Месс-Менд, или Янки в Петрограде (изд.1956 г.) - Шагинян Мариэтта Сергеевна (читаем книги онлайн TXT) 📗
В ту же минуту толстяк выкатился на край эстрады. Он стал возле кресла профессора Хизертона, обвел публику горящим взглядом и потряс в воздухе кипой бумажек.
— Леди и джентльмены, — вскричал он звонким голосом, — я ждал этого часа всю мою жизнь! Я ждал часа, когда я смогу изложить мое открытие перед собранием мировых ученых и продемонстрировать его на живом объекте. Все подобралось наилучшим образом: и собрание, и ученые, и даже объект! Позвольте мне не торопиться, леди и джентльмены! А вам позвольте посоветовать быть очень внимательными, сугубо внимательными, ибо то, что я вам скажу, должно потрясти все человечество!
Речь эта ничуть не походила на ученый доклад. Но в голосе Лепсиуса была такая сила, толстое лицо его так внушительно преобразилось, что спокойная и нарядная публика сдвинулась плотнее с непонятным для нее возбуждением. Даже Сорроу, Биск и Тингсмастер устремили на него глаза. Даже Артур Морлендер, сжав тихонько руку Вивиан, шепнул ей:
— Добрый старый Лепсиус тоже очутился здесь!
Даже стальные глаза генерального прокурора Иллинойса остановились на Лепсиусе с чем-то вроде дружелюбия. Один только профессор Хизертон лежал в своем кресле, тяжело дыша и ни к чему те проявляя никаких признаков интереса.
— Я начну издалека… — продолжал Лепсиус. — Много лет назад, еще молодым врачом, я попал на аристократический европейский курорт на практику. Здесь я познакомился с моим первым пациентом, бежавшим от революции министром. Его изгнал народ несколько лет назад. С тех пор он скитался по чужим землям, ел и пил непривычную для него пищу и не видел вокруг себя той обстановки, которая держит человека, как вспаханная и удобренная земля держит растение, и называется родиной. Он жаловался с некоторых пор на легкую хромоту и небольшую боль в позвоночнике. Я лечил его массажами, ваннами, водами. Это не помогло. Тогда я тщательно исследовал его позвоночник. Меня поразило, господа, ничтожное пятнышко, припухлость, едва прощупывавшаяся внизу позвонка, и странный бугорок между третьим и четвертым ребрами, заставлявшие моего пациента как-то низко держать плечи. Потеряв его из виду, я забыл этот случай.
Практика моя росла. Мне пришлось почти сплошь работать среди высших классов. Меня вызывали на диагноз в Европу к коронованным особам. Приезжавшие в Америку аристократы лечились исключительно у меня. Среди моих пациентов было множество так называемых «претендентов» — людей, нашедших поддержку у капиталистов Америки и желающих с ее помощью вернуть себе потерянное ими положение на родине. Все эти люди стремились к власти вопреки воле большинства своего народа. И, как это ни странно, среди них я набрел еще на несколько случаев вышеупомянутой припухлости и бугорка, Симптомы были все одинаковы. Больные жаловались на одно и то же. Лечение не помогало. Почти всегда я наблюдал неуловимые изменения в структуре позвоночника.
Мне пришлось наконец сделать два вывода: что означенные симптомы встречаются исключительно среди того класса людей, кто длительно пребывает вдали от привычного питания и в страхе перед народом. Они, эти симптомы, являются редчайшей формой дегенерации. Какой? Отныне вся моя жизнь была посвящена искомому ответу. Но я лишен был возможности клинически изучить моих высокопоставленных пациентов.
Тогда, леди и джентльмены, мне посчастливилось получить стационарного больного. Он не был сам из числа изгнанных властителей. Это был капиталист, человек, являющийся главной опорой беглых претендентов, делающий на их реставрации крупные ставки. И, как это ни странно, я нашел у него те же симптомы! Плечи его с каждым годом опускаются все ниже. Голова его с величайшей неохотой занимает вертикальное положение, и я не могу никакими соблазнами заставить его глядеть вверх.
В то же время, леди и джентльмены, руки моего пациента стали резко видоизменяться. Сперва они были только сильно подагрическими в суставах, потом я заметил, что утолщения начинают превышать обычную человеческую норму.
Здесь, господа, я хотел бы сделать остановку и иллюстрировать дело примером. Но сначала коротко об одном общем психологическом состоянии, которое предшествовало у моего пациента началу болезни. Оно совпадает с общими симптомами начального заболевания и у претендентов. Это — сильный, видимо, непереносно сильный для нервной системы ужас — ужас перед неизбежностью коммунизма! Перехожу к примеру…
Доктор Лепсиус сильно вздохнул, горящим взглядом обвел безмолвную залу, слушавшую его затаив дыхание, и, как бы случайно, взял безжизненную руку профессора Хизертона. Рука была в черной перчатке.
Он дружески похлопал по ней, подняв ее кверху, и стал стягивать с нее перчатку. Один, другой, третий палец… Над публикой с эстрады вознесено нечто странное, долженствующее означать человеческую руку.
56. ТАЙНА ДОКТОРА ЛЕПСИУСА
В зале пронесся шепот ужаса. Все как один не отрываясь глядели на перепончатую конечность, сильно распухшую в суставах, омерзительно цепкую и деформированную.
— Эта рука, — продолжал доктор Лепсиус сильно дрогнувшим голосом и побледнев, как смерть, — эта рука превзошла все мои ожидания. Она показывает такую степень дегенерации, которой мне еще не приходилось наблюдать в натуре! Я прошу поэтому у почтенного собрания разрешения демонстрировать этого старца целиком!
Распорядитель, окаменев от ужаса, не произнес ни слова. Кое-кто в зале встал с места. Женщины были близки к истерике.
И как раз в эту минуту на лице профессора Хизертона появились признаки оживления. Блуждающие глаза стали сознательней. Взгляд его упал на собственную руку, и в нем сверкнул страх. Зубы его щелкнули, скулы обтянулись. Вырвав руку у Лепсиуса, Хизертон вдруг подпрыгнул и вцепился ему в грудь.
Толстяк вскрикнул, в зале раздался стон. Два рослых милиционера, вынырнув из-под эстрады, оттащили профессора Хизертона от Лепсиуса. Несмотря на их рост и мускулы, они с трудом удерживали этого небольшого человечка.
— Продолжайте! — крикнул кто-то из зала. — Теперь уже нельзя остановиться на середине!
— Я продолжаю… — с трудом ответил Лепсиус, вытерев холодный пот с лица. — Я продолжаю и докончу. Этот профессор — не профессор! Он не может быть работником умственного труда. Он — из тех, кого не хочет держать земля его родины, из тех, кто служили мне объектом для наблюдений!
С этими словами Лепсиус решительно подошел к Хизертону, схватил его за белоснежную шевелюру — и сдернул ее. Зал вскрикнул. На месте старца в руках милиционеров бился ярко-рыжий человек средних лет. Борода его упала на пол.
— Капитан Грегуар! — завизжал Биск, ринувшись к эстраде. — Убийца! Держите его!
Но Биска не допустили наверх. Железные пальцы Тингсмастера сжали ему руку.
— Смотри и слушай! — шепнул он ему повелительно. — Дойдет очередь и до тебя.
Между тем Лепсиус, бросив белый парик наземь, бесстрашно схватился и за рыжий. Секунда — и вместо рыжего человека перед залом бился бледный брюнет с перекошенным лицом, с бескровными губами и сверкающими глазами.
— Грегорио Чиче! — вскрикнул на этот раз сам Микаэль Тингсмастер.
Наступила жуткая тишина.
— Дамы, удалитесь! — потребовал Лепсиус. — Милиционеры, разденьте его.
Переводчик быстро перевел приказание Лепсиуса. Но никто не хотел удалиться, а милиционеры в одну минуту стащили с Чиче одежду, оставив его в одном белье. Теперь им на помощь подошли еще двое. На голову Чиче накинули мешок.
— Поверните его спиной к публике! Вот так. Обнажите спину до пояса!
Милиционеры что-то замешкались.
— Леди и джентльмены, — продолжал Лепсиус свою речь, — я должен открыть вам теперь, в чем сущность отмеченной мною дегенерации. Кое-кто из вас читал, вероятно, старого немецкого философа времен Гете — некоего Гердера. В своих возвышенных писаньях о человечестве он, между прочим, проводит мысль о вертикальном строении человеческого позвоночника в противоположность горизонтальному звериному. И вот, открытый мною бугорок оказался деформированной точкой хребта. Это — Vertebra media sine bestialia. Это начало роста позвоночника не по вертикали, а по горизонтали, как у зверей. Взгляните вот сюда… — Он быстро повернулся к Чиче и вдруг вскрикнул: — Черт побери, да что это такое?
