Сказки (с иллюстрациями) - Гауф Вильгельм (список книг .TXT) 📗

— Кто ты? — спросил Селим, мрачно взглянув на пленника, ожидавшего смерти, но мужественно стоявшего перед ним.

Саид коротко и откровенно отвечал на его вопрос.

— Ты вероломно погубил моего сына, ты сзади пронзил его стрелой или копьем?

— Нет, господин! — отвечал Саид. — Я убил его в открытом бою при нападении на наши ряды, спереди, потому что он на моих глазах уложил на месте восемь моих товарищей.

— Так это, как он сказал? — спросил Селим людей, приведших его.

— Да, господин, он убил Альмансора в открытом бою, — отвечал один из спрошенных.

— Так, значит, он сделал не больше и не меньше того, что сделал бы каждый из нас, — возразил Селим, — он сражался со своим врагом, который хотел отнять у него свободу и жизнь и убил его; поэтому скорее развяжите его! Разбойники с удивлением поглядели на него и лишь с колебанием и неохотно приступили к исполнению его приказания.

— Так убийца твоего сына, храброго Альмансора, не умрет? — спросил один, бросая свирепые взгляды на Саида. — Лучше б мы его сами прикончили!

— Он не умрет! — воскликнул Селим. — Я беру его как свою законную часть добычи, он будет моим слугой.

Саид не находил слов, как благодарить старика; арабы же, ропща, вышли из палатки и сообщили детям и женщинам, собравшимся снаружи и дожидавшимся казни Саида, о решении старого Селима. Те подняли ужасный крик и вой и объявили, что отомстят убийце за смерть Альмансора, раз его родной отец нарушает закон кровавой мести.

Остальных пленных роздали по отрядам; некоторых отпустили приказав им собрать выкуп за наиболее богатых, третьих послали пасти стада, и многие, которым прежде прислуживали по десяти рабов, должны были выполнять в стане самую грязную работу. Не так было с Саидом. Были ли причиной тому его мужество и внешность героя или таинственные чары доброй феи расположили старого Селима к юноше, — решить это было трудно, но только Саид жил в его палатке скорее как сын, чем как слуга. Однако непонятное расположение к нему старика навлекло на него вражду остальных слуг; повсюду он встречал враждебные взгляды, и когда один проходил по стану, то слышал вокруг себя брань и проклятия, иной раз даже стрелы проносились мимо его груди, без всякого сомнения предназначенные ему, и то, что они не задели его, он приписал исключительно спасительному влиянию дудочки, которую все еще носил на груди. Часто жаловался он Селиму на такие покушения на его жизнь, но напрасно старался тот отыскать этих тайных убийц — казалось, все племя соединилось против взысканного милостями чужестранца. В один прекрасный день Селим сказал ему:

— Я надеялся, что ты, быть может, заменишь мне сына, погибшего от твоей руки; и ни ты, ни я не виноваты, что это не осуществилось, — все возбуждены против тебя, и я сам в будущем не смогу защитить тебя, и какая польза будет нам обоим, если после того, как ты будешь тайно убит, я накажу виновного? Поэтому, когда наши люди вернутся из набега, я скажу, что твой отец прислал мне выкуп и прикажу нескольким верным моим приближенным проводить тебя через пустыню.

— Но разве я могу довериться хоть кому-нибудь, кроме тебя? — отвечал ему смущенный Саид. — Они дорогой убьют меня.

— От этого сохранит тебя клятва, которую я с них возьму и которую никто еще не осмеливался нарушить, — возразил с большим спокойствием Селим.

Несколько дней спустя мужчины вернулись в стан, и Селим сдержал свое обещание. Он подарил юноше оружие, одежду и коня, собрал упрямых арабов, выбрал пятерых из них в провожатые Саиду, взял с них страшную клятву в том, что они не убьют его, и отпустил его со слезами.

Эти пятеро молча и мрачно поскакали с Саидом через пустыню. Юноша видел, как неохотно они выполняли взятое на себя поручение, и его сильно смущало, что двое из них участвовали в битве, в которой он убил Альмансора. Проехав около восьми часов, Саид заметил, что они друг с другом перешептываются, и обратил внимание на их еще более промрачневшие лица. Он стал напряженно прислушиваться и услыхал, что они говорят на языке, бывшем в ходу только у этого племени, и притом только при тайных и опасных предприятиях. Селим, который лелеял мечту навсегда оставить юношу в своей палатке, много часов посвятил тому, чтобы обучить его этому таинственному наречию. Но ничего отрадного Саид не услышал.

— Вот подходящее место, — сказал один из воинов, — здесь мы напали на караван и здесь храбрейший из мужей пал от руки мальчика.

— Ветер развеял следы его коня, — продолжал другой, — но я не забыл их.

— И, к нашему стыду, жив и свободен еще тот, кто поднял на него руку. Слыханное ли это дело, отец не хочет мстить за смерть своего сына! Селим становится стар и впадает в детство.

— Но если отец не исполнил своего долга, — сказал четвертый, — то друзья обязаны отомстить за убитого друга. Здесь, на этом месте, мы нарубим его. Это будет справедливо, — таков обычай с незапамятных времен.

— Но мы клялись старику! — воскликнул пятый. — Мы не должны его убивать, клятву нельзя нарушить.

— Это правда, — сказали остальные, — мы клялись, и убийца уйдет невредимым из рук своих врагов.

— Стойте! — сказал самый мрачный из них. — Старый Селим — умная голова, но все-таки он не так умен, как думают; разве мы клялись ему, что доставим этого молодца в то или иное место? Он взял с нас клятву, что мы не лишим его жизни, и мы сдержим ее. Но палящее солнце и острые зубы шакалов возьмут на себя отомстить за нас. Здесь, на этом месте, мы оставим его связанным. — Так говорил разбойник, но Саид уже несколько минут как решился на крайнее средство, и не успел тот договорить последних слов, как он заставил своего коня сделать прыжок в сторону, сильным ударом разогнал его и, как птица, понесся по равнине. Все пятеро арабов сначала остолбенели от удивления, но, опытные в таких преследованиях, они разделились, стали обходить его справа и слева, а так как они лучше знали, как скакать по пустыне, двое из них быстро обогнали беглеца, поскакали ему наперерез, а когда он попробовал ускользнуть в сторону, то и там наткнулся на двух противников, а пятый, преследовал его сзади. Данная ими клятва не убивать его не позволила им прибегнуть к оружию; они и на этот раз сзади накинули ему на шею аркан, стянули его с лошади, немилосердно исколотили его, связали ему руки и ноги и оставили лежать на раскаленном песке пустыни.

Саид умолял их сжалиться над ним, он кричал, обещал им большой выкуп, но они со смехом вскочили на коней и ускакали прочь. Еще несколько мгновений прислушивался он к легкому стуку лошадиных копыт, а потом понял, что погиб. Он думал о своем отце, о горе старика, когда сын не вернется к нему, думал о своем несчастье, о своей ранней гибели, так как он был совершенно уверен, что умрет на раскаленном песке мучительной и медленной смертью от голода и жажды или что шакалы растерзают его. Солнце поднималось все выше и немилосердно жгло ему лоб; с невероятным усилием удалось ему наконец повернуться, но это мало помогло ему. При этих усилиях дудочка на цепочке выпала из-под его одежды. Он долго трудился, пока не дотянулся до нее ртом; наконец губы его коснулись дудочки; он попробовал подуть в нее, но и в эту ужасную минуту она отказывалась служить ему. В отчаянии опустил он голову на грудь, и наконец палящее солнце оглушило его, и он погрузился в глубокое забытье.

Много часов спустя Саид очнулся от шума вблизи себя, в то же время почувствовав, что кто-то схватил его за плечо; он испустил крик ужаса, так как подумал, что к нему приблизился шакал и сейчас растерзает его. Теперь его схватили также за ноги, но он чувствовал, что это не когти хищного зверя, а руки человека осторожно касались его; в то же время он услыхал разговор двух или трёх лиц. «Он жив, — шептали они, — но он принимает нас за врагов».

Наконец Саид раскрыл глаза и увидал над собой лицо маленького толстого человека, с маленькими глазками и длинной бородой. Тот обратился к нему с ласковыми словами, помог ему приподняться, подал еду и питье и рассказал, пока он подкреплялся, что он купец из Багдада, что зовут его Калум-Бек и что он торгует шалями и тонкими покрывалами для женщин. Он только что совершил путешествие по торговым делам, возвращается сейчас домой и вот нашел его еле живым и истощенным, лежащим на песке. Великолепное платье и сверкающие камни кинжала юноши привлекли к себе его внимание; он сделал все, чтобы оживить его, и, в конце концов, это удалось ему.