Сказки на всякий случай - Клюев Евгений Васильевич (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
— Ураган был не прекрасен, но ужасен. Вы же, Бумажная Птичка… Вы всё?таки… глупее некуда! — искренне сказал Толстый?Чемодан?с?Золотыми?Застёжками и поспешил на край света один.
А Бумажная Птичка лежала на боку на скамеечке в городском парке и думала об Урагане. И о том, какой интересной была бы её жизнь, унеси он её с собой в дальние страны. Здесь же… здесь ничего интересного впереди не было.
Впрочем, уже на следующее утро Бумажная Птичка познакомилась с другой Бумажной Птичкой, присевшей на скамеечку отдохнуть. Они сразу же полюбили друга и где?то поблизости свили себе бумажное гнездо, из которого ровно через полтора месяца прехорошенькие бумажные птенцы разлетелись по всему городскому парку. С тех пор парк стали называть Бумажным парком и приезжать сюда со всех концов света, чтобы поглядеть на резвящихся бумажных птичек.
А наша Бумажная Птичка, конечно, постепенно забыла об Урагане. И, скорее всего, правильно сделала, потому что Бумажная Птичка и Ураган — это всё?таки никакая не пара.
ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ КНИГА, КОТОРАЯ СОВСЕМ РАСКЛЕИЛАСЬ
То, что книга может расклеиться, — дело обычное. Книги ведь все на клею: так уж их изготавливают. Конечно, для книг обычно самые прочные клеи используют, которые долго держатся, но тут ещё всё от того зависит, часто ли книгу открывают и закрывают. Если часто, то клей ослабевает — и книга вполне может расклеиться, особенно хорошая книга. А наша Книга как раз хорошей и была — её так и звали: «Очень Хорошая Книга». Потому?то её довольно часто открывали и закрывали.
Но вот однажды эту Очень Хорошую Книгу взяли в руки, а она развалилась — прямо в руках. И все страницы из неё посыпались на пол, а в руках осталась одна только обложка…
Стоявшая на полу не очень чистая Кошачья Миска, увидев такое, осуждающе взглянула на рассыпанные страницы и с укоризной произнесла:
— Соберитесь, милочка! Не дело это — так распускаться.
— Я не распустилась, — виновато прошелестела Очень Хорошая Книга, которая теперь существовала в листах. — Я не распустилась, я просто расклеилась. Многие расклеиваются…
— Конечно, многие, — поддержал Очень Хорошую Книгу Пожилой Обеденный Стол: он давно уже ходил ходуном в разные стороны — причём тоже потому, что был склеен и клей начинал ослабевать, а стало быть, Стол очень хорошо представлял себе, что это значит — расклеиться.
— И вовсе не многие! — горячо, поскольку в неё как раз налили горячего молока, возразила Кошачья Миска. — Я, например, никогда не расклеиваюсь.
— Потому что Вы и не склеены, — отозвался Пожилой Обеденный Стол. — Вы сделаны из цельного куска пластмассы путем продавливания. Вам всё нипочём!
— То?то и оно! — с гордостью согласилась Кошачья Миска: ей очень понравилось, что она сделана путем продавливания.
— А те, кто не сделан путем продавливания, — продолжал Пожилой Обеденный Стол, — они… они бывают такие невозможно… тонкие. Такие тонкие, что, если жизнь не слишком добра к ним, они могут опечалиться, потерять веру в себя, расклеиться. И потом их очень трудно собрать… Таких и вообще?то лучше беречь, потому что их легко потерять.
— Подумаешь, какие нежности! — сказала Кошачья Миска. — А вот мой девиз, например: будь собран и дисциплинирован — и всё всегда будет в порядке.
— Это потому, что Вы сделаны путем продавливания, — заверил её Пожилой Обеденный Стол.
А Очень Хорошую Книгу уже пытались собрать, только собрать её было действительно нелегко. Страницы в беспорядке разлетелись по полу — и теперь никак не получалось соединить их друг с другом в одно целое. То и дело можно было услышать:
— Да где же страница двадцать пять… только что ведь была! И страница сорок пропала… А страницы сто восемнадцать и вообще нигде нет!
— Ох, — вздыхала, между тем, Очень Хорошая Книга, — видимо, я и в самом деле совсем расклеилась…
Немудрено: в Очень Хорошей Книге были только стихи — и стихи эти были такие грустные! Тут уж хочешь?не хочешь, а расклеишься…
Впрочем, наконец все страницы с пола всё?таки собрали на столе — и стали проверять, в том ли порядке они лежат, в каком были.
— Эти тонкие натуры, которые не сделаны, как я, путем продавливания, требуют к себе слишком много внимания! — заметила Кошачья Миска. — Возись с ними целыми днями… да ещё осторожность соблюдай, — подумаешь! — Тут она фыркнула и, с презрением взглянув на Очень Хорошую Книгу, позволила кошке вылакать из себя остывшее молоко. Потом облегчённо вздохнула и добавила: — А что это вообще такое — стихи?
— Мне трудно Вам объяснить, что это вообще такое, — сказал Пожилой Обеденный Стол. — Будь я Пожилой Письменный Стол, у меня, может быть, и получилось бы. Попросите?ка лучше Очень Хорошую Книгу объяснить Вам это.
Очень Хорошая Книга не заставила себя просить. Она вздохнула и объяснила:
— Стихи — это просто такие истории, сделанные из души…
— Путем продавливания? — спросила Кошачья Миска.
— О, нет! — возразила Очень Хорошая Книга. — Уж что?что, а стихи не делают путем продавливания!
— Тогда мне неинтересны стихи! — буркнула Кошачья Миска и укатилась под мойку.
…а Очень Хорошую Книгу положили на Пожилой Обеденный Стол и принялись осторожно листать, замирая над каждой страницей. И потом Один Взволнованный Голос сказал:
— Какие великолепные стихи умели писать когда?то! Правда, не удивительно, что книга вся расклеилась… Я и сам весь расклеился, пока листал её.
— М?д?а?а?а, — произнесла из?под мойки Кошачья Миска. — Этих… расклеившихся здесь становится всё больше и больше. Пожалуй, тут только на одну меня и можно положиться. Поистине, в мире было бы гораздо меньше забот, если бы всё на свете делалось путем продавливания!
— Упаси Боже! — неожиданно для себя воскликнул Пожилой Обеденный Стол и смутился.
САРДИНЫ В МАСЛЕ
Это, между прочим, тоже интересный вопрос: как именно в масло попадают те или иные сардины… Понятно, что до этого все сардины плавают в воде, но потом некоторые из них вылавливаются и попадают в масло. После того как они попадают в масло, их закупоривают в специальные такие банки, где они и живут дальше — называясь теперь уже «Сардины в масле». А остальные сардины продолжают плавать в воде, даже не подозревая, что они тоже могли бы стать сардинами в масле, но не стали.
И вот… вопрос в том, что, видимо, это какие?то особые сардины — сардины, которые вылавливаются из воды и попадают в масло. Что уж в них такого особенного, трудно сказать, но именно они ведь всё?таки вылавливаются и попадают в масло, в то время как другие — не вылавливаются и в масло не попадают. Будем считать, что те, которые вылавливаются и попадают, — это самые лучшие сардины, самые сардинистые из всех сардин.
Но о чём я… а?а, вот о чём: несколько сардинок лежали в масле и вели между собой такой разговор:
— Хорошо тут, уютно… лежишь себе в масле — и в ус не дуешь! — Это сказала Центральная Сардинка, которую поместили между двумя другими — Левой Крайней и Правой Крайней сардинками.
— Согласна с Вами, дорогая моя, — живо откликнулась Левая Крайняя. — Просто мороз по коже дерёт, как представишь себе плавание в холодной и солёной морской воде!
Произнеся такие слова, Левая Крайняя Сардинка даже вздрогнула — обе прочие сардинки вздрогнули вместе с ней. Правая же Крайняя Сардинка еще и вздохнула:
— А ведь родственницы наши так до сих пор и мучаются, бедняги… Наверное, они страшно завидуют нам, но тут уж ничего не поделаешь: мы ведь самые лучшие сардины в мире, самые сардинистые из всех сардин! Потому?то нас сюда и поместили. И лежим мы тут в масле… хорошо лежим, как Вы совершенно правильно заметили! — Тут она с одобрением взглянула на Центральную Сардинку и шёпотом закончила — словно её мог кто?нибудь слышать: — Мне кажется, что мы были выбраны как наиболее достойные.
— Хм… — задумалась Центральная Сардинка, — пожалуй. А почему Вам так кажется?
