Король воров - Функе Корнелия (книги онлайн полные TXT) 📗

— Вот, возьми, — сказала она. — И потрать эти деньги на то, чтобы сменить профессию. Сколько тебе лет? Одиннадцать? Двенадцать?

— С такими деньгами я уже взрослый, — ответил Сципио, принимая тяжелый саквояж и ставя его на дно лодки между собой и Моской.

— Ты слыхал, Ренцо? — Опершись на борт, женщина смотрела на Сципио с издевательской усмешкой. — Он хочет быть взрослым. До чего разные бывают у людей желания.

— Это желание ему вскорости исполнит сама природа, — заметил граф, в дополнение к одеялу обматывая сверток куском парусины. — С нашими желаниями дело обстоит несколько иначе. Король воров, ты будешь пересчитывать деньги?

Сципио поставил саквояж Моске на колени и раскрыл его.

— Святые угодники! — прошептал Моска, достал из саквояжа пачку денег и, не веря собственным глазам, начал пересчитывать.

Проспер с любопытством заглядывал ему через плечо. Даже Риччио, позабыв о том, как он боится воды, поднялся со скамейки. Но едва лодка покачнулась, тут же сел обратно.

— Вот дьявол, хоть кто-то из вас видел когда-нибудь столько денег? — прошептал он.

Сципио поднес одну из купюр к своему фонарю, потом наспех пересчитал пачки денег в саквояже и кивнул Моске: дескать, все в порядке.

— Похоже, все правильно, — крикнул он графу и его спутнице. — Дома точнее пересчитаем.

Седовласая в ответ лишь кивнула.

— Buon ritorno! [15] — сказала она.

Граф, подойдя, встал рядом с ней. Проспер бросил ему канат, которым они пришвартовались к большой лодке, граф его подхватил.

— Buon ritorno, и счастья вам, — пожелал он. И с этими словами повернулся к ним спиной. Сципио подал знак, Проспер и Моска налегли на весла, и теперь с каждым их взмахом они все больше и больше удалялись от лодки графа. Казалось, устье канала, где ждет их Ида, еще очень, безмерно далеко, а позади них — Проспер, невзирая на темноту, хорошо это видел — граф уже направил свое судно туда, где бухта Сакка делла Мизери-кордия выходила в лагуну.

Но Сципио оказался прав — ветер был в ту ночь их союзником. Он лишь изредка и лениво тревожил гладь воды легкой рябью, так что, когда они достигли Идиной лодки, парус графа был все еще хорошо различим вдали. Торопливо привязав лодку Моски под мостом, они пересели в другую, побольше.

— Ну расскажите же скорей, все прошло хорошо? — встретила их Ида на борту нетерпеливым вопросом. — Я ничего не могла разглядеть, только что у него лодка под парусом, слишком далеко вы от меня были.

— Все в порядке, деньги у нас, крыло у него, — сообщил Сципио, ставя саквояж с деньгами себе под ноги и сжимая его щиколотками. — С ним была еще какая-то женщина. И вы оказались правы: он уходит в лагуну.

— Я так и думала. — Ида подала Жако знак, но он уже и сам запустил мотор, решительно направляя лодку к выходу из бухты.

— Жаль, фонарь красный они выключили, — крикнул Моска, стараясь перекрыть голосом мерный рокот мотора. — Но саму лодку, слава богу, пока что хорошо видно.

Жако только что-то буркнул в ответ и как ни в чем не бывало продолжал держать курс, словно нет ничего легче, чем преследовать чужую лодку лишь при свете луны.

— Деньги вы пересчитали? — спросила Ида.

— Да так, на глазок, — ответил Сципио. — Во всяком случае, денег там уйма.

— А можно мне в бинокль посмотреть? — спросил Моска.

Ида протянула ему свой полевой бинокль и поплотнее закуталась в платок.

— Ты его видишь? — спросила она.

— Да, — ответил Моска. — Он довольно медленно продвигается, но из бухты уже выходит.

— Только не подходи к нему слишком близко, Жако! — крикнула Ида своему кормчему.

Тот лишь головой покачал.

— Не беспокойтесь, синьора, — буркнул он. Город уже остался позади. Всякий раз, когда Проспер оборачивался назад, он казался затерянным кладом, сверкающим в темноте. Но постепенно и это сияние исчезло, и вокруг не осталось ничего, кроме ночи и воды. Тарахтенье мотора предательски разносилось в тишине, но изредка то с одной стороны, то с другой до них долетал дальний рокот других моторок. Нет, вопреки первому впечатлению, они были не единственными, кто в эту ночь вышел в лагуну. То тут, то там в темноте вдруг всплывали огоньки: красные, зеленые, белые — навигационные огни, точно такие же, как и на лодке Иды.

Впрочем, даже если граф и заметит их лодку, с какой стати ему думать, будто его преследуют? В конце концов, он ведь с Королем воров расплатился.

Не без боязни смотрел Проспер на воду, на это чернильное море, где-то вдали, на едва различимом горизонте сливавшееся с чернотой неба. Они с Бо еще ни разу не выходили в лагуну, хоть от других много слышали про это бескрайнее мелководье с разбросанными по нему многочисленными островами, крошечными, тонущими в зарослях тростника лоскутками суши, с развалинами давно покинутых деревень и крепостными руинами. С заброшенными фруктовыми садами и огородами, которые прежде кормили город. С госпиталями и монастырями, куда прежде вывозили из города больных — лишь бы убрать их подальше, отгородиться от болезней пространством черной воды.

Молчаливый Жако умело обходил bricole — повсюду торчащие из воды деревянные сваи, которые белой, крашеной своей стороной указывали судам проходы между мелями. Хотя при свете луны свай этих иногда было почти не видно.

— Вон там, впереди — Сан-Микеле, — прошептал Моска некоторое время спустя.

Медленно проплывали они вдоль каменных стен острова, на котором уже многие сотни лет Венеция хоронит своих мертвецов. Когда кладбищенский остров снова скрылся в темноте, судно графа взяло курс на норд-ост. Они оставили позади Мурано, остров стеклодувов, и уходили все дальше в лагуну, все глубже внедряясь в россыпи островов, островков и поросших травою и тростником отмелей.

— Мы уже проехали остров, на который раньше свозили всех заболевших чумой? — боязливо спросил Риччио, поглядывая на проплывающие мимо руины какого-то здания. Саму Венецию он знал как свои пять пальцев, лучше их всех, но здесь, среди островов, чувствовал себя таким же чужаком, как и Проспер.

— Да это давно было, Риччио, — пробормотал Проспер, а сам тем временем с тоской думал, что лодка впереди так и будет плыть вечно, вечно и всегда. Одна надежда, что Бо еще будет спать, когда они вернутся, иначе, если он проснется раньше, Осе предстоит тяжкая ночь. Бо поднимет жуткий крик, как только узнает, что остальные встречаются с графом, а Оса опоила его горячим молоком и убаюкала книжкой, лишь бы дать всем возможность от него избавиться.

— Ты имеешь в виду Сан-Лазаро. — Огонек сигареты Иды Спавенто, прочертив в воздухе дугу, улетел за борт. — Нет, этот остров совсем в другой стороне. Кстати, там совсем не так жутко, как про него рассказывают. Господи, если бы все истории про духов и призраков, которые сложены про лагуну, оказались правдой…

— Про призраков? — Риччио подул на заледеневшие руки. — Это какие же?

Моска рассмеялся, однако смех у него вышел какой-то натужный. Все они знали подобные истории. Оса рассказывала их дюжинами. Но если в убежище, закутавшись в теплые одеяла, пощекотать себе нервы всякой жутью было даже приятно, то здесь, бог весть где, в открытом море, среди ночи, все выглядело совсем иначе.

— Дай-ка посмотреть, Моска. — Риччио схватился за бинокль, лишь бы чем-то отвлечься. — Сколько же этот тип еще собирается ехать? Если и дальше так пойдет, мы скоро будем в Бурано и продрогнем, как замороженные цыплята.

Но лодка упорно шла вперед, все глубже и глубже зарываясь в черноту ночи. Они чувствовали, как всех их, невзирая на холод, начинает одолевать сонливость. И тут вдруг Риччио тихо присвистнул сквозь зубы. Он даже на колени встал, стараясь получше что-то разглядеть.

— По-моему, граф поворачивает! — прошептал он взволнованно. — Точно, он идет вон к тому острову! Понятия не имею, что это такое. Может вы, синьора, знаете?

Ида Спавенто взяла у него бинокль и приникла к окулярам. Проспер склонился у нее над плечом. Он и без бинокля мог различить два фонаря на берегу, высокую крепостную стену и чуть дальше, за черными лапами ветвей, очертания дома.