Французская литературная сказка XVII – XVIII вв. - де Ла Круа Франсуа Пети (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
— Как! — воскликнул он. — Неужели никакая стена не может преградить путь ее единорогу, ее тиграм, ее длинному зубу и страшным когтям?
При этих словах все страхи Тернинки ожили вновь. А лошадь, заартачившаяся еще сильнее, чем в первый раз, словно приросла к земле. Не терявший мужества Нуину стал опять уговаривать Звонкогривку, взывая к ней еще более трогательно, чем в первый раз.
— Увы! Дорогая Звонкогривка! — говорил он. — Я вижу, что Загрызу околдовала тебя и, когда она на тебя смотрит, ты не можешь двинуться с места. Иначе при твоем благородном сердце ты предпочла бы умереть, чем отказать в спасении твоей молодой хозяйке, прекрасной Тернинке. По твоему печальному виду я чувствую, что ты нас выручить не можешь, но я прошу тебя о милости: спаси прелестную Тернинку. А я спешусь и пойду биться с колдуньей и ее тиграми. Быть может, удача придет на помощь моей отваге. Беги же что есть духу с дорогой моей Тернинкой, пока колдунья обратит свои взоры на меня. Прощай, добрая Звонкогривка, спаси Тернинку, не покидай ее, умоляю тебя, и, если я не вернусь, напоминай ей иногда о том, кто так нежно ее любил.
Нуину уже хотел спешиться, но Тернинка, стиснув руку юноши, удержала его.
Добрая Звонкогривка была так растрогана, что заплакала в три ручья. Она рыдала так, что камни и те растрогались бы, из ее прекрасных глаз на землю катились огромные слезы. Но, пока она предавалась бесплодному горю, колдунья все приближалась, и тут Звонкогривка трижды шевельнула правым ухом.
Нуину обнаружил в ухе у лошади только капельку воды, повисшую на кончике его пальца. Он бросил ее через правое плечо, и, едва капля упала на землю, в этом месте потекла река, которая разлилась так широко, что стала похожа на морской пролив. Воды ее бежали со стремительностью горного потока, растекаясь по дороге, по которой за ними гналась Загрызу, и бушевали так, что колдунья со своим единорогом и тиграми едва в ней не утонула.
Тернинка и Нуину радовались, видя, как вода настигает колдунью, а она подгоняет своего единорога, пытаясь ускользнуть от волны. Едва колдуньины глаза перестали видеть Звонкогривку, лошадь с ликованьем рванулась вперед, так что едва не сбросила Тернинку. Это дало повод Нуину еще крепче прижать девушку к себе, чтобы ее поддержать, потому что сам он, хоть и не ждал внезапного скачка лошади, будучи отличным наездником, только слегка покачнулся в седле.
Так они во второй раз избавились от злобного преследования гнусной колдуньи. Нуину надеялся, что больше она не причинит им тревог. Казалось, добрая Звонкогривка разделяет его безмятежное настроение, которое пришло на смену пережитым волнениям — она летела, едва касаясь земли. Видя, что лошадь бежит без остановки, Нуину через некоторое время придержал ее, чтобы посвятить ее в свои планы, — ведь он не был уверен, что путь, который выбрала лошадь, приведет их туда, куда они стремились. Вот почему, отпустив поводья, он сказал:
— Дорогая Звонкогривка! Я знаю, с тобой мы не заблудимся. Вези же нас в королевство Кашмир. С одной его стороны тянутся горы и пропасти — в этой стороне живет Серена. Доставь же нас в Кашмир этой дорогой.
— А зачем нам ехать в Кашмир? — спросила Тернинка. — Ведь там живет Лучезара.
— Там царствует ее отец, — ответил Нуину, — а это ему я обещал привезти отнятую у колдуньи добычу, которую требует Серена.
— Как же так, — молвила девушка в волнении. — Разве вы не уверяли меня, что, хотя вы и пошли на свой опасный подвиг ради Лучезары, под конец вы радовались только тому, что освободите меня. Ах, как легковерна я была, — продолжала она, — вообразив на мгновение, что можно забыть красивейшую в мире принцессу ради какой-то Тернинки! И зачем вы уверяли меня в этом, когда вовсе этого не думали? Ах, Нуину, — сказала она, уронив несколько слезинок, — я вижу, что вы мечтаете об одном: поскорее предстать перед прекрасными глазами, которые вам все еще дороги, с добычей, которую вы обещали привезти принцессе, ведя за собой в качестве трофея Тернинку. Если бы вы не обманывали меня, вы не стремились бы увидеть Лучезару после того, как нашли ту, которую, по вашим словам, так боитесь утратить. Что мешает вам отвезти меня в вашу родную страну? Зачем вы подвергаете меня терзаниям, еще худшим, нежели те, от которых вы меня избавили? Если бы вы не обольстили меня своими словами, мое сердце осталось бы спокойным и не было бы для него самой горшей мукой сознавать, что им пожертвовали ради Лучезары. Она и так будет вас любить — ей нет нужды в этом новом доказательстве вашей преданности.
Удрученный горем Тернинки, Нуину был, однако, обрадован ее беспокойством.
— Нет, очаровательная Тернинка, — пылко возразил он, видя, что она не осушает слез, — я не обманул вас, поклявшись, что рискую жизнью единственно ради вас, и скорее умру на ваших глазах, чем пожертвую вами ради Лучезары. Едва я увидел вас, ваш образ вытеснил ее из моего сердца и с каждой минутой все глубже утверждался в нем. Слова ваши, свидетельствующие об искренности и тонкости ваших чувств, проникли до глубины моей души. Я готов был умереть ради вас — неужели же я захочу жить ради другой? Пусть же вас не тревожит мой замысел, позвольте мне сдержать мое слово, ибо, не исполнив его, я был бы не достоин вас. Помните, что мы будем в безопасности только на земле Кашмира, и знайте, что, если уж понадобится, я пожертвую Лучезарой ради прелестной Тернинки, даже если мне придется тысячу раз погибнуть.
Все, что нам приятно, кажется убедительным, и нам легко поверить в то, чего мы желаем. Нуину с таким неподдельным жаром открыл Тернинке свое сердце, что она перестала сомневаться в его намерениях, а он, увидев, что она успокоилась, снова натянул поводья, и Звонкогривка, вдруг круто повернув направо, понеслась таким стремительным и легким галопом, какого никто еще не видывал. Не прошло и получаса, как они оказались у подножья горы, которая казалась неприступной, но на свете не было таких препятствий, каких не одолела бы в своем полете Звонкогривка.
Нуину сразу узнал одну из гор, ограждающих пределы благодатного Кашмира. Звонкогривка взлетела по ее склону так, словно бежала по равнине, и наездники устали от скачки не больше, чем если бы скакали по укатанной дороге. Едва они оказались на гребне горы, им показалось, будто в воздухе разлиты все ароматы Аравии, а вокруг, сколько хватало глаз, перед ними расстилался цветочный ковер, пленяющий своим разнообразием. Тернинке захотелось полюбоваться дивным зрелищем, но, пока она созерцала все эти чудеса, демон ревности, который рыщет повсюду, смутил ее восторг.
— Как! — воскликнула она. — Лучезара — наследница всего, что я вижу? Лучезара, которая сама дороже всех этих сокровищ и прекрасней всех красот, которые рассыпала здесь природа, принесет их в приданое тому, кого изберет в мужья? И найдется такой человек, который отвергнет ее руку ради Тернинки? Ах, Нуину! Если ваша преданность мне или, лучше сказать, ваше ослепление должны подвергнуться испытанию, которого я опасаюсь, успокойте меня, прежде чем мы спустимся в эти волшебные края, или позвольте мне найти в пропасти, которую мы только что миновали, удел, который мне снести легче, чем видеть вас супругом Лучезары.
Быть может, кто-нибудь другой на месте Нуину не сдержал бы досады, видя, что, несмотря на его недавние заверения, девушку снова так скоро охватила тревога. Но Тернинка была не просто нежна и хрупка, она была совершенно восхитительна, и Нуину ее страстно любил. Его не только не рассердила тревога Тернинки, он бы всем сердцем порадовался ей, если бы она не нарушала душевный покой той, кого он любил. Поэтому он постарался успокоить девушку.
— Прекрасная Тернинка, — сказал он. — Мне ведомы лишь два способа убедить вас в моей искренности. И один из них — перед небом и землею немедля назвать вас своей женой, навеки соединив наши сердца. Призывая в свидетели невидимые силы, которые нас слышат, я клянусь, что буду чувствовать себя более счастливым, проведя с вами всю свою жизнь в страшных краях, откуда мы пришли, нежели царствуя с Лучезарой в благословенном крае, куда мы держим путь. Итак, я предлагаю вам свое сердце и свою преданность и готов отвезти вас в небольшое королевство, в которое, может быть, успел возвратиться мой брат. Но я уже сказал вам: всюду, кроме Кашмира, нас могут настигнуть ярость и месть свирепой колдуньи Загрызу. Однако даже если мы спасемся от нее, нам не избежать справедливого гнева Серены, которой я обещал возвратить ее дочь вместе с шапкой и лошадью.
