Сказки русских писателей (с илл.) - Ушинский Константин Дмитриевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗

Ни за чёрную, слышь, бабку.

На земле и под землёй

Он товарищ будет твой:

Он зимой тебя согреет,

Летом холодом обвеет;

В голод хлебом угостит,

В жажду мёдом напоит.

Я же снова выйду в поле

Силы пробовать на воле».

«Ладно», – думает Иван

И в пастуший балаган [5]

Кобылицу загоняет,

Дверь рогожей закрывает

И, лишь только рассвело,

Отправляется в село,

Напевая громко песню:

«Ходил мoлодец на Пресню».

Вот он всходит на крыльцо,

Вот хватает за кольцо,

Что есть силы в дверь стучится,

Чуть что кровля не валится,

И кричит на весь базар,

Словно сделался пожар.

Братья с лавок поскакали,

Заикаяся вскричали:

«Кто стучится сильно так?» —

«Это я, Иван-дурак!»

Братья двери отворили,

Дурака в избу впустили

И давай его ругать, —

Как он смел их так пугать!

А Иван наш, не снимая

Ни лаптей, ни малахая,

Отправляется на печь

И ведёт оттуда речь

Про ночное похожденье,

Всем ушам на удивленье:

«Всю я ноченьку не спал,

Звёзды на небе считал;

Месяц, ровно [6], тоже свeтил, —

Я порядком не приметил.

Вдруг приходит дьявол сам,

С бородою и с усам;

Рожа словно как у кошки,

А глаза-то – что те плошки!

Вот и стал тот чёрт скакать

И зерно хвостом сбивать.

Я шутить ведь не умею —

И вскочи ему на шею.

Уж таскал же он, таскал,

Чуть башки мне не сломал,

Но и я ведь сам не промах,

Слышь, держал его, как в жoмах [7].

Бился, бился мой хитрец

И взмолился наконец:

«Не губи меня со света!

Целый год тебе за это

Обещаюсь смирно жить,

Православных не мутить».

Я, слышь, слов-то не померил,

Да чертёнку и поверил».

Тут рассказчик замолчал,

Позевнул и задремал.

Братья, сколько ни серчали,

Не смогли – захохотали,

Ухватившись под бока,

Над рассказом дурака.

Сам старик не мог сдержаться,

Чтоб до слёз не посмеяться,

Хоть смеяться – так оно

Старикам уж и грешно.

Много ль времени аль мало

С этой ночи пробежало, —

Я про это ничего

Не слыхал ни от кого.

Ну, да что нам в том за дело,

Год ли, два ли пролетело, —

Ведь за ними не бежать…

Станем сказку продолжать.

Ну-с, так вот что! Раз Данило

(В праздник, помнится, то было),

Натянувшись зельно [8] пьян,

Затащился в балаган.

Что ж он видит? – Прекрасивых

Двух коней золотогривых

Да игрушечку-конька

Ростом только в три вершка,

На спине с двумя горбами

Да с аршинными ушами.

«Хм! Теперь-то я узнал,

Для чего здесь дурень спал!» —

Говорит себе Данило…

Чудо разом хмель посбило;

Вот Данило в дом бежит

И Гавриле говорит:

«Посмотри, каких красивых

Двух коней золотогривых

Наш дурак себе достал:

Ты и слыхом не слыхал».

И Данило да Гаврило,

Что в ногах их мочи было,

По крапиве прямиком

Так и дуют босиком.

Спотыкнувшися три раза,

Починивши оба глаза,

Потирая здесь и там,

Входят братья к двум коням.

Кони ржали и храпели,

Очи яхонтом горели;

В мелки кольца завитой,

Хвост струился золотой,

И алмазные копыты

Крупным жемчугом обиты.

Любо-дорого смотреть!

Лишь царю б на них сидеть!

Братья так на них смотрели,

Что чуть-чуть не окривели.

«Где он это их достал? —

Старший среднему сказал. —

Но давно уж речь ведётся,

Что лишь дурням клад даётся,

Ты ж хоть лоб себе разбей,

Так не выбьешь двух рублей.

Ну, Гаврило, в ту седмицу [9]

Отведём-ка их в столицу;

Там боярам продадим,

Деньги ровно поделим.

А с деньжонками, сам знаешь,

И попьёшь и погуляешь,

Только хлопни по мешку.

А благому дураку

Недостанет ведь догадки,

Где гостят его лошадки;

Пусть их ищет там и сям.

Ну, приятель, по рукам!»

Братья разом согласились,

Обнялись, перекрестились

И вернулися домой,

Говоря промеж собой

Про коней и про пирушку

И про чу?дную зверушку.

Время катит чередом,

Час за часом, день за днём.

И на первую седмицу

Братья едут в град-столицу,

Чтоб товар свой там продать

И на пристани узнать,

Не пришли ли с кораблями

Немцы в город за холстами

И нейдёт ли царь Салтан

Басурманить христиан?

Вот иконам помолились,

У отца благословились,

Взяли двух коней тайком

И отправились тишком.

Вечер к ночи пробирался;

На ночлег Иван собрался;

Вдоль по улице идёт,

Ест краюшку да поёт.

Вот он поля достигает,

Руки в боки подпирает

И с прискочкой, словно пан,

Боком входит в балаган.

Всё по-прежнему стояло,

Но коней как не бывало;

Лишь игрушка-горбунок

У его вертелся ног,

Хлопал с радости ушами

Да приплясывал ногами.

Как завоет тут Иван,

Опершись о балаган:

«Ой вы, кони буры-сивы,

Добры кони златогривы!

Я ль вас, други, не ласкал,

Да какой вас чёрт украл?

Чтоб пропасть ему, собаке!

Чтоб издохнуть в буераке [10]!

Чтоб ему на том свету

Провалиться на мосту!

Ой вы, кони буры-сивы,

Добры кони златогривы!»

Тут конёк ему заржал.

«Не тужи, Иван, – сказал, —

Велика беда, не спорю,

Но могу помочь я горю.

Ты на чёрта не клепли [11]:

Братья коников свели.

Ну, да что болтать пустое,

Будь, Иванушка, в покое.

На меня скорей садись,

Только знай себе держись;

Я хоть росту небольшого,

Да сменю коня другого:

Как пущусь да побегу,

Так и беса настигу [12]».

Тут конёк пред ним ложится;

На конька Иван садится,

Уши в загреби [13] берёт,

Что есть мочушки ревёт.

Горбунок-конёк встряхнулся,

Встал на лапки, встрепенулся,

Хлопнул гривкой, захрапел

И стрелою полетел;

Только пыльными клубами

Вихорь вился под ногами.

И в два мига, коль не в миг,

Наш Иван воров настиг.

Братья, то есть, испугались,

Зачесались и замялись.

А Иван им стал кричать:

«Стыдно, братья, воровать!

Хоть Ивана вы умнее,

Да Иван-то вас честнее:

Он у вас коней не крал».

Старший, корчась, тут сказал:

«Дорогой наш брат Иваша,

Что переться [14] – дело наше!

Но возьми же ты в расчёт

Некорыстный наш живот [15].

Сколь пшеницы мы ни сеем,

Чуть насущный хлеб имеем.

А коли неурожай,

Так хоть в петлю полезай!

Вот в такой большой печали

Мы с Гаврилой толковали

Всю намеднишнюю ночь —

Чем бы горюшку помочь?

Так и этак мы вершили,

Наконец вот так решили:

Чтоб продать твоих коньков

Хоть за тысячу рублёв.