Летающее счастье - Чайковская Ольга Георгиевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Вся наша компания очень смеялась этой сказке.
– Ну, я прямо так их и вижу! – воскликнула дочь. – Так и вижу! Лесная полянка, а на ней стоит старуха, смотрит на берёзу, а там… блины на ветках качаются!
– Чудо природы! – рассмеялся сын.
Дети у меня двойняшки, но бывают двойняшки, которые похожи друг на друга как две капли воды. А мои друг на друга совсем не похожи.
Валентина – тоненькая, как стебелёк (особенно когда она в ковбойке и тёмных брючках); она вспыльчива, а когда разговаривает, машет руками.
Павлик, напротив, человек основательный и, скорее, задумчивый. Во всяком случае, говорит он гораздо меньше и руками при этом не машет. У него сильно развито чувство собственного достоинства. Правда, бывают случаи, когда он… Но об этом в другой раз.
– А как всё же старик врал! – сказал кот. – Как врал! Молодец! Целый день работал, настоящий спектакль поставил: зайца поймал, рыбы наловил, пироги пёк, – и всё это для того, чтобы набрехать получше. Нет, вот это я люблю! Всех обманул, а денежки себе оставил.
– Разве он врал для того, чтобы оставить себе деньги? – недоуменно спросил сын. – Ради денег?
– А для чего же ещё?
– Но… – начал Павел и замолчал.
– Никаких «но», – засмеялся кот, – дело ясно как день. Старик врал из-за денег. А старуха-то сдуру стала правду говорить. А правду говорить нельзя. Нужно врать.
– Но… – начала было дочь и тоже замолчала. Она была в растерянности и не знала, что возразить.
– А что «но», что «но»? – подхватил кот. – Ты мне скажи, ты хотела бы, чтобы старухе поверили, что они в лесу клад нашли?
– Нет…
– Вот то-то и оно, что нет. А ты хотела бы, чтобы старику удалось всех обмануть?
– Да…
Мои бедные дети терялись всё больше и больше.
Они твёрдо знали, что лгать нельзя, а тут вдруг оказывалось, что это не только можно, но ещё и очень даже хорошо. Вот старик всем наврал: и жене, и барину, и целой деревне, – наврал, а мы почему-то этому рады. Между тем его глупая старуха всё время говорит правду, одну только чистую правду. И что же? Мы её нисколько за это не уважаем, напротив, она нас сильно раздражает и нам хочется, чтобы никто ей не поверил.
Как же всё это объяснить?
Но я не вмешивалась в спор моих детей с котом, даже несмотря на то что они явно смешались, а Васька торжествовал.
И тут я заметила, что Ральф думает. Он так сосредоточенно хлопал своими прекрасными ореховыми глазами, что на этот счёт у меня не осталось никаких сомнений. Он воображал.
– А что ты, пёс, думаешь по этому поводу? – спросила я. Мне было интересно, что он скажет.
– Я думаю, – медленно ответил Ральф, – что старик соврал не потому, что ему нужно было оставить у себя деньги.
– А почему же ещё? – насмешливо спросил кот. – Чтобы насмешить людей?
– Нет, и не для того, чтобы смешить людей, – сказал пёс, – но и не для того, чтобы захватить деньги. Он врал для того, чтобы их у него не отняли.
Я всегда любила Ральфа. Я знала, что он умница.
Конечно, в этом споре всё было очень просто. Но почему же всё-таки мои дети не сразу нашлись что ответить коту?
– Ну, ясно! – воскликнул сын; ему, кажется, было немножко неловко оттого, что это не он сообразил. – Старик обманывал не для того, чтобы отнять у кого-то деньги.
– Конечно, – подхватила дочь, – ведь деньги-то принадлежат старику, это он их нашёл, и у барина не было никакого права их отнимать. Обрадовался, что сильнее простого мужика.
Вопрос был выяснен, спор окончен; все понимали, что оба они – и весёлая старушка из сказки о колобке, и старик с его блинной тучей – лгали потому, что были вынуждены защищаться против более сильного врага, с которым никаким иным образом справиться не могли – только обманом. Все с этим, конечно, согласились.
Только Васька-кот промолчал.
Мы пошли собирать землянику – пошли потому, что поляну мы давным-давно обобрали. Даже жалко её немного стало – раньше тут и там между листьев огнём горели ягоды, а теперь всё было пусто. Одни земляничные листья.
Приятно собирать спелую землянику: тёмно-красная ягода нежно снимается со своей зелёной звёздочки, и та сторона, которой она была прикреплена, оказывается совсем белой.
Приятно, когда твоя кружка понемногу наполняется – сперва ягоды перекатываются по дну, потом дна уже не видно, потом они поднимаются всё выше и выше, до самого верха.
Но самое приятное – это, когда кружка наполнена до половины, сунуть в неё нос, закрыть глаза и дышать земляникой. Я не знаю ничего более прекрасного.
Ральф, закрыв глаза, дышал таким образом, наверное, полчаса, не меньше.
…Когда солнце село и по небу потянулась полосатая заря, мы снова разожгли костёр, уже на другой поляне, сварили в кружке земляничное варенье и пили чай.
Костёр теперь был совсем не такой, как днём. Тогда его пламя было еле видно; оно, казалось, вспыхнуло в воздухе и горело над землёй.
А теперь огонь был красно-золотой, и чем темнее становилось кругом, тем ярче и краснее он разгорался.
Настроение у всех было самое блаженное. Становилось прохладно, а у нашего костра было светло и тепло. К тому же мы напились чаю с таким душистым вареньем, какого нигде и никогда не бывает.
Да и костёр нас завораживал. Я не знаю, как вы, а мы все очень любили смотреть на огонь. Смотришь, смотришь на него и взгляда отвести не можешь.
У всех в глазах отражалось пламя: и в чёрных глазах моей дочери, и в светлых глазах моего сына, и в ореховых глазах пса, и в зелёных – кошачьих.
Впрочем, в Васькиных глазах мало что можно было рассмотреть, потому что он всё время их блаженно щурил.
– А хотите, – сказал он вдруг, – я тоже расскажу вам сказку?
Все захотели. Хотя настроение у нас было, пожалуй, скорее такое, что хотелось помолчать, но всё же было интересно, какую сказку может рассказать кот.
– Жил-был кот… – начал Васька.
– Уже интересно, – сквозь зубы заметил Ральф.
Мы рассмеялись.
– Жил-был кот, – невозмутимо продолжал Васька, – и вот однажды увидел он серую мышку. Захотелось ему с ней познакомиться. Поближе. Понимаете?
Васька ухмыльнулся.
– Но как это сделать? Мышь-то не дура, к коту не идёт. Вот подошёл он к стенке дома, заглянул в щёлочку – а через щёлочку был виден подпол – и говорит:
