле дороги спрятаться было негде – кусты просвечивали, точно редкое кружево. Только дальше, где начинался дубовый лес, Аскер нашел большой дуб с толстым стволом и ветками, низко склонившимися над дорогой. На дубе еще шелестели сухие коричневые листья, а за стволом можно было укрыться от глаз врага.
Аскер сам не знал, что он будет делать, но ему хотелось увидеть своего златогривого друга и как-то выручить его от врагов. Задыхаясь от бега, юноша прижался к корявому стволу…
Первой по дороге промчалась приземистая бронемашина, вооруженная пулеметом. За ней, капризно выгибая голову, далеко опередив других лошадей, скакал Златогривый. Фашистский офицер держался в седле очень прямо и, как видно, не доверял коню. Конь неохотно слушался поводьев, бросался из стороны в сторону.
Аскер облизнул обветренные губы и засвистел – ласково, протяжно, как он свистел раньше, подзывая своего друга. Златогривый вскинул голову, на мгновенье остановился… И вдруг, не обращая внимания на натянутые поводья, бросился прямо к дубу. Офицер ударился головой о ветку, вылетел из седла, тяжело плюхнулся на мерзлую землю.
Словно птица, Аскер взлетел на седло. Златогривый понесся по кустарникам, ловко обходя препятствия, словно паря над землей. Сзади защелкали выстрелы, вокруг завизжали пули, затрещали подрезанные ими ветки дубов, но конь стремительно и мягко мчался вперед.
– Мой хороший! Мой любимый друг! – шептал Аскер, ласково поглаживая крутую шею коня.
И эта ласка словно еще прибавила коню силы – он несся все быстрее и быстрее…
После освобождения Адыгеи Аскер со своим Златогривым пошел служить в советскую кавалерию. Не хотели брать парня – говорили, что молод. Но он добился своего. Да, кроме слов, за него говорили орден и две медали, которыми был награжден разведчик… Дошел Златогривый до немецкой земли… Потом носил своего хозяина по кручам хмурого Хынгана. Говорят, что наши друзья монголы все любовались этим конем… Две вражеские пули засели в крепком теле Златогривого, но Аскер выходил, вылечил его.
После демобилизации Аскер и Златогривый вернулись в родной колхоз. Аскер теперь заведующим нашей конетоварной фермой работает… А Златогривый… Вон он стоит, Златогривый! Стоит и охраняет покой своего табуна. У этого коня – львиное сердце. Бывает, что волк пытается подобраться к табуну. Так Златогривый бросается прямо на врага и насмерть бьет его копытами…
Конечно, у нас в колхозе теперь все работы машины выполняют – и пашут, и сеют, и убирают машины. Но кони нам тоже нужны, и не только нам, но и нашей Родине. Особенно стремительные и неутомимые, как горный ветер, – «щагди».
Айдамир
Велика сила Кубани-реки. Когда весной, в половодье, мчит она свои воды к морю, кажется, что нет преграды, которая могла бы остановить или задержать ее! Могучи степные ветры. Они до земли клонят вековые тополя, до неба взметают облака пыли, и только несокрушимые горы задерживают их.
Но наш человек – сильнее весенней Кубани и степных непокорных ветров! Коммунисты дали ему эту великую силу. Она горит в молодых сердцах – несокрушимая сила веры во всенародное счастье. И нет ничего могущественнее этой силы! Задумали наши люди – и смирили бурную Кубань, направили ее весенние воды в чаши счастья – Тщикское и Шапсугское водохранилища! Советский человек – его воля твердая, его сила душевная, его вера великая – вот что всего сильнее…
Жил у нас в ауле юноша. Айдамиром его звали. Был он таким же, как все. Так же бегал в школу, такой же красный галстук пламенел у него на груди. Потом, когда подрос, стал носить комсомольский значок. Мечтал он стать учителем, учить и воспитывать адыгейских ребят, чтобы росли они грамотными, смелыми, чтобы умом светились их юные глаза…
Когда началась война, когда фашисты напали на нашу страну, пошел Айдамир в Советскую Армию.
Вместе с другими-солдатами шагал он по пыльным дорогам, изнывал от жажды в сухих степях и дрожал от холода в гнилой воде плавней. Он носил такую же серую шинель и обычную пилотку с пятиконечной звездой. И так же, как у тысяч наших юношей, возмужавших на войне, сурово блестели его темные глаза…
Что значит один солдат на войне? Деды говорили: «Один воин – маленький камешек, все войско – могучая лавина».
Но так было при дедах! А в наши дни и один советский воин – несокрушимый утес, потому что в его сердце горит великая любовь к Родине.
Однажды маленькую пушку поставили в лощине, которая, как след огромной змеи, разрезала степь. Эту пушку и трех солдат-гвардейцев оставили охранять лощину, которую трудно найти даже на самой точной карте. Кубанский казачий корпус вел тяжелые оборонительные бои и не мог послать сюда больше солдат и орудий…
О чем в этот летний день думали гвардейцы, стоя около своей пушки? Наверное, о родных аулах и станицах. О матерях, которые, посылая в бой, завещали быть отважными. Может быть, о тех счастливых днях, когда кончится война и можно будет опять вести по родной солнечной степи гудящий трактор, или растить золотую пшеницу, или в просторном светлом классе учить быстроглазых школьников…
Они, эти хорошие кубанские парни, не успели додумать до конца свои мысли. Возле пушки взметнулся к небу огненный столб – и Айдамир остался один. Его товарищи мертвыми упали на горячую землю, их кровь забрызгала пушку.
Из-за поворота лощины, точно черепахи, ползли к пушке фашистские танки, и черные знаки пауками распластались на их броне.
Шесть танков, шесть бронированных коробок, плюющихся горячим металлом, мчались на Айдамира. Он был один, совсем один возле маленькой пушки, зарывшейся в землю…
«Отступать от втрое сильнейшего врага – не позор, а необходимость», – говорили деды.
Но так говорили деды! А мог ли уйти, отступить Айдамир, если эти танки мчались, чтобы отобрать радость жизни у его народа, чтобы лишить его света, зажженного для адыгов партией коммунистов.
Айдамир принял бой. Один он вступил в борьбу с десятками врагов, укрытых за крепкой металлической броней.
Он навел свою пушку, и передовой танк запылал – меткий снаряд угодил прямо в черную свастику.
