Сказка о голубом бизоне - Хабаров Станислав (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Художник же был возбуждён, и ему не терпелось обсудить увиденное. Ведь только что на них мчался этот Ужасный Гиперон и его потрясло видение Голубого Бизона.
– Как ловко, – повторял он, – махал ты цветами перед Гипероном, дразня и выматывая его. Ты вёл себя словно настоящий тореадор, а Гиперонище бросался и терял силы и на глазах становился всё мельче.
Опасность была позади и, как всегда водится, потянуло на разговоры. Но Маленький Охотник скупо отвечал, увлекая Художника в глубь страны. Он вёл себя так, словно не было его заслуги и всё случившееся – в порядке вещей.
– Я просто – маленький, и они промахиваются, – объяснял он, – потому что звери – близоруки и видят только перед носом, вблизи. Бывает, мы сшибаемся так, что только искры из глаз, но мы же – охотники… Здесь на границе водится самое крупное зверье из Антимира, а дальше – в глубь страны зверье помельче. Вот почему в Пограничьи, на границе Мира дежурят только храбрецы.
Художник шел следом за капелькой и мог думать о чём угодно, ведь человек-капелька теперь не видел его.
– Нет, он – всё-таки хвастун, – подумал Художник. – Он, конечно, смелый, ловкий, и всё-таки – хвастун, как все Охотники.
– Тебя нельзя оставаться здесь, – повторял Маленький Охотник. Здесь могут жить только охотники. Вот я, получив на складе новую пулю, обязан тотчас вернуться на пост.
Как они шли, трудно понять. Обозначенной дороги не было. И голубые, прозрачные холмы колебались в такт их шагам.
Пограничное поле
Они уже далеко ушли от границы. Художнику не терпелось о многом расспросить Маленького Охотника. Но как это сделать? Ведь человек-капелька шёл впереди и не видел его. Иногда он оборачивался и повторял:
– Пожалуйста, поскорее. Прошу вас. Пожалуйста.
Художнику надоело спешить. Ему хотелось поговорить. Но разговаривать на ходу было неудобно. В ложбине, между холмов открылась вдруг речка из киселя.
– Какая речка, – восторгался Художник. – Сказочная. Молочные реки, кисельные берега. А эта вся заросла киселём. Пожалуйста, я только посмотрю, есть ли среди кисельных топей струйки молока?
– Да, речка – сказочная, – подтвердил Маленький Охотник, – она из сказки, как говорится у нас, из Страны Грёз. Нам запрещается подходить ко всему необычному. Оно уводит в несбыточное.
Художник хотел было поподробнее порасспросить, но трудно было разговаривать на ходу.
– Взгляни, – показал ему Маленький Охотник, – там Манящий город. Он тоже из Страны Грёз.
В пустынном однообразии холмов, в их серой дали поднялись вдруг стены ослепительно белого города, а крыши в нём были разноцветные, разной формы. Они весело выглядывали из-за подстриженной разноцветной растительности, напоминающей гигантскую морскую траву.
Спускаясь в долину, они было потеряли город из виду и снова его увидели. И каждый раз город менялся, словно был перестроен заново или по-разному показывал себя. Теперь он выглядел крепостью, опоясанной тысячью рвов. Открывались ворота и по откинутым мосткам выносилась блестящая кавалькада всадников. Гарцевали рыцари с флажками на пиках, а на козлах высокой черной кареты сидел усатый сказочный Кот в сапогах, рядом с ним, что-то объясняя, сидел Буратино, а в окне кареты виднелся нежный профиль принцессы. Вдруг она поморщилась. Вероятно в этот момент под колесо попал камешек, размером с горошину и принцесса почувствовала его.
Местами город смотрелся прозрачным садом, в котором деревья должно быть были стеклянными и выглядели как следы на стекле, зато плоды были свежими и яркими и будто парили в воздухе. А вдоль тесноватых улиц выстроились хрустальные дома.
Другие дома висели в воздухе, и с них спускались вниз разноцветные лестницы, к которым привязывали обученных стрекоз в сверкающей сбруе с блестящими седлами.
На каждом повороте дороги город выглядел иначе. Но как бы он не менялся, отовсюду был виден высоко над домами на остроконечном шпиле сияющий золотой шар.
Дорога дальше сворачивала в сторону. Холмы заслонили город, и он было совсем исчез из виду. И стало не ясно: видели ли они этот город в самом деле или он им только померещился?
Художник старался не отставать. Он смотрел под ноги и старался не упустить перемены окраски Маленького Охотника. А тот розовел, рассказывая о своей стране, и все цвета его были чуточку розовыми.
Художник вспомнил и о нашем обычном Мире. Какой у нас расчудесный собственный мир, в котором, судя по сказкам, было когда-то немало волшебства, а теперь оно сохранилось разве что на окраинах Мира. И все равно – наш Мир прекрасен и ничего на свете нет лучше его.
Он всё позабыл: и про свою работу и об обещании Малышу. Таким было свойство здешней земли – Пограничья – забывать всё обычное, чтобы оставалась только здешняя жизнь, которая требует и зоркости и внимания, и здесь нельзя отвлекаться на постороннее. И все-таки воспоминание о покинутом Мире мелькнуло в его сознании: вспомнились земные закаты, горы, деревья, огни вечерних городов и утреннее пение птиц. Всё это вспомнилось как-то неясно, нестойким сонным воспоминанием и вместе с ним охватила сердце тоска, хотя грустить пока было некогда.
Кругом простиралась великая однообразная равнина. Холмы подрагивали и прогибались, вспыхивали и угасали. Местами скользили внутри холмов неясные фиолетовые тени. Художник и Маленький Охотник спешили в глубь страны: вверх-вниз, вверх-вниз по холмам, с холма на холм. И вскоре всё перепуталось: низ и верх, левая и правая сторона. Художнику временами казалось, что местами шли они вниз головой, а дальше точно плыли на боку.
Временами их словно током подёргивало, и волосы становились дыбом, в других местах их будто притягивал спрятанный магнит.
– Как всё это называется? – спросил Художник, показав вокруг.
– Это наше поле, – ответил Маленький Охотник.
«Какое же это поле?» – подумал Художник, и он представил себе земное поле, зеленое, в цветах или осеннее жёлтое, в колосьях и синее небо над ним. А Маленький Охотник шагал себе впереди и был доволен здешним собственным полем. Хотя чему было, собственно, радоваться? Здешнее поле выглядело голым и пустым, точно болото. Местами оно искрилось разрядами крохотных электрических искр.
– Мне нравится именно это место, – объяснил Маленький Охотник, – А вот почему, не знаю, сказать не могу, но каждый раз в этом самом месте меня тянет улыбнуться.
И он порозовел улыбаясь.
– А в этом месте безо всяких на то видимых причин меня тянет проскакать на одной ноге. Просто это всегда здесь в голову приходит и сейчас пришло.
И человек-капелька сначала проскакал, а затем покрутился на одной ножке. И был при этом так доволен, что Художник снова подумал: у каждого – собственное поле, любимое, своё.
На привале
Привал они сделали у большой воронки. Какая-то темная жидкость то выступала, то снова всасывалась в неё. Сначала Маленький Охотник, уцепившись обеими руками за холм, потянул его на себя и сделал около воронки бугор. Затем залез на этот бугор и начал вглядываться в воронку. Из лучинок, торчащих среди холмов, он сделал острое копье и застыл не шевелясь, приготовившись. Набежала жидкость, и Охотник проворно сунул в неё копье. На острие копья оказалась лягушка. Она тотчас превратилась в рыбу, которая раздулась, из её боков выросли шипы. Тут она засветилась, а шипы сделались лучами. Маленький Охотник тряхнул копьем, и светящийся шар поплыл над холмами. Маленький Охотник наколол его на копье. Шар лопнул, раскололся на тысячи искорок, и Маленький Охотник поймал их пригоршню и протянул Художнику.
– Пожалуйста, угощайся.
Художник удивился и заставил себя взять в рот эти искорки. Они оказались вкусными, как ананас и вместе с тем как клубничное кремовое пирожное. И с каждой искоркой Художник чувствовал прилив новых сил.
А Маленький Охотник пускал в плаванье новые шары. Он дожидался пока шар несколько раз поменяет свой цвет и потускнеет, став нежно-коричиевым, тогда он прокалывал его копьем. Затем ловил коричневый шар в ладони, обжигаясь, перебрасывал, и отрывая от шара кусочки, отправлял их в рот или протягивал Художнику. Ах, какое это было объедение. Кусочки шарика напоминали горячие пончики, брусничное желе, сахарную пену и горячее мороженое. Они съели ещё несколько шаров, напоминавших свежую дыню, мятный леденец, шоколад и крем-брюле и почувствовали необыкновенную бодрость и прилив сил, так что готовы были идти теперь очень далеко. А потому они это так и сделали, сбросив остатки пищи в воронку. Маленький Охотник расправил холм, и они снова двинулись в направлении, известном лишь Маленькому Охотнику.
