Дом с волшебными окнами. Повести - Эмден Эсфирь Михайловна (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Женя спрашивал и про Галю. Мне не хотелось ему рассказывать о концерте и о том, что мы теперь больше не дружим. И неправду говорить не хотелось.
Я сказала, что Галя много занимается и мы редко видимся. Ведь это правда. А Женя не стал больше расспрашивать.
Да, нехорошо получилось у нас с Галей! Она совсем перестала со мной дружить. А почему? Разве я виновата? И всё этот концерт…
Сегодня я слышала, как она рассказывала Люсе, что уже дошла в концерте до второго соло и что А. С. ей поставил пять.
А я как разобрала до счёта в шесть восьмых, так дальше — никак. В каждой почти строчке — и четверти, и восьмушки, и шестнадцатые, и тридцать вторые… С ума можно сойти. Ужасно трудный ритм в этом концерте! А. С. меня всё за ритм ругал. И не поставил никакой отметки.
Ну когда я получу 5, как Галя? И правда, что у меня с ритмом?
Музыкальное время, музыкальный счёт… Неужели и вправду арифметика тут может помочь?
14. УРОК ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ
Четыре раза в неделю — музыкальные занятия. Два раза — теоретические: сольфеджио — пение по нотам, чтение нот с листа, то есть без подготовки; музыкальная теория и музыкальная литература — изучение жизни и творчества композиторов, слушание их произведений и разбор их. Два раза — занятия по специальности и оркестровый класс.
Марине нравится, что занятия по специальности проходят в старом здании школы — в маленьком белом доме на тихой солнечной площади.
Она любит новое, светлое, огромное здание, где помещаются институт и общеобразовательная школа. Школа — внизу, училище и институт — наверху. Марина любит смотреть на студентов, взбегающих по широкой лестнице наверх, туда, где она будет, наверно, учиться, когда вырастет.
Но к маленькому, старому зданию у неё какое-то особенное чувство. Ведь здесь училась когда-то её мама, могла бы учиться и бабушка, потому что старая школа на маленькой площади существует уже очень много лет. Правда, бабушка не училась там — она не училась вообще ни в какой школе. Может быть, поэтому ей так хотелось научить и свою дочь, Маринину маму, и её, Марину, всему хорошему.
Бабушка рассказывала как-то, что, когда Маринина мама была девочкой, она очень хорошо пела и любила слушать всякую музыку. Придёт шарманщик во двор — и маленькая Лена бежит со всех ног послушать его незатейливую музыку, а иногда даже увяжется за ним на другой двор.
Они жили в подвале, дедушка сапожничал. Бедно жили. А над ними, в первом этаже, жила девочка — Ленина ровесница. Она играла на рояле, и Лена могла часами слушать её под окном. Ей самой очень хотелось научиться так играть, но разве можно было об этом мечтать!
А после революции в музыкальных школах смогли учиться все дети.
Бабушка отдала свою Лену — Маринину маму — в музыкальную школу в тот год, когда ещё шла гражданская война. Это был голодный и холодный год. В школе было очень холодно. Мама рассказывала Марине, как мёрзли и даже опухали у неё руки и как больно ей бывало иногда играть. Но почему-то, вспоминая об этом, мама задумчиво улыбалась.
— А какие всё-таки праздничные бывали концерты, — говорила она, — и как торжественно звучала музыка в холодном зале с замороженными окнами!
И во время Отечественной войны в школе было тоже, наверно, не очень тепло. В то время Марина ещё не училась и жила в далёком Казахстане, а Алексей Степаныч был на фронте.
Говорят, Вера, Маринина вожатая, в ноябре 1941 года вместе с другими комсомольцами строила оборонные рубежи под Москвой и получила потом за это медаль «За оборону Москвы».
Но занятия не прекращались и тогда. А теперь у них в школе так тепло, уютно и светло…
Сегодня, идя на урок, Марина думала об этом.
Вчера мама разбирала свои бумаги и нашла несколько старых школьных тетрадей — нотных и в линейку.
— Смотри-ка, Марина, — сказала она, — тетрадки по теории и по сольфеджио! А знаешь, кто у нас преподавал тогда сольфеджио? Елизавета Фёдоровна.
— Вот, наверно, строгая была! — сказала Марина. — Ты, мама, какие отметки у неё получала?
Оказалось, что мама получала отметки, каких сейчас уже не ставят: «отлично» и «хорошо». По-теперешнему — «5» и «4».
В тетрадках были сделаны красным карандашом пометки: «отл.» и «хор.».
Тогда были ещё оценки: «удовлетворительно» и «неудовлетворительно». Этих оценок в маминых тетрадках не было.
Марина разглядывала мамины тетрадки — они немного пожелтели, но были очень аккуратные.
А мама рассказывала ей, как она училась.
И вот сегодня Марина подходила к старой школе со странным чувством. Она шла как будто и в свою и в мамину школу и старалась представить себе маму с нотной папкой в руках, в коротком пальтишке, подходящую к школьным дверям.
Переходя тихую площадь, Марина ускорила шаги. Вот она, их маленькая школа. Дворик — весь в пятнах осеннего солнца.
Над дверью блестит дощечка с золотой надписью: «Музыкальная школа». Дощечка, наверно, новая, а дверь та же — мамина.
Вот по этой приёмной шла мама с нотной папкой. Вот в эту дверь… Только тогда тут был, наверно, фортепианный класс, а сейчас — скрипичный.
Марина тихонько открыла дверь своего класса и, поздоровавшись с Алексеем Степанычем, пробралась за рояль.
Все ученики собираются вместе в скрипичном классе не часто: в начале года и в конце; а в середине года — на репетициях, на собраниях и перед концертами. В будничный, школьный день у каждого — своё время. Но Алексей Степаныч бывает доволен, когда его ученики слушают, как он занимается с их товарищами.
Марина часто слушала, как Алексей Степаныч занимался с Галей или с Мишей. Интересно, и можно кое-чему научиться.
Но сейчас в классе — новенькие, малыши.
Маленькая девочка со стриженными по-мальчишечьи волосами и маленький мальчик с удивлёнными глазами и светлыми, кудрявыми, как у девочки, волосами сидят в ожидании урока на низких, с подрезанными ножками стульях. У каждого в руках скрипка: совсем маленькая, четвертушка, — у девочки, а у мальчика так и вовсе восьмушка — совсем игрушечная скрипочка.
В классе тихо. Алексей Степаныч что-то пишет в журнале. Он сидит за массивным столом, на котором лежат стопки нот. Над столом — большой портрет Елены Фёдоровны, основательницы школы.
Школа была основана молодыми музыкантшами-сестрами много лет назад. Руководила маленькой в то время школой старшая из сестёр — Елена Фёдоровна. Марина смотрит на её портрет.
Спокойное лицо в ореоле пышных седых волос внимательно и словно вслушиваясь смотрит с портрета. Длинная тонкая кисть руки лежит на клавиатуре рояля. Марина знает: так, у рояля, рисовали раньше только больших, настоящих пианистов, пианистов-профессионалов. Об этом рассказывала преподавательница музыкальной литературы Нина Алексеевна.
Марина знает, что вся жизнь Елены Фёдоровны посвящена любимому делу — музыке.
В школе рассказывают, как в военные годы, в лютые морозы Елена Фёдоровна сама ездила с бригадой учеников своей школы в подшефный госпиталь.
И сейчас она руководит всем огромным, широко разросшимся за полвека делом — институтом, училищем и школой.
А сколько поколений музыкантов вырастила их школа! Не все, конечно, становились профессиональными музыкантами. Вот, например, её мама — она ведь не стала музыкантом. Она стала инженером на большой фабрике и очень увлекается своей работой — всё время придумывает, как её улучшить.
Но мама говорит, что музыка ей очень много дала в жизни, что она совсем по-другому слушает теперь музыку, по-настоящему слушает и понимает.
Марина огляделась: да, наверно, в этом самом классе занималась мама. Это самый хороший класс во всей школе — большой, удобный.
Маленькая девочка быстро взглянула на Марину, и Марина улыбнулась ей.
Какие малыши! Интересно, что они уже умеют?
— Ну, студенты, — сказал Алексей Степаныч, поднимая голову от журнала, — прошу сюда!
Малыши переглядываются, встают со стульев и идут к столу.
