Кубанские сказы - Попов Василий Алексеевич (читаем книги .txt) 📗
– О дерзкий! – строго воскликнул старик, бросив суровый взгляд на тонкого юношу. – Как можешь ты знать то, чего не знают мудрейшие люди аула? Что можешь сделать ты, слабенький мальчишка, если наши лучшие джигиты задохнулись в княжеской петле или кончили жизнь на турецких кольях?
– Выслушай меня, о мудрейший! Бывает так, что маленький камень рождает огромную лавину, – смело возразил Каймет.
И, стоя у дверей, он шепотом поведал мудрейшему старику свои замыслы.
Старик слушал его, поглаживая свою седую бороду. Но чем дальше он слушал, тем с большим изумлением посматривал на юношу.
– О мудрый не по летам! – наконец воскликнул старик. – Садись к очагу рядом со мною! Если природа дала тебе старческую мудрость, значит, ты достоин сидеть со старейшими…
Той же ночью весь оставшийся скот был отправлен далеко в горы. В тайные пещеры снесли аульчане остатки своих запасов кукурузы и проса, уцелевшие от захватчиков.
Когда через семь дней в аул нагрянули турецкие аскеры, они не нашли ничего.
– Пши забрал у нас все, вплоть до последнего козленка! – жаловались аульчане. – Вот есть только сушеные груши. Ими доблестные воины султана могут отогнать голод.
Порыскав по аулу, турки, голодные и злые, отправились обратно в свою крепость.
А через несколько дней примчались в аул дружинники грозного пши.
– Эй! Быстро собрать нам двадцать корзин кукурузы на мамалыгу! Пригнать десять жирных барашков! – приказал начальник дружины.
– У нас в ауле ничего не осталось! – кланяясь, ответили ему старики. – Все забрали турки. Если вы голодны, мы можем угостить вас сушеными грушами.
Проклиная турок, дружинники пошарили в пустых саклях и ни с чем ускакали обратно.
Вскоре в каменную башню грозного пши пришел маленький, худощавый юноша. Он принес князю убитую серну.
– О могучий горный орел! – низко кланяясь князю, проговорил юноша. – Я принес для твоего стола эту дикую серну. Что может быть радостнее для простого человека, чем доставить удовольствие такому великому князю.
Пши приветливо взглянул на почтительного юношу и задрал голову, как зазнавшийся индюк.
– Я вижу, мальчик, что ты из хорошей, почтенной семьи! – милостиво проговорил пши. – Присядь на край моего ковра.
– О, разве может ворон сидеть рядом с орлом! – воскликнул юноша. – Я бы не стал отрывать тебя, о великий пши, от твоих мудрых мыслей, если бы не одна страшная тайна, которую я хочу открыть тебе.
– Говори! – разрешил пши, оправляя свой серебряный наборный пояс.
– Недавно я был в крепости у турецкого паши, – шепотом заговорил юноша. – И там я услышал страшные слова о тебе, наш могучий повелитель. Я не решаюсь даже произнести эти слова.
– Говори! Все говори! – приказал пши и нахмурился.
– Турки называют тебя, о великий, старой безмозглой сорокой.
Пши заклохтал от злости, точно старый коршун, и нос его покраснел.
– А еще сам паша говорил, что ему приказал султан разрушить твою башню, а тебя самого посадить на кол. Он только выжидает, когда твои воины уйдут добывать себе пищу, и тогда соберется напасть на тебя.
– Ах, он сын свиньи, старый жирный кабан! – в ярости закричал пши. – Плевал я на его шелудивого султана! Я сам приду со своей дружиной и разрушу его вонючее воронье гнездо.
Пши забегал по комнате, в ярости кусая тонкие губы и сжимая рукоятку кинжала.
– Как тебя зовут? – опросил князь у юноши, когда злость его немного остыла.
– Каймет, если будет тебе угодно, о светлый пши! – кланяясь, ответил юноша…
– Так слушай, Каймет! Ты должен почаще бывать у этого турецкого кабана. И когда он захочет выступить против меня, ты сообщи мне.
– Служить тебе – моя мечта! – поклонился Каймет.
– Иди! Я щедро награжу тебя за службу! – обещал князь. – Может быть, я тебя даже сделаю сборщиком податей.
Низко кланяясь, юноша вышел из башни. И никто не заметил его тонкой насмешливой улыбки.
Вечером следующего дня Каймет пришел в крепость к туркам. Он принес в подарок паше молодого тура.
Паша сидел на мягком диване и лениво перебирал янтарные четки. Перед ним на низеньком столике стояло блюдо жирного ароматного плова. Прохладный морской ветерок шевелил шелковые занавеси на окнах. Паша щурился от удовольствия, как большой жирный кот.
– Прими мой скромный подарок, о солнце турецкой земли, – поклонился юноша, опуская на ковер тура.
Паша лениво посмотрел на него своими черными, заплывшими жиром глазками.
– Ты почтителен! – одобрительно проговорил он и зевнул.
– Моя мечта – служить тебе, о великий воин! – тихим, ласковым голосом сказал юноша. – И сердце мое сжимает печаль, когда вспоминаю я о людях, которые осмеливаются оскорблять твое величие.
– О ком ты говоришь, юноша? – заинтересовался паша и перестал перебирать янтарные шарики четок.
– О ком же, как не о дерзком пши, сидящем в своей каменной башне! Он осмеливается называть тебя, светлейший… – Юноша замолчал. – Нет, язык мой не решается повторить его слова.
– Нет, говори! – провизжал паша. – Все говори мне, не бойся!
Юноша покорно склонил голову.
– Он называет тебя, о великий, сыном свиньи, старым жирным кабаном… А светлейшего султана, повелителя вселенной, он ругает шелудивым…
Паша вскочил с дивана, опрокинув столик с пловом, и задышал, как загнанная лошадь.
– И еще он грозится напасть на крепость и разрушить ее. Он называет твою крепость вонючим вороньим гнездом.
Каймет украдкой, из-под опущенных ресниц, бросил взгляд на пашу, и ему показалось, что паша лопнет от злости.
– Это все правда? – взвизгнул паша, мелкими шагами бегая по ковру.
Клянусь моей матерью, он все это говорил! твердо ответил юноша.
Паша подбежал к окну и в ярости сорвал шелковую занавеску.
– Я ему покажу! О шакал, лающий на полумесяц! О пожиратель падали!… О полудохлая ворона!…
Паша топтался по алому шелку и вдруг неистово захлопал в ладоши. В зал вбежали вооруженные аскеры.
– Пусть аскеры готовят оружие! Пусть готовят пушки! – закричал паша. – Завтра мы разнесем в пыль это шакалье логово.
Поздно ночью усталый, но веселый Каймет пришел в свой аул. Не заходя в родную саклю, он прошел к мудрейшему старику.
– Жернова начинают скрежетать! – сказал он. – Готовьте кинжалы, косы, копья!
Он вышел из сакли и усталым шагом направился в горы – туда, где на утесе стояла башня грозного пши.
Каймет дошел до башни, когда первые лучи солнца позолотили туманы в ущельях. Пши еще спал, но юноша попросил стражу разбудить его.
– О могучий, прости, что я нарушил твой покой! – поклонился Каймет. – Сегодня утром турки выступают из крепости, чтобы напасть на тебя!
– Хо-ро-шо! – прохрипел князь. – Сегодня будет черный день для красноголовых. Я доволен тобою, Каймет! На, возьми этот кинжал в знак моей благодарности. Еще тебе дадут мултук, и ты будешь драться с турками.
– О великий, могучий пши! – сказал юноша. – Я не умею обращаться с мултуком. Я слаб и беспомощен. Отпусти меня обратно в аул – я буду только мешать опытным воинам.
Пши бросил взгляд на щуплую, узкоплечую фигуру юноши и кивнул головой.
– Ладно! Иди в свой аул.
Юноша быстро спустился с утеса в ущелье. Там он посмотрел на серебряный княжеский кинжал, плюнул на него и швырнул оружие в реку. Затем Каймет свернул с дороги, забрался в густой колючий кустарник, выбрал укромное местечко и лег спать…
Разбудили его гулкие выстрелы.
Осторожно раздвинув кусты, он взглянул на дорогу. Турецкие аскеры в красных фесках лезли по крутому откосу к башне. Княжеские дружинники стреляли в них, и турки один за другим катились под откос. Воины князя сидели за крепкими каменными стенами, а туркам приходилось лезть по голой скале. Но они храбро сражались, эти турецкие аскеры, привыкшие слепо выполнять волю своих начальников.
Все больше турок неподвижными пятнами застывало на серой каменистой дороге, а воины князя по-прежнему были неуязвимыми.
