Кузька у Бабы-Яги - Александрова Татьяна (список книг TXT) 📗
Баба Яга – на мост. Ругает Злое эхо почём зря: зачем её, Ягу. не позвало?
Яга кричит. Злое эхо молчит. Шум стоит, деревья гнутся. Лешик уши заткнул.
Кузька из-под ёлки высунулся, глаза вытаращил. Испугался. Понял, какова Баба Яга.
Лешик с Кузькой улепётывают в одну сторону, через Чёрное болото, а Баба Яга – в другую, через лес. Дятел летит перед пей, то сучок сломит, то сухой листок потеребит, заманивает Ягу подальше от Кузьки с Лешиком. Баба Яга туда-сюда мечется, с ног сбилась, руки протягивает, но вместо беглецов то трухлявый пень обнимет, то колючую ёлку сцапает. Птицы на Ягу кричат, кусты за подол хватают, сухие листья запутались в волосах.
Баба Яга чуть не плачет. Кокошник потеряла. Сарафан в клочья, Села отдохнуть, а молодая ворона рада-радёхонька: уселась на её косматую голову – готовое гнездо, тут и выведу воронят. – И что мне пешей-то вздумалось ходить? – ворчит Яга. – Или мне летать не на чем? Всегда то на метле, то в ступе, то в корыте, а тут по дремучему лесу без дороги! Старый леший, что ли, проснулся, водит по лесу?
Проплутала до ночи. Уже и не беглецов ищет, а обратную дорогу. Хорошо, повстречался старый Филин, вывел к Мутной речке, к кривому стволу. Ствол дрожит, Баба Яга кричит:
– Ой, батюшки, упаду! Ой, матушки, утону! Чуть живая к рассвету добралась Яга до своего Дома для плохого настроения, повалилась на печь и уснула как убитая. Проснулась, съела горшок каши:
– Ну, сейчас полечу, отыщу, отомщу, отплачу-у-у! Сундук отниму-у!
А лететь-то и не на чем. Ступа да метла в пряничном доме. Села в корыто, доплыла до золочёного моста, и тут её настроение улучшилось. В дом вошла в превосходном настроении: стол накрыт, самовар кипит, толстый Кот ждёт хозяйку, мурлыкает.
Напилась Яга, наелась, говорит Коту:
– Ох, и сон мне снился в том доме. Сейчас расскажу. Про домовых, что ли?
Или про кикимор? Уж и не вспомню. Ну, ничего, слетаю в тот дом, сразу всё вспомню!
КИКИМОРЫ БОЛОТНЫЕ
Маленький домовёнок с маленьким лешонком пробирались через болото. Кузька споткнулся о кочку:
– Ой, как я устал! Ой, не могу!
– Тише, – зашептал Лешик. – А то услышат.
– Злое эхо? – испугался Кузька. – Что ты? – ответил Лешик. – В Чёрном болоте даже Злое эхо глохнет. Кикиморы болотные услышат, они тут хозяйки.
«Ох-ох! – думал Кузька. – И пожар, и тёмный лес, и Баба Яга, а теперь ещё какие-то страшные кикиморы. Их еще не хватало. Ох-ох!»
Весь день хлюпала под ногами друзей чёрная болотная жижа. Кузька с трудом вытаскивал из неё свои лапти. Чем дольше глядел Кузька на болото, тем меньше оно ему нравилось. «Никогда ни в какое болото ни ногой! – размышлял он. – Пусть просит кто хочет, уговаривает… Всё равно не пойду, с места не тронусь».
Лешик легко бежал даже по болотной тропе. Возвращался, поднимал упавшего Кузьку и опять с сундучком в лапках убегал вперёд. Посмотреть, скоро ли кончится болото.
Кузька опять споткнулся о кочку. Лежит и жалеет себя. Сейчас за ним вернётся Лешик, и снова тащись по болоту.
Тихо колышется осока. Тихо поднимается туман. Неслышно летают в небе какие-то птицы. А рядом жижа, блестящая, чёрная, на ней зелёные моховые кочки. На некоторых кочках деревца трясутся, будто в лихорадке. Затрясёшься тут! – Ох-ох! Грязный я, как поросёнок! – заохал Кузька. – Это свинячьим детям хорошо по грязи елозить. Ох-ох! Бедненький я, несчастненький. И тут рядом с ним послышалось:
– Ах-ах! Миленький он, прекрасненький!
Домовёнок увидел перед собой серые головки среди осоки. Высунутся, пропадут, опять высунутся. Кикиморы болотные, что ли? И совсем не страшные.
Зря Лешик пугал.
– Вот беда-беда-огорчение! – пожаловался кикиморам Кузька.
– Вот вода-вода-обмочение! Вот еда-еда-угощение! – подхватили весёлые голоса.
– Устали мои резвы ноженьки, – вздохнул Кузька.
– Оторвали ему ноженьки, разбросали по дороженьке! – обрадовались кикиморы.
– Ух-ух! Весь распух! Глазки окривели, комары заели! И-и-и!
– Перестаньте сей же час! – закричал на них Кузька. – Перестаньте дразниться, вам говорят! – И махнул рукой.
Что одна, то и другие – так всегда делают кикиморы. Одна чихнёт, закряхтит или заскрипит, тут же все остальные хором: «Пчхи! Кхи! Скрип-скрип!» Если у одной кикиморы на обед сушёные комары, то и другие в этот день сушёной мухи не попробуют.
Кикиморы тоже замахали руками, да не пустыми, каждая зачерпнула болотной грязи. Скачут вокруг Кузьки. Тощие, длинные, плоские, корявые. Головы с кулачок, то лысые, то лохматые, серые, зеленоватые, один глаз на лбу, другого не видать. Нога всего одна, больше в болоте не надо, а то одну вытянешь, другая увязнет. Зато рук по три, по пять, а у старшей кикиморы и не поймёшь сколько. Машут руками. Рты разевают. большие, как у лягушек.
Ногу из трясины вытянут и прыгают: шлёп-чмок!
Через болото мало кто ходит, вот и попалось им развлечение.
А Лешик уже добежал до края болота. Поставил сундучок под берёзу, что росла с краю. Вдруг сзади писк, визг! Лешик взял сундучок и назад. Глядь, валяется Кузька поперёк тропы, а кикиморы тянут его в разные стороны.
– Здравствуйте, кикиморы болотные! – поклонился Лешик.
Кикиморы отпустили Кузьку, долго кивали и кланялись, а потом внимательно глядели, как Лешик очищает Кузьку от грязи. Но не успели друзья пробежать несколько шагов, как кикиморы закричали: «Салочки! Салочки!» – схватили их и верещат: «Поймали! Поймали!»
– Что вы, кикиморы болотные! Отпустите нас, пожалуйста! Нас ждут. Нам пора, – уговаривал их Лешик, подталкивая друга к выходу из болота.
– Пора! Не пора! – обрадовались кикиморы, загородив тропу, и запрыгали с неё в болото. – Пора! Нет, не пора! Не подглядывайте, ишь, хитренькие! Вот теперь пора! – и скрылись из глаз.
Кузька и думать забыл, что разучился бегать, так припустил по тропе. Вот уже берёза впереди, верхушки леса виднеются. Ура!
– Уря-ря-ря! – завопили кикиморы, одна за другой выскакивая на тропу и загораживая проход.
С тропы не сойдёшь – засосёт чёрная трясина. А кикиморы дразнятся:
– Неотвожа, красна рожа! Неотвожа, зелена рожа!
– Какие ж мы неотвожи! – пробовал объяснить Кузька. – Мы ведь не играем.
Вот вылезем из болота, отмоемся, тогда и поиграем. Знаете, сколько игр я знаю! Отнесём сундучок и вернёмся. Вот этот, – и показал на сундучок в лапе у Лешика – Да вы что, спятили? – завопил Кузька и бросился к большущей кикиморе, пытаясь отнять у неё сундучок.
Самая старшая кикимора, у которой не поймёшь, сколько рук, выхватила сундучок у Лешика, быстренько передала его подружкам. Пошёл, пошёл сундучок из рук в руки, исчез в болоте вместе с кикиморами. Только его и видели.
– Отдайте! – кричал Кузька, – Он же у моего дедушки хранился. И ещё у дедушкиного прадедушки. А вы его – в болото!
ЗАКАТ
Маленький домовёнок с маленьким лешонком сидели под берёзой на краю Чёрного болота и плакали. Теперь друзья знали, что маленькая деревня у небольшой речки совсем недалеко. Кузька смотрел на закат и вспоминал, как точно такой же закат, точка в точку, тучка в тучку, видел он вместе со своим другом Вуколочкой.
Домовята редко глядят на закаты. Разве поспорят, на кого похоже облако – на поросёнка, на лягушку или на толстого Куковяку. И больше в небо не смотрят: поросят, лягушек и Куковяку можно увидеть и на земле.
Один Вуколочка любовался небесной красотой, а иногда звал с собой Кузьку.
Усядутся поудобнее под забором в крапиву (домовым она не страшна) и любуются. Вуколочка сунет палец в рот, глядит на вечернее небо, забыв даже про своего лучшего друга. А Кузька скоро забывает про закат и глядит на деревенскую улицу.
Люди домовят не замечали. Другое дело – кошки или собаки. Знакомые кошки, пробегая, задевали друзей хвостами, а поглядывали так, будто видят Кузьку с Вуколочкой первый раз в жизни. Зато собаки! Чужие сразу лают и хватают за лапти, а свои Шарик или Жучка храбро защищают. Долго перекатывается по деревне собачий лай. А там и в других деревнях собаки откликнутся. И ветер носит этот лай от деревни к деревне всем домовым на радость.
