Чернильное сердце - Функе Корнелия (читаем книги TXT) 📗

Реза пожала плечами. Как ещё ответишь на такой бесполезный совет? Почти все женщины в деревне старались держаться подальше от Басты, но он не всегда держался от них подальше.

Сажерук ждал перед зарешечённой дверью, пока Реза не поднялась к себе. Свечой она подала ему знак через окно.

Часовой на автостоянке так и не снял наушников. Он увлечённо танцевал между машинами, держа ружьё на вытянутой руке, как девушку за плечи. А когда он всё же поглядел в нужном направлении, Сажерук и Фарид давно уже исчезли во мраке ночи.

На обратном пути к укрытию они никого не встретили, кроме лисы, выскочившей у них из-под ног, сверкая голодными глазами. Внутри обгорелых стен сидел Гвин и доедал пойманную птицу. Перья ярко блестели в темноте.

— Она всегда была немая? — спросил мальчик, когда Сажерук устроился на ночь под деревом.

— Сколько я её знаю, — ответил Сажерук, поворачиваясь к нему спиной.

Фарид улёгся рядом. Он всегда так делал. И сколько Сажерук ни откатывался от него, проснувшись, он всякий раз обнаруживал мальчика у себя под боком.

— Фотография у тебя в рюкзаке, — сказал Фарид, — это её фотография.

— И что? Мальчик промолчал.

— Если ты решил за ней поухаживать, — сказал Сажерук насмешливо, — советую тебе отказаться от этой затеи. Это одна из любимых служанок Каприкорна. Ей даже разрешается приносить ему завтрак и помогать при утреннем одевании.

— Давно она у него?

— Пять лет. И за все эти годы Каприкорн ни разу не отпускал её из деревни. Ей из дома-то редко позволяется выходить. Она два раза пыталась бежать, но далеко не ушла. Один раз её укусила змея. Она мне никогда не рассказывала, как наказал её Каприкорн за побег, но я знаю, что с тех пор она бежать не пыталась.

Позади них раздался шорох. Фарид вскочил, но оказалось, что это всего лишь Гвин. Куница, облизывая морду, устроилась на животе у мальчика. Фарид со смехом вытащил перо у неё из шерсти. Гвин энергично обнюхал его нос и подбородок, словно соскучился по мальчику, а потом соскочил с него и снова скрылся во мраке.

— Славный зверь, — прошептал Фарид.

— Нисколечко, — сказал Сажерук и до подбородка натянул тонкое одеяло. — Наверное, он любит тебя за то, что ты пахнешь как девочка.

В ответ на это Фарид долго молчал.

— Она на неё похожа, — сказал он как раз в тот момент, когда Сажерук уже проваливался в сон. — Дочь Волшебного Языка. У неё такой же рот и такие же глаза, и смеётся она точно так же.

— Чушь! — сказал Сажерук. — Нисколько они не похожи. Просто обе голубоглазые, вот и всё. Это не редкость. А теперь спи наконец.

Мальчик послушался. Он закутался в свитер, который дал ему Сажерук, и повернулся на другой бок. Вскоре дыхание его стало ровным, как у младенца. А Сажерук не мог уснуть всю ночь, глядя недреманными глазами в темноту.

ТАЙНЫ

Каприкорн встречал Мегги и Фенолио в церкви в окружении полутора десятков своих людей. Он сидел в новом, угольно-чёрном кресле, установленном под присмотром Мортолы. На сей раз он был одет для разнообразия не в красное, а в светло-жёлтое, цвета утреннего солнца, пробивавшегося в окна. Он велел привести их ни свет ни заря, на холмах ещё лежал туман, и солнце плавало в нём, как мячик в мутной воде.

— Клянусь всеми буквами алфавита! — прошептал Фенолио, идя вместе с Мегги по центральному нефу церкви; по пятам за ними шёл Баста. — Он правда выглядит в точности так, как я его себе представлял. «Бесцветный, как молоко в стакане», — кажется, так я выразился.

Он пошёл быстрее, словно сгорая от нетерпения поближе рассмотреть своё создание. Мегги насилу за ним поспевала, а Баста у самой лестницы оттащил его назад.

— Эй, это что ещё такое? — зашипел он. — Не так быстро! И не забудь поклониться, понял?

Фенолио лишь презрительно посмотрел на него и остался стоять совершенно прямо. Баста протянул было руку в его сторону, но Каприкорн едва заметно покачал головой, и Баста опустил руку, как ребёнок, которому сделали замечание. Рядом с креслом Каприкорна стояла Мортола, сложив руки за спиной, будто крылья.

— И впрямь, Баста, я так и не понял, о чём ты думал, когда вернулся без её отца, — сказал Каприкорн, переводя глаза с Мегги на морщинистое, как у черепахи, лицо Фенолио.

— Его не было, я ведь уже объяснял. — В голосе Басты слышалась обида. — Я что, должен был сидеть там, как жаба у пруда, и его дожидаться? Он скоро сам сюда прибежит. Мы ведь все видели, как он обожает девчонку. Я готов побиться об заклад на мой нож: он появится здесь сегодня же, самое позднее — завтра.

— Твой нож? Ты ведь его недавно потерял. Мортола говорила насмешливо, и Баста стиснул зубы.

— Ты распустился, Баста, — заметил Каприкорн. — Ты от горячности совсем перестал соображать. Давай посмотрим, кого ты ещё притащил.

Фенолио так и не отвёл от него глаз. Он рассматривал Каприкорна, как художник, который спустя много лет вновь видит им же написанную картину; судя по выражению его лица, он был доволен тем, что видит. Ни тени страха не уловила Мегги в его глазах, только недоверчивое любопытство и удовлетворение. Удовлетворение своей работой. Каприкорну этот взгляд не понравился, это Мегги тоже заметила. Он не привык, чтобы на него смотрели бесстрашно, как этот старик.

— Баста рассказывал мне о вас странные вещи, господин…

— Фенолио.

Мегги наблюдала за выражением лица Каприкорна. Прочёл ли он хоть раз имя на обложке «Чернильного сердца», чуть выше названия?

— Даже голос у него в точности такой, как я себе представлял, — шепнул ей Фенолио.

Он был похож на ребёнка, с восторгом глядящего на льва в клетке. Но только Каприкорн сидел не в клетке. Один его взгляд — и Баста так заломил старику локоть за спину, что тот судорожно глотнул воздух.

— Не люблю, когда при мне шепчутся, — пояснил Каприкорн, пока Фенолио пытался продохнуть. — Итак, Баста рассказал мне фантастическую историю: вы будто бы утверждали, что именно вы написали некую книгу… Как она там называлась?

— «Чернильное сердце». — Фенолио потёр болевшую спину. — Она называется «Чернильное сердце», потому что у её героя сердце черно от злобы. Мне до сих пор нравится это название.

Каприкорн поднял брови и улыбнулся:

— Как прикажете это понимать? Может быть, как комплимент? Ведь то, о чём вы говорите, — моя история.

— Нет. Это моя история. А ты её персонаж — вот и все.

Мегги заметила, как Баста вопросительно взглянул на Каприкорна, но тот едва заметно покачал головой, так что спина Фенолио на некоторое время была в безопасности.

— Интересно, интересно. Значит, ты упорствуешь в своём вранье. — Каприкорн снял ногу с ноги и поднялся с кресла. Потом медленно спустился по ступенькам.

Фенолио заговорщически улыбнулся Мегги.

— Что улыбаешься?

Голос Каприкорна стал режущим, как нож Басты. Он остановился прямо перед Фенолио.

— Ах да, мне не следовало забывать, что тщеславие — одно из свойств, которыми я щедро тебя наделил. Тщеславие и… — тут Фенолио выдержал эффектную паузу, — ещё несколько слабостей, о которых лучше не распространяться в присутствии твоих молодцов, правда?

Короткое — и нескончаемое — мгновение Каприкорн глядел на него молча. Потом он улыбнулся. Улыбка была слабая, бледная, чуть кривившая уголки рта, а глаза его в это время блуждали по церкви, как будто он и думать забыл про Фенолио.

— Ты дерзкий старик, — сказал он. — Да к тому же ещё и лгун. Но если ты надеешься произвести на меня впечатление своим наглым враньём, как на Басту, то мне придётся тебя разочаровать. Твои претензии смешны, как и ты сам, и со стороны Басты было непростительной глупостью притащить тебя сюда, потому что теперь нам нужно так или иначе от тебя отделаться.