Не покидай - Полонский Георгий (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Под воздействием горячих этих слов Патрик выпустил из кулака сморщенный ком бумаги, погладил заступницу своей поэзии по русой голове, улыбнулся смутно - и вышел из комнаты.
Марселла взяла ведерко, оставленное ею за дверью, и приступила к уборке. Смеющейся Альбине на портрете она с сожалением сказала:
- Все горе в том, Ваше Высочество, что не понимаете вы разговор его глаз… А он легче легкого… если, конечно, сперва сердце его понять.
10.
Патрик спустился по лестнице и обнаружил у большого зеркала королеву Флору; она примеряла меховые накидки и пелерины; ей с академическим видом давали свои советы две фрейлины и сам меховщик, доставивший этот товар.
- Здесь застежка - на лапках, Ваше Величество, - объяснял он, стремясь показать на самой королеве, но не рискуя так приблизиться.
- Но отчего же лапки темные, а сам зверь дымчатый, седой весь? Лапки - не от него, может быть?
- Помилуйте, никакой подделки! Зверь мог поседеть, я извиняюсь, от ужасного предчувствия, что станет накидкой… А лапки, так сказать, не успели…
Вот такой разговор.
Тут королева заметила немого поэта, он отразился в зеркале. Она сбросила на руки фрейлин дорогую вещь и повернулась к нему.
- Патрик! Хорошо, что я тебя встретила. Ну как ты… не болен? Бледненький немножко. Не переутомляйся, слышишь? Если на один-два стишка напишется меньше - ничего ужасного, я думаю, не произойдет!
Он повеселел от этих слов, он закивал согласно и припал к ее руке смеющимся ртом. Она отвела его подальше от фрейлин с их острым слухом.
- Слушай-ка, мальчик, а тебе не хотелось бы уехать отсюда? На время, а? Почему-то мне кажется, что в летнем замке на озерах тебе было бы и здоровее и спокойнее…
Патрик с вопрошающим лицом поднял один палец.
- Да-да, один пока… нам еще рано туда. Подумай. Только не воображай, будто здесь ты мешаешь кому-то, избави Бог…
Патрик слушал, не поднимая глаз на Ее Величество.
- Видишь ли… Твои чувства к Альбине - давно же ни для кого не секрет. Меня, например, они ужасно трогают… И ее тоже, поверь, она ценит тебя… Ну зачем ты так усмехаешься? Да, ценит, ты самый верный друг ее детства и юности! Но, Патрик… здесь появится один знатный молодой иностранец… И мoжет случиться так, что девочка, совсем не желая того, сделает тебе больно… ты ведь такой ранимый. Понял, о чем я? Никто, повторяю, не гонит тебя, ты абсолютно свободен… Только в рамках хорошего тона, конечно. И благоразумия. Ты не выйдешь из этих рамок, ведь нет же, Патрик? Я могу быть спокойна?
Вот такой монолог произнесла королева Флора. Своим выразительным взглядом юноша обнадежил и успокоил ее: нет, он ее не огорчит. Вновь поцеловал ей руку, откланялся и убежал в сад.
Там повсюду были цветы, а ему требовалась крапива сейчас, крапива и терновник с колючками!… И снова - та гитара, тот голос со стороны, в котором печаль и надсада:
Не я,
но тот,
во мне живущий кто-то
опять кричит:
- Как сорок тысяч братьев!… -
и вопиет:
- Сильней всего на свете!… -
едва ли не навзрыд:
- Дороже жизни!…
но все это -
не говоря ни слова
и даже звука не произнеся.
( Стихи Юрия Левитанского )
Тут следовало бы упомянуть об одном узком окне из тех дворцовых окон, что смотрят в сад. И о контуре высокого костистого человека там, за стеклом. Это именно контур, не более. Однако, ясно было, что человек увидел Патрика, да и Патрик заметил его. Некоторое время это напоминало детскую игру в "гляделки": кто кого переглядит, не моргая. Ее сорвал приступ чиханья, напавший на человека за окном. Чтобы этот сотрясающий его приступ не происходил напоказ, этот персонаж исчез, гардины сомкнулись, - так что за значительным взглядом ничего значительного не последовало: насморк и насморк.
11.
У таверны с покосившейся вывеской, на которой изображены сова и пивная кружка, стояла старая Клементина, к морде ее был подвязан мешок: она получала подкрепление.
А трое ее пассажиров находились внутри, они только что сделали заказ. Вот только расслабиться артистам не удавалось: те немногие завсегдаи, которые сидели здесь в этот час, как-то нервно озирались на наших героев… Нервно и диковато. А хозяин, наоборот, норовил мимо смотреть.
- Эх, принц! - вздохнул Желтоплюш. - Если б завалялся у вас хоть один золотой, не томили бы нас… и не косились бы.
Пенапью стал ощупывать себя и вспоминать:
- Вот отсюда они у меня атласный кошелечек вытащили… Отсюда - документы. Постойте-ка… а этот кармашек вроде упустили, прошляпили… Ура!
Он извлек-таки крупную сияющую монету. Его друзья захлопали в ладоши, находка здорово ободрила их. Ее и трактирщик, наверное, заметил, отчего и подошел вскоре. Но почему он не смотрел в глаза? Да и речь завел какую-то малообнадеживающую:
- Я вам, любезные, судачков посулил, в сметане. Так вот, изволите видеть, задержка с ними. Их кот украл, паскуда. Да… И сожрал! Причем - не наш кот, а соседский: из москательной лавки!
- Жалость какая, - пробормотал Пенапью.
- Ну ладно, мы не привередливы, - весело сказал Желтоплюш, - тогда другого чего-нибудь.
- "Друго-ого!" - недовольно протянул хозяин. - Ишь как просто… А за судачков кто мне заплатит? Нет, может вы не верите мне? Насчет кота? Эй, Гиппократ! - громко позвал он кого-то, озадачивая клиентов таким именем.
Появился угрюмого вида мальчишка. Одной правой рукой он держал аспидно-черного вздымающего шерсть дыбом кота, передние лапы которого были связаны ремешком.
- Это мой сынок, - представил хозяин. - Поклонись, невежа, башка не отвалится!
Парень шмыгнул носом и отвесил поклон.
- Слыхали, на какое он прозвище откликается? Гиппократ! Удостоен за то, что ловко режет кошек… Хирург растет, ей-богу! Так что, если желаете, он сделает этой черной каналье "чик-чик" - и ваши судачки будут вам предоставлены.
Повисла ошеломленная пауза. Лицо Марты исказил ужас - и передался Желтоплюшу:
- Что-то мы не поняли, хозяин… Из кошачьей утробы - на стол, что ли?! Вы… издеваетесь?
- А почему, интересно, я должен терять на этом? Заказ - ваш, - кот - москательщика, а в накладе оставаться - мне?! - трактирщик взывал к сочувствию других клиентов (подмигивая им! - Принц Пенапью готов был поклясться, что подмигиванье дважды имело место!). Те, другие, глумливо хихикали.
- Сейчас же отпусти животное! - взволнованно крикнул мальчишке Пенапью.
Гиппократ безразлично дернул плечом и, не развязывая коту лапы, уронил его на пол. Двумя безумными скачками кот достиг двери и брызнул туда. Хозяин подытожил довольно жестко:
- Коли вы такие добренькие… за воров заступаетесь, я вам ставлю в счет украденный продукт! Значит, ячмень для вашей кобылы - раз, судачки для кота - два… Чего для себя желаете?
Тут взорвалась Марта. Обращаясь к завсегдатаям, спросила:
- Господа, неужели это справедливо? Вы же слышали, что предлагал нам этот выжига? И вас не затошнило?!
Хозяин, возможно, только и ждал чего-нибудь в этом роде:
- Ах, вы еще и аппетит портите моим клиентам? И на смуту их подбиваете? Гиппократ, а ну кликни полицейского…
- Вот именно! - гневно подхватил принц Пенапью. - Полицию сюда! Интересно, дозволяет ли она такое свинство! - он весь в пятнах был.
Мальчишка ушел на улицу, хозяин - в кухню. Настроение у наших героев было отвратительное.
Человек, ближе других сидевший к ним, очень сдавленно, очень тихо сказал (даже губы как-то выворачивая в их сторону):
- Все с тех афиш началось, что на вашем фургоне… Напугался хозяин. Вы, как видно, нездешние… а у нас большие строгости насчет бродячих актеров. И все самовольные объявления запрещены…
Он осекся, этот человек, потому что в таверну уже входил дородный полицейский.
