Конец Желтого Дива - Тухтабаев Худайберды Тухтабаевич (читать книги .txt) 📗

Тотчас на ноги была поднята вся милиция, по республике объявлен розыск преступника, разосланы фотографии…

Сегодня в десять утра должно было состояться совещание по обсуждению и утверждению месячного и квартального планов нашего райотдела. Объявление, вывешенное в коридоре, предупреждало об этом вот уже три дня; но я думал, что ввиду чрезвычайных обстоятельств его отменят. Нет, люди начали собираться, и объявление продолжало висеть. Вид у нас у всех был неважный. И понятно: каждый считал себя в какой-то мере виновным в случившемся. Разговаривали между собой шепотом, в основном, конечно, об Адыле Аббасове.

— Да-а, не зря, оказывается, прозвали его Адылом-хитрецом.

— Я с самого начала предчувствовал нехорошее…

— Выходит, не всех взяли, у него есть еще сообщники на воле?

— Возможно, возможно…

— Но надо отдать им должное: лихо отработали план побега!

— Ничего, все равно попадется.

— Придется товарищу Кузыеву еще раз показать себя.

— Во всяком случае, это большое пятно на нашей совести.

— Не причастен ли к побегу сам Халиков?

— Вы в своем уме? Халиков — кристально чистый человек. Пистолет приставь к виску — на такое не пойдет.

— Вы правы, мне очень жаль его…

— Как бы не отстранили от работы…

Такие разговоры шли между двадцатью шестью работниками милиции, и каждый из них нет-нет да кидал украдкой взгляд на виновника ЧП — майора Халикова. Он сидел в сторонке, обхватив обеими руками голову, не поднимая глаз. Мне было очень жаль его, хотел подойти и сказать: «Не переживайте, я вам помогу выпутаться из этой истории. Если хотите, сегодня же поймаем его». Но вспомнил, как он недавно обозвал меня бессовестным, и молча отвернулся. Подойдешь с добром, еще какую-нибудь резкость скажет.

Совещание открыла Каромат Хашимова. Выбрали в президиум Салимджана-ака, Хашимову, участкового Сурата-ака и командира пожарников Самада-ака Кадырова, человека веселого, добродушного и настолько влюбленного в свое дело, что готов говорить о правилах пожарной безопасности с утра до вечера.

Сурата-ака назначили председателем. Утвердив повестку дня, он предоставил слово капитану Хашимовой. Наша Каромат-опа, по-моему, очень соскучилась по такому большому собранию, как сегодняшнее: она по привычке начала свою речь не спеша, издали, примерно с тех времен, когда не было на свете ни меня, ни моего папы. Однако быстро спохватилась и перешла к делу; а дело-то, оказывается, было важнее важного. Я думал, она будет говорить только о ЧП, но наш умница-парторг поставила вопрос куда шире.

— Мы еще зачастую сторонимся помощи широкой общественности; думаем, коли допустим к делу общественников, они могут все дело нам испортить. В итоге сами же остаемся в накладе, — сказала Каромат-апа. — Планы составлены из рук вон плохо. Мы мало обращаем внимания на воспитательно-профилактическую работу среди населения, не принимаем никаких мер в отношении пропаганды основ законодательства, чтобы пресечь на корню возможные преступления. В общем, товарищи, я хочу сказать, мы слишком высокого мнения о себе, о своих возможностях, тогда как сами оторваны от общественности, лишены своих главных помощников. В общем, товарищи, мы плохо выполняем указания партии и правительства о коренной перестройке своей работы…

Каромат-опа отпила из стакана воды, откашлялась и вдруг… начала критиковать меня!

— Вот, например, возьмем отдел БХСС! Мы возлагали большие надежды на товарища Кузыева, назначая его начальником отдела. Но представленный им план заставил меня призадуматься. Это нечто такое… воздушное, призрачное, что ли, далекое от жизни. В районе у нас для отдела товарища Кузыева предостаточно работы, а он решил еще подзаняться объектами соседнего района: кунжутным заводом, кондитерской фабрикой, трикотажной фирмой. Но ведь всем же известно, товарищи, что эти предприятия — не наши объекты!

В зале, несмотря на общее подавленное настроение, поднялся смех. И громче всех, как мне показалось, смеялся Халиков. Сам я, конечно, выглядел дольно глупо. Опять оплошал… Как было дело? А вот как. Сколько вчера ни бился над этими планами, так ничего путного и не придумал. Обратиться к полковнику, честно, как-то постеснялся. Да и занят был он очень. Тогда я раздобыл план завотделом БХСС соседнего района Машраба-ака Назарова и списал себе кое-что. Надо бы изменить названия предприятий, да выскочило из головы… И вот — результат.

— Товарищ Кузыев, почему вы составили такой план? — прямо обратилась ко мне Хашимова. Я поднялся с места. Все обернулись ко мне. Кто-то смеялся, точно радуясь моему промаху, кто-то качал головой, будто сожалея. Что делать? Признаться во всем или попытаться как-нибудь отвертеться? Хотя, по опыту знаю, в такой момент признаешься — все равно плохо, не признаешься, «уважительную причину» сочинишь — к чему-нибудь другому прицепятся.

— Гм… Мы собирались провести взаимопроверочные мероприятия с товарищем Назаровым, — сказал я как можно туманнее.

Зал опять грохнул смехом. Мне ничего другого не оставалось, как самому тоже засмеяться.

— Что же вы не научили своего ученика хотя бы планы составлять? — выкрикнул с места Халиков ядовитым тоном. Салимджан-ака хотел что-то ответить, потом, видно, раздумал и промолчал.

Однако не прошло и пяти минут, как пришла моя очередь смеяться вместе с другими над Халиковым. Я-то не знал, как составляются эти бумаги, потому, как новичок в школе, сдул у другого; а майор все ведь знает, а сдул сам у себя. Когда капитан Хашимова сравнила его планы за пять лет, зал хохотал, точно в цирке. Халиков оказался в этом деле даже ленивее меня; я-то труд положил, пока раздобыл чужой план, а он лишь менял месяцы и кварталы, а все остальное — копировал. От стыда Халиков спрятал лицо между ладонями.

Каромат-опа доложила, что, в целях широкого привлечения представителей общественности к работе милиции, полковником Атаджановым и ею составлена анкета.

— Я бы попросила председателя собрания ознакомить присутствующих с анкетой.

Каромат-опа села. Сурат-ака начал читать анкету нараспев, как собственные стихи, с чувством и толком.

 Ну и так далее. Сейчас я устал, поэтому решил не перечислять до конца все вопросы анкеты; постараюсь восполнить этот пробел в будущем, при случае. Однако хочу подчеркнуть: анкета послужила причиной резкой стычки между Халиковым и Салимджаном-ака. Майор попросил слова, вышел на трибуну и бросил следующее обвинение:

— Вот тут предлагали обсудить нашу работу среди широких масс народа. Удивляюсь! Такое может предложить только безответственная личность. Уверен, что эту мысль подсказал товарищ Атаджанов! Мы — карательный орган и только мы имеем право…

— …Сидеть и восхвалять самих себя: ох, какие мы хорошие, ах, какие мы доблестные?! — перебил его Салимджан-ака. — Народ — отдельно, мы — отдельно, так, что ли? Но для кого же мы ночей не спим?

— Оно и видно! — крикнул Халиков. — Нет чтобы работать, засучив рукава, а вы затеваете бумажную волынку!

— Все это делается в полной согласованности с партийными органами, — спокойно ответил полковник вместо того, чтобы грохнуть кулаком по столу и сказать крепкое словцо. Он только добавил: — До чего ж ты ядовит стал, Халиков, просто диву даюсь…

Майор, по-видимому, решил, что Атаджанов спасовал перед ним. Он выпил стакан воды и начал ораторствовать, рубя воздух рукой.