Сказки - Дюма Александр (книги полностью .txt) 📗
Мурашки побежали по спине моей бабки – не столько из?за угрозы отомстить, сколько из?за богохульства.
– Жером! Дорогой! Умоляю тебя! Не говори так!.. Ведь не хочешь же ты навлечь проклятие на своих детей и жену?!
Но мой дед ничего не ответил. Он сел в свое большое кресло и задумался.
За ужином он не задал ни одного вопроса относительно подробностей того, что его так волновало.
И вообще об этом он больше никогда не заговаривал…
На следующий день, держа данное жене слово, он отправился на поиски работы.
Человек он был образованный, как я говорил, и потому вскоре нашел, что искал.
Компания «Левье» в городе Спа поручила ему ведение бухгалтерского учета, и поскольку платила она щедро, благополучие быстро возвратилось в дом Жерома Палана.
V
Когда Жером Палан вышел на свободу, характер его резко переменился.
Если раньше он был беззаботным весельчаком, теперь печаль и суровое выражение глаз не покидали его.
Иной раз он без видимых причин принимался отчаянно ругать человечество вообще и своих соседей в особенности.
Поэтому моя бедная бабушка постоянно была в слезах, но показывать их мужу боялась.
– В чем дело? – спрашивал тот, видя грустное лицо жены. – Чем ты недовольна? Разве я мало работаю?
– Не в этом дело, дорогой мой Жером, – отвечала бедная женщина.
– У тебя есть все… У твоих детей тоже… Не так ли?
– Да?да, слава Богу… Но все это не то…
– Я бросил охоту, я больше ни разу не притронулся к ружью и не выпускаю собак с самого возвращения из тюрьмы.
– Знаю, знаю, – говорила моя бабка. – Но повторяю, Жером: не в этом дело.
– Тогда в чем? Можешь ты мне, наконец, объяснить, что тебе еще нужно? Да говори же! Не бойся! Не съем же я тебя, в самом деле!
– Хорошо. Я скажу… Мне тяжело оттого, Жером, что во всех недавних друзьях ты видишь врагов. Еще я хочу, чтобы ты хотя бы немного попытался стать таким же веселым, каким был раньше. Может, даже начал охотиться… Но – упаси Бог! – не каждый день – а по праздникам и по воскресеньям… И самое главное: я хотела бы, чтобы ты не богохульствовал и не поносил святых.
– Что до моих друзей, то уверяю тебя, они мне просто благодарны за то, что я от них отказался! Им в тягость дружба бедняка!
– Жером!
– Я знаю, что говорю, жена… Что до моей веселости, то она погибла в лесу под Франшимоном, и ничто уже ее не воскресит.
– Но… – хотела было возразить моя бабка, да так и не закончила фразы.
– Да?да, я понимаю, – помрачнев, сказал Жером Палан, – ты хочешь мне напомнить о Боге и святых.
– Да, Жером, у тебя был святой, которого ты когда?то очень любил.
– Не помню такого.
– Неужто ты забыл святого Губерта, покровителя охотников?
– Ну, его?то я любил так же, как меня любили друзья: за хороший обед, поводом для которого он частенько служил. Но за все эти обеды платил я. Он же – хотя поднять бокал в его честь я не забывал! – ни разу не попросил счета. Так что я раздружился с ним так же, как и со всеми… Но довольно об этом, жена. Я люблю тебя и наших детей. И мне этого достаточно. Я и впредь буду работать много, чтобы вам жилось хорошо. Но при одном условии.
– При каком?
– При том, чтобы ты не лезла мне в душу.
Бабка моя вздохнула и замолчала. Она хорошо знала мужа.
Дед посадил сына и дочку на колени и стал их подкидывать, имитируя езду на лошади.
Бабка подняла голову и взглянула на них с удивлением. За последние полгода у мужа еще не бывало такого хорошего настроения.
– Жена, – сказал он, заметив ее удивление, – завтра воскресенье, день охоты, как ты только что сказала… В этом я, пожалуй, последую твоему совету… Что же до веселости, то, будем надеяться, придет когда?нибудь и ее черед.
И Жером Палан потер руки.
– Вот видишь, я уже начинаю веселеть.
Бабка поразилась такому необычайному возбуждению мужа.
– Ну?ка, жена, – сказал тот, – налей?ка мне глоточек можжевеловой! Давненько не брал я в рот спиртного.
Бабка поставила перед мужем ликерную рюмку.
– Что это? – воскликнул мой дед. – Подавай?ка нам фужер! Я хочу наверстать упущенное!
Видя замешательство жены, дед спустил детей на пол, поднялся и взял себе сосуд по аппетиту.
Он трижды протягивал его жене, и та трижды по его настоянию наполнила фужер до краев.
– Жена, – сказал дед, – завтра воскресенье. Более того: 3 ноября, день святого Губерта. И я решил полностью последовать твоим указаниям. Я поднимаю этот бокал в честь святого, пожелав ему вечной славы в этом и другом мирах… И посмотрим, какую дичь он нам пошлет в знак благодарности. И ее, жена – какой бы она ни была! – мы не продадим, а съедим дома, всем семейством!.. Согласны, дети?.. Если да, то скорее скажите, дорогие крошки, чего вам хочется больше всего?
– Мне, – заявил мальчик, – больше всего хочется зайца под сладким соусом!
– И мне! И мне! – обрадовалась дочь, тоже большая любительница вкусненького. – И мне хочется зайца в сиропе! Мы уже давно такого не ели!
– Ну что ж, черт возьми! Будет вам заяц, дети! – воскликнул Жером Палан и крепко обнял своих любимых крошек. – А вот и мое льежское ружьецо! Думаю, оно не подведет… Ты слышишь, великий святой Губерт? Нам нужен заяц! Это просьба детей, черт побери! И я добуду его! Любой ценой!..
Как вы понимаете, господа, конец возлияния испортил его начало.
Уйдя к себе в комнату, моя бабка встала на колени и принялась усердно молиться.
Но, вероятно, богохульство ее мужа помешало тихому шепоту, вылетавшему из ее губ, подняться к Богу…
На следующий день, верный слову, мой дед поднялся ни свет ни заря и, сопровождаемый двумя оставшимися собаками, направился в поле.
Хотя, как и сегодня, на календаре значилось 3 ноября, снега было полно, и собаки, проваливаясь по самую грудь, бежать не могли.
Кроме того, снегопад длился всю ночь, зайцы еще не покидали своих лежек, и следов не было видно никаких.
Дед попытался было спугнуть какого?нибудь косого, но, несмотря на весь свой опыт, не нашел ни одного, хотя пробежал около шести лье.
Ничего другого ему не оставалось, как с пустым ягдташем возвращаться домой…
После обеда он запер собак, снял с гвоздя ружье, поцеловал жену и детишек.
– Ты куда, Жером? – удивленно спросила моя бабка.
– Хочу устроить косому засаду, жена… Разве я не обещал детям зайца?
– Ты его подстрелишь в следующее воскресенье.
– Я сказал, что принесу сегодня, а не в следующее воскресенье. Хорош я буду, если не сдержу слова!
Дети кинулись к отцу на шею.
– Папа, папа! Подстрели зайца!
– Большого?большого! С собаку! – смеясь, добавил сын.
– Огромного?преогромного, как ослик тетушки Симоны! – еще громче крикнула дочь.
– Не волнуйтесь, крошки! – отвечал Жером Палан, нежно обнимая детей. – Будет вам заяц!.. Сегодня ночью, при луне, все косые выскачут на снег!.. Громадные, как слоны!
И повесив ружье на плечо, ушел.
VI
Он пошел по дороге к Ремушану.
Полагая, что снегопад не прекратится и что зайцы спустятся в лощины, он решил поохотиться в долине между Ремушаном и Спримоном.
Дойдя до перекрестка, Жером Палан остановился.
Место для засады было самое подходящее.
Других охотников опасаться не приходилось, так как был праздник.
В те годы возле того места росли кусты. Там мой дед и засел.
Прошло всего пятнадцать минут, судя по тому, что часы пробили девять, как вдруг со стороны Эйвейя послышалась веселая застольная песенка.
– Что за черт? – выругался дед. – Этот гуляка сейчас распугает мне всех зайцев!
Голос становился все громче.
Снег захрустел уже совсем рядом с кустами.
Светила полная луна. Свежевыпавший снег усиливал ее свет.
При таком освещении дед легко узнал певца. Это был Тома Пише.
Он направлялся к своему тестю, эйвейскому магистру, жившему во Франшимоне.
Едва Жером Палан увидел убийцу его собак Фламбо и Рометты, как кровь ударила ему в лицо, а пальцы судорожно сжали приклад ружья.
