Похищение в Тютюрлистане - Жукровский Войцех (серия книг TXT) 📗
Величайшая битва в истории Тютюрлистана
В костёр подбросили веток. Алое пламя взметнулось вверх. Удобно подвернув хвост и подперев лапкой мордочку, Мышибрат улёгся поближе к теплу, а петух рассказывал о величайшей битве в истории Тютюрлистана и при этом так размахивал крыльями, что огромные тени метались по стволам сосен.
— Когда утром рассеялся туман, мы увидели сверкающие панцыри блаблацкой пехоты. Разноцветные знамёна развевались по ветру. В центре на чёрном, как ночь, скакуне гарцевал король Цинамон. Он скипетром указывал на наш лагерь. Одна за другой затрубили трубы. Наши пехотинцы строились четырёхугольниками, на флангах ржали лошади, горожане-кавалеристы с большими усилиями, подставив табуретки, забирались в золочёные сёдла. Многие воины бежали, застёгивая пояса, многие упаковывали на повозки перины, подушки и столовое серебро.
Король Толстопуз, как был в туфлях с зелёными помпонами и пёстрых подштанниках, так и выбежал из шатра. Его величество спешил вскарабкаться на коня.
— Солдаты, — крикнул он, — я написал к вам воззвание, но сейчас не время, прочитаю его после битвы! Вперёд, на врага!
И король поскакал галопом, но тотчас же был схвачен верными придворными; они силой стянули монарха с коня и надели на него доспехи.
— Урра! — закричали солдаты. — Да здравствует наш король! — Ударили барабаны, и пехота двинулась в атаку.
От могучего шага наших колонн гудела земля. Бабахнули две мортиры.
Взлетела огромная стая перепуганных ворон и закрыла чёрными крыльями солнце.
— Да здравствует король! — кричали солдаты. Проходя мимо его величества, они подбрасывали в воздух шляпы с перьями и простреливали их на лету, — этим они хотели доказать свою меткость.
— Государь, кавалерия пошла в атаку, — закричал, подбегая, адъютант барон Пармезан и тут же упал: шпага запуталась у него в ногах. К пострадавшему тотчас подскочили санитары, мокрым платочком смочили большую шишку на лбу барона. Бой обещал быть кровавым, первый раненый был налицо.
На флангах мелькали наши кавалеристы. Тютюрлистанские скакуны мчались навстречу блаблацким гнедым. Издалека были слышны яростные крики всадников, прильнувших к конским гривам. Пехота остановилась и дала последний залп. Патронташи были пусты. Солдаты набивали стволы землёй, пуговицами, огрызками яблок. Многие из них, те, что имели чувствительные сердца и не могли смотреть на падающих врагов, прежде чем спустить курок, предусмотрительно зажмуривали глаза.
А кавалерия приближалась. Крики слились в нечеловеческий вой, от которого мурашки пробегали по коже. Это орали всадники, не в силах удержать мчащихся лошадей.
— Прочь! С дороги! Убегай, или тебя сомнут!
По побледневшим лицам было видно, что противники боятся столкнуться друг с другом. К счастью, умные лошади разминулись и направились к сочным лугам, расположенным неподалёку. Там скакуны остановились столь внезапно, что кавалеристы стремительно полетели носом в траву. Рыцари бросили коней и, спешившись, ринулись в гущу сражения.
— Вперёд, — крикнул ротный, — вперёд, за Бла!.. — и не докончил, — выстреленное с близкого расстояния гнилое яблоко угодило ему прямо в нос. Среди пыли, грохота и суматохи столкнулись обе армии, грудью наступая друг на друга. В воздухе носились снаряды. Побеги кукурузы, помидоры, гнилая свёкла и комья земли барабанили по шлемам. Какой-то монах со связкой сушёных грибов в руке призывал к стойкости колеблющуюся пехоту.
А за нашими спинами, на холме, из трубы постоялого двора «Под копчёной селёдкой» мирный дымок поднимался в небо, и хозяин, господин Завтрак, готовя обед, ежеминутно выбегал на порог, — сквозь заросли подсолнуха он следил за ходом битвы. Ему было равно, кто победит. Так или иначе победители придут к нему пировать. Он даёт сражающимся два часа сроку. И не кончись бой до часу дня, Завтрак очень бы огорчился, потому что высохшее жаркое и подгоревшие соусы утратили бы свой вкус.
Как раз в это время спешившаяся кавалерия напала на врага. Запыхавшиеся воины останавливались на мгновение, отирали орошённые потом лица и хватались за сабли.
И тут послышались крики: «Измена! Измена, господа, измена!»
Несмотря на все усилия рыцарей, мечи не обнажались. Бойцам пришлось, не доставая оружия, бить врагов ножнами по головам. А если кому-нибудь удавалось вытащить саблю, то ею невозможно было сражаться, так как клейкое и тяжёлое остриё прилипало к воздуху, липло к бородам и усам возмущённого врага. Это предатель-козёл налил мёду во все ножны, сделав тютюрлистанскую армию почти безоружной.
Нет ничего удивительного, что наша кавалерия, сражаясь за каждую пядь земли, избивая противника кулаками, бросая приклеившееся к волосам оружие, медленно отступала.
— Победа! Победа! — орали блабланцы и напирали сильнее. Какой-то толстяк, прижатый со всех сторон к дереву, снял с ноги высокий сапог и бил им подбегающих драгун.
Заслышав громкие крики, Завтрак подгонял слуг: «Быстрей накрывайте на столы, их уже добивают!» Он не знал, кто кого добивает, но хотел поскорее окончить приготовления.
Поражение нависло над армией. Но вдруг раздались радостные вопли: «Папа, не поддавайся!! Смотри, как он упарился! Заходи сзади!!!» Это подбежали сыновья героических горожан, чтобы посмотреть на сражение. Издалека они услыхали звон оружия, треск выстрелов и могучее кряхтение бойцов. Последние семь вёрст мальчишки мчались рысью, высунув языки. Сорванцы остановились на холме и, глядя на поле битвы, переступали от восторга с ноги на ногу. Иногда они засовывали пальцы в рот и свистели так пронзительно, что у всех мороз пробегал по коже.
Юные тютюрлистанцы не могли оставаться без дела. Один из мальчишек достал из кармана рогатку и подбил каштаном глаз какому-то блабланцу.
Остаток нашей конницы был оттеснён к изгороди постоялого двора, и тут тютюрлистанцы начали вырывать с корнем подсолнухи и бить длинными стеблями по головам наступавших солдат, во все стороны полетели листья и кострика. Получив столь решительный отпор, враги стали отступать. Жестоко избиваемые, они часто падали: так ловко подставляли блабланцам ножку пронырливые мальчишки, пробегая за их спинами. Увидев, как редеет войско, противник в панике побежал, бросая мечи и теряя шлемы.
Мальчишки ударяли палками по панцырям и производили неимоверный шум. Потом они построились гуськом и отправились торжественным маршем на батарею, где главный пушкарь Пукло зажигал пушечные фитили от своей курительной трубки.
Когда Завтрак открыл двери трактира и с поклоном пригласил; «Господа, прошу к столу», — он увидел только поломанные подсолнухи и пожилого блабланца: бедняга не мог убежать, — его огромная шпора запуталась в бороде, и он сидел на корточках, тихо постанывая.
Завтрак позвал слуг; они быстро обошли поле битвы и собрали богатую добычу: несколько шлемов, которые можно было использовать вместо горшков, две рапиры, годные на вертелы и на кочерги. В кустах были найдены три пары брюк, брошенных там при паническом бегстве. Брюки, понятно, пришлось нести кончиками пальцев и на большом расстоянии от себя.
— В центре героически сражалась наша пехота. На правом фланге около полковника Перната находился я. — Тут петух гордо поднял клюв. — Враг так густо осыпал нас пулями, что я каждую минуту вытряхивал их из своего рожка. Полковник Пернат выскочил вперёд и, сверкнув моноклем, крикнул, очевидно, желая нас раззадорить: «Что, боитесь короля Цинамона?!» — «Нет», — гаркнула обиженная гвардия. «Тогда, вперёд!» — И мы бросились в атаку.
Тем временем мальчишки вертелись около пушек. Сын старого портного Узла, маленький веснущатый Узелок и его приятель, рыжий Прыг, пытались заглянуть в жерло, но когда один из них, встав на цыпочки, радостно пищал: «Я вижу ядро! Я вижу ядро!», — другой, завидуя приятелю, толкал его плечом, и оба падали на землю. Пушка подскакивала, зарево било в небо, и свистящее ядро пролетало над их головами.
