Медный кувшин - Энсти Ф. (серия книг .TXT) 📗
Это довольно невинное тщеславие было особенно простительно в положении Вентимора, когда ему так захотелось умерить заносчивость джинна.
— Но распоряжается ли Лорд-мэр этими силами по своей воле? — осведомился Факраш, на которого объяснение Вентимора, по-видимому, произвело некоторое впечатление.
— Конечно, — сказал Гораций, — в случае надобности.
Джинн, по-видимому, погрузился в собственные мысли, ибо на время умолк. Они подъехали к собору Св. Павла, и подозрения Горация вспыхнули с удвоенной силой.
— Г. Факраш, умоляю вас, скажите, сегодня ли день моей свадьбы или нет! Если сегодня, то пора мне это объявить.
— Нет еще, — загадочно ответил джинн. И в самом деле, тревога опять оказалась напрасной: они повернули на Пушечную и направились к ратуше.
— Может быть, вы скажете мне, почему мы едем по улице Виктории и почему вся это толпа высыпала наружу?
А толпа действительно становилась все гуще и гуще; люди волновались, двигались тесными рядами за линией городской полиции и глядели с удивлением и благоговением, которые на этот раз даже победили привычное зубоскальство лондонской черни.
— Они здесь, чтоб приветствовать тебя, — ответил Факраш.
— Какой вздор! — ответил Гораций. — Они, должно быть, принимают меня за шаха или еще кого-либо.
— О, нет, — сказал джинн, — твое имя им хорошо известно.
Гораций взглянул на наскоро сооруженные украшения; на одной из широких полос, продернутых поперек улицы, он прочитал: «Да здравствует знатнейший из городских гостей».
«Не ко мне же это относится», — подумал он. Но тут же увидел другую надпись: «Браво, Вентимор!», а какой-то восторженный домовладелец даже излился в стихах:
— Это несомненно относится ко мне! — воскликнул он. — А теперь, г. Факраш, будьте столь любезны разъяснить, что это за дурачество вы затеяли. Ведь знаю же я, что это — ваша стряпня!
Ему показалось, что джинн был в некотором замешательстве.
— Не говорил ли ты, что лишь получивший здесь почетное гражданство будет достоин Бидии-эль-Джемаль?
— Может быть, я и говорил нечто подобное, но, боже милостивый, неужели вы сумели добиться для меня этой чести?
— Ничего не было легче, — ответил джинн, избегая взгляда Горация.
— Так-таки и было легко? — спросил Гораций в диком бешенстве. — Я не хочу быть назойливым, но очень желал бы узнать, чем я заслужил все это?
— Зачем тревожиться о причинах? Да веселят твое сердце почести, которыми тебя осыпают.
В это время они проехали Чип-Сайд и въезжали на Королевскую улицу.
— Это ни на что не похоже! — говорил Гораций. — Это даже нечестно. Или я действительно что-нибудь сделал, или вы обманом внушили корпорации, будто я что-нибудь сделал. Иначе быть не могло. И так как мы будем в ратуши через несколько секунд, то вам не мешало бы сказать мне, в чем дело.
— О том, что ты спрашиваешь, — ответил джинн смущенно, — клянусь, я в таком же поведении, как и ты.
Они въехали через временные деревянные ворота во двор, где почетный караул отдал им честь, и подъехали к большому шатру, украшенному щитами и группами знамен.
— Ну-с, г. Факраш, — сказал Гораций, едва владея собой, — вы превзошли себя на этот раз. Вы впутали меня в грязную историю и обязаны помочь мне теперь.
— Не тревожь свою душу, — ответил джинн, сопровождая своего подопечного в палатку, которая блистала очаровательными женщинами в нарядных туалетах, офицерами в красных мундирах с султанами на касках и лакеями в парадных ливреях.
Их появление было встречено вежливо-заглушенным гулом аплодисментов и восторга, и какой-то чиновник, который отрекомендовался старшиной корпорации литейщиков, выступил вперед:
— Лорд-мэр примет вас в библиотеке, — сказал он, — если вы будете так любезны последовать за мной.
Гораций машинально повиновался.
«Теперь поздно отступать, — подумал он. — Пусть будет, что будет. Если бы только я мог рассчитывать, что Факраш поддержит меня. Но, черт его дери, он, кажется, трусит больше меня».
Когда они вошли в величественную думскую библиотеку, заиграл прекрасный струнный оркестр, и Гораций, в сопровождении джинна, пробрался сквозь толпу знатных гостей к эстраде, на ступеньках которой, в своей мантии, обшитой золотыми галунами, и в шляпе с черным пером, стоял Лорд-мэр, имея своих меченосца и булавоносца по правую и по левую руку, а за ним виднелся ряд блестящих шерифов. Величественную и внушительную фигуру представлял собой глава города, избранный на этот год. Рослый, благородной наружности, с высоким лбом, орлиным носом и проницательными черными глазами под навесом белых бровей, с добрым румянцем на морщинистых щеках и волнистой серебряной бородой, еще чуть тронутой золотом под нижней губой, он казался достойным представителем величайшего и богатейшего города в мире.
Гораций подошел к эстраде с неприятным ощущением дрожи в коленях и в абсолютном неведении того, что от него требуется. В своем замешательстве он обернулся за поддержкой и руководством к своему самозваному ментору, но — увы! — джинн, своим невежеством поставивший его в это ложное положение, таинственно и вероломно исчез, предоставив ему выпутываться собственными: силами.
16. УБИЙСТВЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
К счастью для Вентимора, внезапный ужас, охвативший его, когда он убедился, что непостижимый джинн покинул его в самом начале церемонии, остался незамеченным, так как старшина цеха литейщиков пришел к нему на помощь. Он представил его Лорду-мэру, который с учтивостью, полной достоинства, сошел на нижнюю ступеньку эстрады, к нему навстречу.
— Г. Вентимор, — приветливо сказал главный сановник города, пожимая руку Горация, — позвольте мне выразить Вам, что я считаю это большой, если не величайшей честью, выпавшей мне на долю, хотя за время моей службы я имел счастье принять более, чем обычное число знатных посетителей.
— Милорд, — сказал Гораций вполне искренне, — выслушайте меня, я… я всей душой желал бы чувствовать за собой заслуги, оправдывающие этот… этот блестящий комплимент.
— О, — ответил Лорд-мэр отечески шутливым тоном. — Скромность, мой уважаемый, я понимаю! Как все истинно великие люди! Прекрасная черта! Позвольте представить вас шерифам.
Шерифы были в восторге. Гораций пожал им обоим руки и чуть было не сунул руку и булавоносцу с меченосцем; только у тех руки были заняты.
— Настоящая церемония, — сказал Лорд-мэр, — будет иметь место в большом зале, что вам, без сомнения, известно.
— Я… мне это дали понять, — пробормотал Гораций с замиранием сердца. Он было надеялся, что худшее уже миновало.
— Но прежде чем мы последуем туда, — сказал хозяин, — вы позволите предложить вам легкую закуску, так, кое-что.
Гораций не был голоден. Но он думал, что, может быть, стакан шампанского поможет ему выдержать церемонию с большим достоинством. И потому он принял приглашение и позволил подвести себя к импровизированному буфету в конце библиотеки, где он подкрепился к предстоящему испытанию бутербродом с икрой и стаканом лучшего шампанского из думских погребов.
— Все собираются уничтожить гильдии, — сказал Лорд-мэр, взяв себе тартинку с анчоусом, — но я стою на том, г. Вентимор, я стою на том, что наши древние обычаи, наши почтенные традиции являются связью с прошлым, и эту связь мудрый государственный муж всегда постарается сохранить неприкосновенною.
Гораций согласился, с горечью вспоминая о своей связи с гораздо более отдаленным прошлым, к которому он так неосторожно прикоснулся.
— Кстати, о древних обычаях, — продолжал Лорд-мэр с оттенком гордости и как бы извинения, — вы скоро увидите образец наших устаревших обрядов, которые, пожалуй, покажутся вам странными.
Гораций, чувствуя себя совершенным идиотом, пробормотал, что он в этом не сомневается.
