Сказки Заколдованного Замка - Стрелков Игорь Иванович (библиотека электронных книг .txt) 📗
Принцесса не нашлась, что сказать в ответ. Дамы из её свиты, оробевшие от присутствия в столь странном и страшном месте, тоже молчали. Выждав, старик досадливо махнул рукой:
— А-а, ладно. Ну, зовите хоть Ординарусом… Можно с приставкой «сэр». Когда-то и я был рыцарем… таким же болваном, как ваш капитан Готост. Вино принесли? Отлично! Эй, бездельники! — старый рыцарь махнул лакеям. — Нарежьте хлеб, сыр и окорок, подогрейте вино. Дрова в камин — и больше никаких вопросов. Сейчас разожгу огонь…
Прошло несколько часов. Хозяин давно ушёл, не соизволив даже попрощаться. Несмотря на сытость и тепло (от ощущения которых мрачная зала стала выглядеть несколько уютнее), принцессе не спалось. Свита разбрелась почивать по соседним покоям. Только молодая горничная Вестика осталась со своей госпожой и скромно примостилась на низком стульчике у камина в готовности выполнить любое распоряжение.
Закутавшись в плед, Фаэтина поднялась из кресла и прошла по зале со свечой в руке, осматривая помещение. Перед одной из картин принцесса остановилась, достала из-за манжета платья кружевной платок, стёрла с холста густую пыль и, застыв на месте, глубоко задумалась: на картине прекрасная дама возлагала венок на голову коленопреклонённого рыцаря в доспехах, рядом с которым валялась отрубленная драконья голова с высунутым языком и грустными глазами, а на заднем плане красовалась обезглавленная туша чудовища. Постояв неподвижно несколько минут, Фаэтина вдруг резко обернулась, почти бегом вернулась в своё кресло и горько разрыдалась. Слёзы бежали из её глаз, что называется, «в три ручья», сочились между прижатыми к лицу пальцами и, сорвавшись вниз, бесшумно тонули в вытертом ворсе ковра, устилавшего пол перед очагом.
Вестика немедленно поспешила на помощь. Встав перед госпожой на колени, она принялась гладить её руки, умоляя рассказать, в чём причина столь глубокого горя. Лишь спустя некоторое время, немного успокоившись, но всё-таки постоянно всхлипывая и утирая слёзы, королевна призналась:
— Милая Вестика, ну как же мне не плакать? С тех пор, как стала взрослой, я каждый день, каждый час ждала своего рыцаря. Такого, как на картине! Ещё девочкой я прочитала множество романов, повестей и баллад, в которых принцы, рыцари и трубадуры ради своих возлюбленных совершали величайшие подвиги. Сражались с колдунами и драконами, великанами и людоедами, готовы были отдать жизнь ради любимых! А что получилось теперь? Отец собирается отдать меня замуж за первого встречного. По расчёту. Наверняка это будет какой-нибудь старый князь или граф, палец о палец не ударивший, чтобы добиться моей любви. А ведь я — принцесса! Я королевна! Разве я не красива, не умна, не талантлива? Почему же судьба именно ко мне так несправедлива? Я выпросила у отца эту поездку в последней надежде, что во время путешествия меня захватят в плен разбойники, или похитит коварный злой волшебник, или случится ещё хоть что-нибудь, что позволит моему настоящему суженому прийти ко мне на помощь и освободить из заточения. Если бы ты знала, как я возликовала в душе, увидев этот мрачный загадочный замок! Я вообразила на миг, что именно здесь решится моя судьба. Входя в ворота, я специально запретила рыцарям сопровождать меня, чтобы облегчить колдунам или разбойникам их работу. И что в результате? Полусумасшедший дряхлый невежа и неряха поит меня вином и кормит сыром, топит камин и явно намеревается как можно раньше утром вытолкать за дверь на дорогу, конец которой предрешён и сделает меня на всю жизнь пленницей нелюбимого мужа. Ах, как я несчастна! — принцесса снова горько разрыдалась.
Вестика, естественно, расплакалась за компанию: и у неё было достаточно поводов для слёз (основной заключался в том, что она тоже молода и красива, но родилась не принцессой, а значит, даже если её захватят разбойники, освобождать из плена никакой рыцарь не поедет).
— Ну, Краставац! Ты всё слышал? Неужели ты и твой хозяин допустите, чтобы моя госпожа стала навек несчастной? — крохотная берегиня Повелитика де Крик, восседая на плече довольно-таки ржавой кирасы, подвешенной на стенной крюк, сверлила почти ненавидящим взглядом собеседника. Последний, в отличие от прелестной волшебницы (они ведь все прелестные и нестареющие — такова их природа), красотой не отличался. Скорее наоборот. Более всего упомянутый Краставац походил на… огурец. Да-да! На молодой, пупырчатый тёмно-зелёный огурец, засунутый зачем-то в ярко-синюю щегольскую тунику и снабжённый парой лягушачьих глазок, мясистым носом, мохнатыми заострёнными ушками и четырьмя почти одинаковыми по размеру зелёными трехпалыми лапками, на двух из которых он стоял, а двумя действовал как руками. Опытный знаток волшебных существ, внимательно присмотревшись, обнаружил бы отдалённое сходство объекта с троллем. Правда, с совсем маленьким (с зайца размером), одноголовым и окрашенным в нетрадиционно-зелёные цвета. Но даже самый искушённый знаток попал бы в тупик, услышав речь, прозвучавшую в ответ напористой тираде Повелитики. Широко разевая зубастый рот, чудище проквакало:
— Прекраснейшая и благороднейшая госпожа берегиня! — существо изобразило поклон и приложило лапку к тому месту, где у людей располагается сердце. — Прошу вас поверить в моё глубокое сочувствие вашему горю и горю Прекрасной Принцессы, которые терзают мою душу и, будь я способен плакать, привели бы к полному обезвоживанию моего нелепого организма. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы склонить Хозяина к оказанию содействия вашей благороднейшей миссии! Клянусь честью эльфа!
— Трэльфа, ты хотел сказать? — собеседники одновременно вздрогнули.
Венчавший кирасу огромный шлем вдруг ожил и со скрежетом повернулся, забрало само собой поднялось вверх и из-за него выглянула уже знакомая нам по окошку в воротах голова старика-рыцаря. Сардонически усмехнувшись, голова продолжила:
— Пытаешься ввести нашу гостью в заблуждение? Прикинуться заколдованным эльфом в надежде получить «волшебный поцелуй» и «освободиться от чар»? Не надейся! Ты мой крепостной трэльф и навеки им останешься. Сам виноват, — шлем с говорящей головой повернулся в другую сторону — к берегине. — Не обращайте внимания на высокопарную болтовню Краставаца. Триста лет назад он действительно был обычным эльфом, но умудрился так испортиться, что начал превращаться в тролля. А потом навеки застрял посередине. Так что наш приятель — единственный в своём роде тролле-эльф, трэльф, короче говоря.
— Простите, ваша милость! — Повелитика поднялась, поклонилась и, хлопнув в ладоши, исчезла. Через миг её тоненькая фигурка возникла на соседнем трофее — огромной голове дикого вепря. С удобством расположившись прямо на вздёрнутом чёрном пятачке ужасной свиньи, фея немедленно возобновила свой натиск.
— Перипетии жизни этого огурцеподобного меня мало волнуют. Но если вы всё слышали, то соблаговолите ответить: спасёте ли вы мою госпожу от незавидной судьбы, ей уготованной?
— А с чего вы взяли, юная леди, что её ждёт именно незавидная судьба? — хмыкнул собеседник. — Выйдет замуж за герцога Горамышца Турнирского или за князя Лбопролома Пивохватского (их король рассматривает в качестве наиболее желательных зятьёв), родит трёх или четырёх детей и будет вполне счастлива. Со временем станет королевой и будет править страной вместо мужа, вечно болтающегося то на турнирах, то на охотах. Потом заведёт себе пару-тройку трубадуров, а когда те начнут надоедать — прикажет отрубить им головы. И всё будет «как у людей».
— Неправда! Моя госпожа совсем не такая! — от досады маленькая берегиня вскочила и топнула ножкой о рыло кабана. От её каблучка полетели искры. Голова вепря вдруг обиженно хрюкнула, в его стеклянных глазах блеснул кровавый огонёк. Подбросив рылом фею в воздух, оживший вепрь попытался поймать её в распахнувшуюся пасть. Повелитика взвизгнула и едва успела исчезнуть — зубы чучела щёлкнули впустую. Проявившись вновь на крышке обшарпанного комода с другой стороны, берегиня по щиколотку утонула в пыли, тут же поднявшейся в воздух и окутавшей миниатюрную фигурку серым душным облачком. Голова в шлеме захохотала. Краставац скорчил предельно огорчённую рожу и потупил глазки, а когда девушка-фея закончила чихать и, рассерженная, упёрла в бока крохотные ручки, он, подпрыгнув, повис в воздухе рядом с ней и протянул кружечку с исходящей пузырьками жидкостью:
