Сказки (с иллюстрациями) - Гауф Вильгельм (список книг .TXT) 📗
— Так, по-твоему, я должен отдать им украшение госпожи моей крестной, благородной графини? — горячо возразил Феликс. — Нет! Скорее я расстанусь с жизнью, лучше дам изрубить себя на мелкие куски. Разве она не заменила мне родную мать и не заботилась обо мне с десяти лет? Разве она не отдала меня в учение и не оплачивала мою одежду и все? И вот теперь, когда я имею возможность ее навестить и несу ей украшение моей работы, это изящное украшение, которое она заказала мастеру и на котором я могу ей показать, чему я выучился, — вдруг все это я должен отдать, и в придачу желтый жилет, который тоже она подарила мне! Нет, лучше умереть, чем отдать дурным людям украшение госпожи моей крестной!
— Не будь глупцом! — воскликнул оружейный мастер. — Если они тебя убьют, госпожа графиня все равно не получит украшения. Поэтому будет лучше, если ты отдашь его и сохранишь жизнь.
Феликс не отвечал. Ночь теперь совсем надвинулась, и при неверном свете молодого месяца не видно было и на расстоянии пяти шагов. Ему становилось все страшнее; он держался ближе к товарищу и сам не знал, верить ли его речам и увещаниям. Так прошли они с час, когда увидали вдали свет. Молодой золотых дел мастер заметил, что свету этому не следует доверять, что это, может быть, разбойничий вертеп, но оружейный мастер объяснил ему, что разбойники устраивают свои жилища в пещерах под землей и что это, вероятно, харчевня, которую описал человек, повстречавшийся им при входе в лес.
То было длинное, но низкое строение; перед ним стояла повозка, и слышно было, как рядом в конюшне ржали лошади. Оружейный мастер знаком пригласил товарища к окну, ставни которого были открыты. Встав на цыпочки, они могли заглянуть в горницу и осмотреть ее. В кресле возле печки спал человек; судя по одежде, его можно было принять за извозчика, — вероятно, это и был хозяин повозки, стоявшей перед домом. По другую сторону печки сидели женщины и девушки и пряли. За столом, у стены, они увидали человека, перед которым стоял стакан вина; голову он подпирал руками так, что им не видно было его лица. Однако по его одежде оружейный мастер заключил, что он из благородных.
Пока они так потихоньку заглядывали в окно, в доме залаяла собака. Веселый, собака оружейного мастера, ответил ей. На порог дома вышла служанка взглянуть на чужих.
Им обещали дать ужин и ночлег. Они вошли и разместили по углам тяжелые узлы, палки и шляпы и подсели за стол к господину. Тот, отвечая на их поклон, привстал, и они увидали изящного молодого человека, который ласково поблагодарил их за приветствие.
— Поздно вы путешествуете, — сказал он. — Как вы не побоялись такой темной ночью пробираться через Шпессарт? Что касается меня, то я предпочел поставить мою лошадь на этот постоялый двор, лишь бы еще час не быть в пути.
— И вы были правы, господин, — согласился оружейный мастер. — Топот копыт хорошего коня — музыка в ушах этой сволочи, — они слышат на расстоянии часа пути. Но когда лесом пробираются два бедных парня вроде нас, то есть люди, которым скорее сами разбойники могли бы дать что-нибудь, они не двинутся с места.
— Это, конечно, правда, — сказал извозчик, разбуженный приходом новых посетителей и подошедший к столу, — что возьмешь с бедняка! Но бывали случаи, когда они убивали бедных просто из желания убить или принуждали их вступать в шайку и становиться разбойниками.
— Ну, если таковы эти люди в лесу, — заметил молодой золотых дел мастер, — то, по правде говоря, и этот дом нам плохая защита Нас только четверо, а вместе со слугой харчевни — пятеро, и если им вздумается напасть на нас вдесятером, — что сделаем мы против них? И кроме того, — добавил он тихим шепотом, — кто может утверждать, что хозяева харчевни честные люди?
— С этой стороны нечего опасаться, — возразил извозчик. — Я знаю эту харчевню уже десять лет и никогда не замечал здесь ничего подозрительного. Хозяин редко бывает дома, говорят, он торгует вином; жена же его тихая женщина и никому не делает зла, — вы напрасно ее подозреваете, господин.
— И все-таки, — опять заговорил молодой господин, — все-таки я не могу отчасти не согласиться с тем, что он сказал. Вспомните слухи, которые ходят о людях, бесследно пропавших в этом лесу. Многие из них говорили перед тем, что ночевать будут в этой харчевне, а когда, по прошествии двух или трех недель не получая о них никаких вестей, отправлялись на розыски и справлялись в этой харчевне, здесь всегда отвечали, что никого из них не видали. Это как-никак подозрительно.
— Бог знает, — воскликнул оружейный мастер, — может быть, было бы благоразумнее устроиться на ночлег под первым попавшимся деревом, чем в этих четырех стенах. Отсюда нет надежды спастись бегством, если вход будет осажден, — на окнах ведь решетки.
После таких слов все задумались. Теперь уж не казалось невероятным, что харчевня в лесу, будь то добровольно или по принуждению, вошла в соглашение с разбойниками. Ночь внушала им опасение. Ведь не раз приходилось им слышать рассказы о путешественниках, застигнутых врасплох во время сна и убитых. И даже если им не придется поплатиться жизнью, то все же некоторые из гостей в лесной харчевне обладали такими ограниченными средствами, что потерять хотя бы часть вещей — было бы для них очень чувствительно. Расстроенные и мрачные, смотрели они в свои стаканы. Молодой господин думал, как хорошо бы теперь скакать на коне в открытом поле. Оружейный мастер пожелал себе в качестве гвардии двенадцать своих подмастерьев с железными кулаками, вооруженных дубинками. Феликс, золотых дел мастер, больше тревожился за украшение своей благодетельницы, чем за свою жизнь; извозчик же, задумчиво попыхивая дымом из трубки, тихо сказал:
— Знаете что, господа? Во всяком случае они не должны застигнуть нас спящими. Что касается меня, то я, если только кто-нибудь составит мне компанию, готов бодрствовать всю ночь.
— И я тоже! И я! — воскликнули остальные. — Заснуть бы я все равно не мог, — добавил и молодой господин.
— Ну тогда давайте что-нибудь делать, чтобы прогнать сон, — сказал извозчик. — Мне кажется, раз уж нас четверо, мы могли бы сыграть в карты. Игра не даст нам уснуть и поможет скоротать время.
— Я никогда не играю в карты, — возразил молодой господин, — так что я не смогу принять участие в игре.
— А я совсем не умею играть, — добавил Феликс.
— А коли не будем играть, что мы станем тогда делать? — сказал оружейный мастер. — Петь? Пением мы привлекли бы разбойников. Загадывать друг другу загадки и поговорки и отгадывать их? Этого хватило бы не надолго. А что вы скажете, если б мы стали рассказывать друг другу истории? Веселые или серьезные, правдивые или выдуманные, — они не дали бы нам уснуть и помогли бы скоротать время еще лучше карт.
— Я согласен, если только вы начнете, — сказал, улыбаясь, молодой господин. — Вы, господа ремесленники, бродите по всему свету, бываете в разных краях, — вам есть что порассказать. Недаром у каждого города свои предания и истории.
— Как же, как же! Немало нам приходится слышать, — отвечал оружейный мастер. — Зато господа, как вы, прилежно изучают книги, в которых написано много диковинного. Вы могли бы рассказать куда умнее и лучше, чем простой ремесленник вроде нас. Если я не ошибаюсь, вы ведь студент, ученый?
— Ученый не ученый, — улыбнулся молодой господин, — но, действительно, я студент и еду на родину на вакации. Однако то, что написано в наших книгах, менее пригодно для рассказов, чем то, что вам порой случается слышать. Поэтому начинайте рассказывать, если остальные ничего не имеют против.
— Слушать интересную историю, по-моему, еще лучше, чем играть в карты, — отвечал извозчик. — Часто лошадь моя еле-еле тащится по проселочной дороге, но зато я слушаю пешехода, который идет возле повозки и рассказывает что-нибудь хорошее. В дурную погоду я многих подсаживал к себе в повозку с условием, что за это мне что-нибудь расскажут. И мне кажется, что одного своего приятеля я потому так люблю, что он знает истории, длящиеся по семи часов и больше.
