Польские народные сказки - Автор неизвестен (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Судья сидит, кивает, парень смотрит — его свидетеля все нет.
Уж приговор читать начали, как вдруг открылась дверь и появился тот старик. Запыхался на бегу, еще от дверей кричит:
— Я свидетель этого человека!
И на парня указывает.
— Ты опоздал, сиди тихо и слушай приговор, — говорит судья.
— Уж вы простите, не мог я раньше прийти. Дело у меня было трудное — тридцать мер гороха надо было перед севом сварить.
— Старый, а такой бестолковый! — возмутился судья. — Что за дурь тебе в голову взбрела — горох перед севом варить. Из вареного гороха ничего не вырастет.
— А из вареных яиц цыплята не вылупятся, — отвечает старик.
Опомнился судья, и жалобу корчмаря отклонили. А парень только дивился и радовался: «Ну и мудрый же мне свидетель попался!»
КАК МУЖИК ПОМИРАТЬ СОБРАЛСЯ
Одному мужику гадалка предсказала: мол, еще три раза ветры испустишь — и помрешь. Пригорюнился мужик, думает: «Я к этому делу привычный, как тут удерживаться!» Наконец решил работать так, чтоб не тужиться — авось тогда и обойдется.
А тут как раз пришла пора молоть зерно. Что делать? Сам возьмешься молоть, уж точно ветров не удержишь. Решил мужик свезти зерно на мельницу.
Но и на мельницу ехать страшно: придется зерно подносить, тяжесть поднимать — так и до греха недолго. Раз, два, три — и помрешь, мука не нужна будет. Послал бы работника, так нет его. Объяснил жене — баба жалостливая, сама лошадь запрягла, сама нагрузила на телегу мешки да кадки, но говорит: езжай, остерегайся, понемногу зерно носи, может, и удержишься.
Выходит — нужно ехать.
Едет мужик, бережется — вдруг на дороге канава. Как тряхнуло телегу, так ветер враз и вылетел. Чуть не заплакал мужик, только тем себя утешил, что держаться будет изо всех сил, а как привезет муку домой, вовсе работать перестанет — ляжет и лежа есть будет.
Приехал он на мельницу, заплатил мельнику за работу, а сам стал в сторонку и только посматривает, чтобы помол был хорош да чтоб зерно не украли. Смолол мельник зерно, сложил все на телегу, сел мужик и поехал обратно.
Вот доехал до той канавы, только подумал, как бы сдержаться, а тут колеса в канаву — тр-рах! — и опять из него ветер выскочил. Чуть не заплакал мужик с досады, ну, да делать нечего, теперь уж не вернешь.
Двинулся снова в путь, а сам только и думает, как бы в третий раз на пути не оплошать — лишь бы домой вернуться да муку всю перепечь, а там — будь, что будет.
Да где там! Подъехал он к выгону, дорога в гору, коню тяжело, а мужик и с телеги слезть боится — не ровен час, в третий раз беда случится. Не вытянул конь, остановился. Мужик как стеганул его кнутом — тут и в третий раз ветры пустил.
Заголосил мужик.
— Он, смерть моя пришла! — А потом думает: «Зачем я муку домой-то повезу, если мне все равно ее есть не придется? Из-за жены помираю, это она меня на мельницу выставила. Так пусть и ей мука не достанется, раз она такая умная!»
Сбросил он с телеги мешки да кадки, лег возле них и лежит. Смерти ждет.
А на выгоне свиньи паслись. Подобрались они к мешкам, давай их рвать да муку уписывать. Видит это мужик, стонет жалобно, хоть у него ничего и не болит, лежит да на свиней покрикивает:
— Был бы я жилец на атом свете, я бы вам показал, волки вас задави!
А свиньи и ухом не ведут — знай себе чавкают.
В ту пору ехал мимо какой-то другой мужик на телеге, еще издали услыхал стоны да крики. «Что случилось?» — думает. Подъехал ближе, подивился на все это и спрашивает:
— Что с тобой, человече?
— Ой, не спрашивай! Три ветра из меня вылетело, конец мой пришел.
Понял тут проезжий, что на мужика просто дурь нашла, поднял с земли кнут и давай его стегать. Стегал, пока тот не вскочил, не собрал мешки да кадки, что свиньи попортить не успели, и не погнал во всю прыть домой.
Прошла неделя, другая, а мужик жив и здоров, только спина от кнута побаливает. Смекнул он тогда, что обманула его гадалка. Локти готов был кусать, да уж не вернешь муки-то, что свиньи сожрали да рассыпали.
С тех пор перестал мужик гадалкам верить.
НЕ ДОВЕРЯЙСЯ БАБЕ
Шли два мужика от исповеди и заговорили о своих бабах. Один и говорит:
— У меня такая баба — если ей что по секрету скажу, нипочем не проговорится.
Другой только головой покачал.
— На что хочешь спорю.
— Ладно. На ведро водки.
— Так и быть. С меня ведро водки, если дознаюсь, что она про меня людям проговорилась.
— Только выдумай себе секрет побыстрее, чтоб нам год не ждать, пока проверишь. И денежки на водку готовь, поскольку моя правда.
— Ну, ну, посмотрим. И разошлись.
Тот, который спорил, что его жена никому не проговорится, как пришел домой, так, жене ни слова не говоря, взял в кровать яичко. Утром и молвит бабе:
— Эй, знаешь что? Я яичко снес. Ты не выдай меня, а то сраму не оберусь. Я ж всему селу свадебный дружка.
Поклялась баба по совести, что никому ничего не скажет, и, довольная, яичко припрятала.
На другую ночь взял он с собой два яичка, на третью — три. И так, что ни ночь, все на яичко больше сносил. Жена радуется, говорит ему:
— И куры несутся, и ты несешься. Теперь я тебе яичницы жалеть не буду, мы разбогатеем, яйца-то нынче в цене!
Да на радостях-то не выдержала, пошла к кумушке и говорит ей:
— Ой, кума, я бы вам кой-чего сказала, только чур! — никому не проболтайтесь, потому что это большой секрет.
— Я никому ни-ни, клянусь по правде, по совести! Вы ж моя кума, говорите, не бойтесь.
— Мой-то яйца несет. Что ни ночь, все больше. Поди, уж снес дюжин десять с гаком.
— Ох, и счастье вам! Новую юбку купите!
Пошла кума к соседке и сказала ей, что кум-то двадцать дюжин яиц снес. А та своей куме сказала да прибавила. И так мигом разошлось по всему селу, что тот мужик снес яиц уж бог весть сколько дюжин!
Мужик, который с ним держал заклад, о том узнал и ждал только случая, чтобы ему доказать, каково бабам доверять. Тот, что вроде яйца нес, был дружкой, и вот на одной свадьбе они и встретились. Дружка ничего не знал, что жена о нем проболталась. Люди-то побаивались ему в глаза сказать. Велел тот, что с ним спорил, поставить четверть водки на стол, позвал дружку и говорит ему:
— Пейте, пейте, дружка! Пейте, не жалейте! Пьем за ваши денежки.
— Это с чего же?
— Ас проигрыша.
И шепнул ему на ухо:
— Жена ваша говорит, что несете вы яйца сотнями.
— Как? Откуда вы знаете?
— Так по всему же селу что твой колокол звонит.
— Ну, что за свинство! Стало быть, проспорил. Но вы-то понимаете, как с этими яичками?
— Так не взаправду ж вы несетесь!
— Я это для проверки делал. Думал, честная баба, а тут! Вот животина безрогая! Я ж эти яйца у нее с чердака брал, а она даже и не заметила, чтоб ей так и эдак!
И давай свою бабу крыть да обкладывать! А тот, другой, ему и говорит:
— Э-э, дружка, бросьте, не шумите зря, а ставьте-ка водку. Мы ж всего только четверть кончаем, до ведра далеко. А бабе вдругорядь не верьте. Это не только ваша такая, а все. И вот тому наилучший пример: ведь каждая говорила, что никому не скажет, что вы яйца несете, а знает-то вся деревня!
— Вдругорядь умней буду, а вам, гости свадебные, тоже пусть моя беда уроком будет. Бабам своим ни на грош не доверяйте. Уж вам-то ведомо, несут ли мужики яйца,
Все, кто тут был, признали, что это правда. Поставили все по четверти водки и принялись угощать того, кто с самого начала говорил, что нельзя бабам доверять. Бабы обозлились страшно! Да что там. Все напрасно. Дело-то на явь вышло.
