Обыкновенные волшебные часы - Фёдоров Вадим Дмитриевич (мир книг TXT) 📗
Кошка Машка некоторое время брезгливо рассматривала то, что должно было именоваться Человеком, но неведомо зачем и какими путями превращалось в комбинат по переработке дорогостоящих продуктов. «Удивительно, — вздохнула она, — как часто достигнутые блага обесчеловечивают людей. Созидаемое умерщвляет созидателей. Неужели это общее правило?»
Время приближалось к полудню, когда наконец Кадус пришёл в себя. Громко икнув, он захлопал глазами и стремительно вскочил на ноги. От резкого движения стул под ним треснул и развалился, но Кадус не обратил на это внимания. Дальнейшее убедило Кошку Машку в том, что своё поведение за завтраком он считал вполне естественным. Заметив, что гостья с интересом наблюдает за ним, Кадус обворожительно улыбнулся и, зацепив край стола, отчего некоторые кушанья посыпались на пол, шагнул к Кошке Машке.
— О, моя прекрасная леди! Надеюсь, вы немного отдохнули с дороги и мы можем отправиться во дворец. Сейчас полдень, и время завтрака закончено. Скоро начнётся приём, который наш блистательный Ныснимаминипап устраивает перед обедом в честь вашего посещения его страны.
— Я готова, мой друг, следовать за вами. Завтрак показался мне восхитительным и вернул силы после утомительного пути, — мурлыкнула Кошка Машка, наблюдая за тем, какое впечатление произведёт её комплимент на Кадуса.
— О-о! — неподдельно обрадовался толстяк, покраснев от удовольствия. — Это так приятно и так любезно с вашей стороны. Позвольте сообщить двору о вашем комплименте.
— Не возражаю, мой друг. Кстати, я неожиданно открыла, что ваш дворецкий и другие слуги напоминают кукол. Не ошиблась ли я?
— О, леди! — воскликнул испуганно Кадус, прикрывая рот толстенной ладошкой. — Умоляю вас — ни слова о куклах! Это страшная тайна, за разглашение которой я могу поплатиться головой.
— Тогда вы должны подробнее рассказать мне, — мурлыкнула Кошка Машка, метнув любопытный взгляд в сторону двери, за которой хозяйничали куклы, убирая посуду, — о том, что можно и чего нельзя в вашей благополучной стране. Согласитесь, было бы неуместно произнести бестактность в присутствии Его Величества.
— Нет, нет! У нашего народа существует одна-единственная тайна, разглашение которой карается изгнанием или даже смертью. Это — тайна кукол. Моя прекрасная леди, никогда и никого не расспрашивайте о куклах. Не замечайте их присутствия и старайтесь не думать о них — вот единственное условие, соблюдение которого избавит вас от неприятностей.
— Ну, что же… — мурлыкнула Кошка Машка, любопытство которой было задето, — по крайней мере я убедилась, что Ваш народ боится тучности меньше, чем разглашения тайны кукол. А это уже говорит об очень многом. Тогда расскажите же, дорогой Кадус, по крайней мере о том, что может подготовить меня к встрече с блистательным Ныснимаминипапом.
— Весь к вашим услугам, — Кадус шаркнул ногой и задел огромную фарфоровую вазу, которая упала с грохотом на пол и разлетелась на мелкие куски. Но Кошка Машка, начавшая понимать положение вещей, даже бровью не повела. Приторно-любезно и бесцеремонно она смотрела на вельможу. Между тем Кадус продолжал:
— Наш народ занимается искусством. Вещи, сделанные нашими мастерами, совершенны и славятся далеко за пределами страны. К нам пришло благополучие, стало модным есть до беспамятства. И вдруг нас постигло бедствие — мы стали полнеть. В этом не было бы особой опасности, если бы непомерная толщина не объявила войну окружающим предметам. Тучность имела трагические последствия. Число разрушаемых от столкновения с человеком предметов искусства катастрофически росло. И сегодня — о горе! — количество созидаемых предметов стало равным количеству разрушаемых. Официально мы всё ещё поощряем среди населения идею тучности, поскольку тучность свидетельствует о благоденствии страны. Однако учёные смогли уже убедить Короля начать изыскания средств против ожирения нации. Вся Академия Изящных Наук занята разработкой таких рационов пищи, которые при сохранении изобилия отдельных яств, избавили бы наш народ от опасности ожирения.
— Мой друг, — перебила Кошка Машка, — мне кажется, что об этом вы уже сказали достаточно, хотя я слушаю историю вашего народа с неподдельным интересом. Но вы должны учесть, что близится время приёма во дворце, а мне всё ещё ничего не известно о распорядке дня, вкусах и привычках Его Величества.
— О несчастный, я увлекся! Наш блистательный Ныснимаминипап ведёт спартанский образ жизни. В полдень, сразу же после завтрака, он вершит государственные дела вплоть до самого обеда, который заканчивается незадолго перед ужином. Но за этот крохотный промежуток времени король успевает воздать должное святому искусству — Его Величество распрямляет гвозди и мастерит коляску для своего всё ещё не родившегося наследника. Зато ужин Его Величества планомерно переходит в сон, и он просыпается незадолго до завтрака следующего дня. Не правда ли, прекрасный пример воздержания и трудолюбия, моя прекрасная леди? — в неподдельном восторге воскликнул Кадус.
— Действительно, очень мило, — мурлыкнула Кошка Машка, и глаза её сверкнули от удовольствия. — Но мне кажется, вы недостаточно цените своего владыку, мой друг.
Кадус расширил глаза от неожиданности, а Кошка Машка продолжала:
— На вашем бы месте я посоветовала Его Величеству не изнурять так себя государственными делами. Ах, если бы его завтрак переходил плавно в обед, или обед — в ужин… Нельзя не оценить по достоинству такого выдающегося монарха.
— О мой добрый гений! Вы — несравненны! Я сегодня же шепну об этом Самому Главному Хранителю Традиций, Петиций и Амбиций, а он согласует это с Самым Главным Куратором, Агитатором и Мистификатором страны, а также с Самым Главным Врачевателем, Заклинателем и Очковтирателем Его Величества, после чего это предложение несомненно изложат царственной супруге для передачи самому блистательному из людей.
— Вот и великолепно! — воскликнула Кошка Машка, которую начинало разбирать веселье. — Подумать только, если бы не столь изнуряюще-кипучая деятельность монарха, какое у него было бы завидное здоровье! У Его Величества нет страшнее врага, нежели он сам!
— О доброе и чуткое сердце! — воскликнул Кадус. — Вы очаруете и покорите нашего владыку. Скорее, скорее во дворец, пока не наступило время обеда!
И Кадус увлек Кошку Машку на улицу. Удивительное зрелище открылось её глазам. Улицы были пусты, так как в стране наступил час работы и все были заняты изготовлением прекрасного или делами государства. Дома потрясали архитектурным великолепием, но казалось, что город пострадал от недавнего землетрясения. То там, то здесь были видны следы разрушений — вышибленные окна и двери, разбитые статуи, поваленные городские тумбы для объявлений и оборванные провода. В одном месте к обочине дороги прислонился изуродованный катафалк. Безлюдье на улицах усиливало впечатление стихийного бедствия, постигшего город. На стенах домов, на проводах, натянутых поперёк улиц, в скверах висели плакаты с призывами к тучности. Они убеждали, напоминали, упрашивали. Наиболее часто попадался странный лозунг: «ЧЕМ ТОЛЩЕ — ТЕМ КУЛЬТУРНЕЕ», несколько реже — «ДЕТИ ТОЛСТЫХ РАСТУТ ПОСЛУШНЫМИ». Кошка Машка отметила отсутствие тонкости в аргументации толстых, но не посмела отказать им в наблюдательности.
Наконец они подошли к королевскому дворцу. Он был построен из розового мрамора и утопал в зелени. Рука великого зодчего придала дворцу сходство с праздничным пирогом, и, как Кошка Машка убедилась позднее, внутреннее его содержимое усиливало это впечатление. Все комнаты и залы были превращены в буфеты, столовые, кафе и рестораны, в которых придворные шумно и беззаботно коротали время в перерывах между завтраком, обедом и ужином. Лишь в зале, где принимал Ныснимаминипап, было пустовато. Единственным предметом здесь был трон, искусно отлитый из смеси самых упругих и прочных металлов. Изящество трона выгодно подчеркивала туша Короля, которая была чудовищной толщины и, казалось, должна была убеждать подданных в том, до чего растяжима человеческая натура. У трона толпились придворные, которые уступали Его Величеству в комплекции и, как думал сам Король, в интеллекте.
