Сундук старого принца - Гнездилов А. В. (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Любопытнее всего, что храбрый паж, вызвавший все эти перемены, остался в замке. Надо же ухаживать за цветами, тем более за их «королевой», которую он воткнул в клумбу посреди тронной залы.
Паж поселился один. Никто больше не хотел заходить в страшный замок цветов, окруженный зловещей славой. Наверное, не очень радостно бывало на сердце Антуана, особенно в очередную годовщину последнего ночного бала. Тогда он доставал корону орхидеи, шептал какие-то заклинания и превращался в тюльпан. Снова звучала музыка, оживали цветы, и паж Антуан целую ночь танцевал с орхидеей. Утром все возвращалось на свои места, и заботливый садовник шел поливать своих усталых подопечных.
Водопад
Там, у водопада, еще случались чудеса: кто-то мог читать судьбу в его пенистых волнах, кто-то мечтал и видел свои грезы осуществленными, кому-то являлись, как в зеркале, лица давно умерших людей, но в ночи полнолуния водопад принадлежал только Магу… И тогда странно преображалось это место. Падение стремительных потоков внезапно замедлялось, словно в их тягучие струи, подобные расплавленному стеклу, кто-то вливал тяжелый свинец. Среди облаков водяной пыли, из клокочущей пены вырастали на длинных стеблях цветы с прозрачными лепестками и сплетались в немыслимое кружево. Стаи хрустальных птиц реяли над ними, то рассыпаясь с мелодичным звоном, то вновь взлетая ледяными брызгами. Хаотичный шум, глухое гудение земли сменялись стройным хоралом, распеваемым неведомыми голосами, им вторили водяные арфы, их подхватывало эхо пробужденных камней и умерших деревьев. Ночные ветерки разносили пьянящие ароматы, будто здесь разливалось веками настоявшееся вино заповедного леса. Бабочки и мотыльки слетались к водопаду, чтобы кружиться белыми хлопьями под его чарующие песни. Холодным серебряным пламенем сверкала стена застывшей в падении воды, и на ней, высекая алмазные искры, металась гибкая женская тень. Из темных недр бездны, куда проваливалась река, несся бешеный перестук копыт незримого скакуна. Его ритму подчинялись движения танцовщицы, а у самого подножия водопада, сливаясь с мраком, чернела каменная фигура сидящего старика. То был сам Маг, вперивший неподвижный взор в беснующуюся стихию. Волны тянулись к нему и лизали его руки и ноги, словно моля благословить их бесконечный путь.
О, сколько лет миновало с тех пор, как Маг впервые ступил на узкие улочки небольшого города, затерявшегося на самой окраине этой страны, забытой Небом и проклятой людьми… Здесь, среди суровых скал и молчаливых озер, лишь изгнанники да потерявшие все надежды могли обрести забвение своих печалей. Для тех же, кто не мог утешиться, этот берег был последним пристанищем в их скорбной жизни.
Мрачная слава земли, где легко умирать, окружала этот край. И в самом деле, среди вечных сумерек, царивших на склонах скалистых гор, редкие проблески солнечных дней не рассеивали, а лишь сгущали чувство обреченности. Жизнь словно останавливалась и медленно таяла вместе с бледным сиянием морского залива, который глубокими лагунами прильнул к земле, чтобы заключить ее в свои смертельно ласковые объятия. Его призрачная красота под низко нависшими облаками таила в себе обещание великого покоя, и не проходило дня, чтобы кто-либо из уставших от жизни путников, добыв утлый рыбачий челнок, не отплыл к туманному горизонту. В серых облачных одеждах, завороженная молчанием, тихо катилась к своему концу по жемчужному царству человеческая жизнь. Перламутровые волны баюкали лодку с гребцом, пока он не засыпал непробудным сном вечности. И лишь бесчисленные глыбы камней, то выступающих над водой, то рассыпанных на пологом берегу, оставались немыми памятниками ушедшим. Море принимало всех, но не было случая, чтобы оно хоть раз вернуло берегу пловца или его останки.
Те же, кто выбирал жизнь и становился обитателем этого угрюмого края, постепенно исполнялись какой-то дремучей силы, царствующей над мощными стволами деревьев, тяжелыми громадами скал, тоскливой жутью морского простора.
И когда зимний гнет или весенние разливы переполняли меру их терпения, люди сбрасывали с себя чары земли. В диком разгуле их страстей, в слепом безумии, окрашивающем их веселье, они теряли человеческий облик и становились одержимыми духами стихий. Нежданные бури проносились над землей, ломая лес и расплескивая озера, молнии сверкали среда ясного дня, со страшным сухим треском вдруг рассыпались неприступные скалы. И тогда тщетно пытливый взгляд искал причин в природе — источник этого возмущения рождался в замкнутых жилищах людей, которые скрывались за узкими бойницами-окнами и дверьми, окованными железом.
Такова была страна, куда однажды судьба занесла Мага. В ту пору его еще знали под именем Мунгра, никто не ведал о его силах и он мало чем отличался от остальных… Одинокий среди одиноких. Глухая молва вещала о том, что он попал в эти края, разыскивая свою исчезнувшую невесту. Видно, испытание счастьем не вынесла душа Тулли, как звали возлюбленную Мага. Она бежала от него в день, когда их судьбы должны были соединиться. Следы ее вели в страну Похьеллы и обрывались у одного из водопадов. Долго Мунгр тосковал у его безответных потоков, потом вдруг успокоился, вернувшись в город, приобрел на окраине заброшенный дом и стал в нем жить.
А еще через какое-то время среди людей поползли слухи о волшебном платье, появившемся в жилище Мунгра. Никто из видевших его не мог забыть о нем. Казалось немыслимым, чтобы его сумели создать человеческие руки, не говоря о том, что придумать его было не под силу самой богатой фантазии. Сплетенное из бисера и стекляруса, полупрозрачное, с переливающимися узорами цветов, оно являло собой платье-волну из тысячи застывших брызг, встречающих лучи света радужным сиянием. Надетое, оно напоминало стеклянную чешую, которая при каждом шаге вызванивала тончайшие мелодии, и в такт им в складках платья рождались маленькие темные омуты, осененные бледным мерцанием водовороты, от которых, как круги по воде, расходились вспененные отблески волн. Одна за другой катились, дрожали, падали с подола неиссякающие капли и струи света. Платье постоянно дышало, текло и пело. Но удивительнее всего, что оно в самом деле было живым и воплощало какое-то свое, особое существование. Всякая женщина, надевшая платье, приобщалась к его волшебной красоте, и, казалось, не было ей равных ни на земле, ни в озаренных мечтою небесах. Однако, увы, упоение и восторг новоявленной красавицы порой скрывали от нее грустную истину, а она состояла в том, что, сказочно преобразив тело, платье обнажало ее душу. И тайны, хранившиеся в глубинах сердца, вдруг поднимались на поверхность. Тщеславные становились неотразимыми, но были хороши отвратительной красотой, холодные излучали красоту жестокости, красота ревнивых дышала ненавистью, завистливые также облачались в красоту, но она не могла породить ничего, кроме зла. Та или иная, она тем не менее завораживала и давала ощущение непомерной власти. Но мало кто знал оборотную сторону этих чар. Платье служило красоте и в то же время превращало в раба каждого, кто хоть раз примерил его. Оно снилось по ночам, притягивало к себе в дневные часы, о нем мечтали, как о любви, за него предлагали огромную цену… наконец, его похищали. Но никто не мог надеть и носить его безвозмездно. Как ядовитый цветок, оно впитывало в себя жизнь и силы носивших его. Женщины умирали в нем, а платье, подобно воде, которую нельзя удержать в ладонях, утекало от них и возвращалось обратно к Мунгру. Только ему оно могло принадлежать, и он молча прятал его в кованый сундук.
Проходило немного времени, и незримый магнит красоты начинал притягивать новые жертвы. Они приходили к порогу и стучали в двери подобно нищим, прося единственного подаяния — разрешения надеть волшебное платье. Ни суровый отказ, ни угрозы не действовали на них. На мгновение платье превращало их в королев, исполняло их желания. Они жаждали повторения и в конце концов умирали, проклиная и одновременно благословляя свою судьбу и Мунгра.
