Кайтусь-чародей - Корчак Януш (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Филипс послал в Варшаву такую телеграмму:
«Вторник. Продать жеребёнка. Сто метров атласа, сто шёлка, сто бархата».
А расшифровывалось это так:
«Арестовать мальчика. Сто полицейских должны встретить его на вокзале, сто — конвоировать, сто — охранять в тюрьме».
В полиции удивились:
— Наверное, какая-то ошибка. Подождём следующей телеграммы.
Они надеялись получить более точные указания: Филипс обычно посылал несколько телеграмм. Если одну перехватят, то особой беды не будет.
Но больше телеграмм не было. А уже вторник. Люди удивляются, с чего это на вокзале столько полиции. Подходит поезд. Полицейские ждут, присматриваются к приехавшим
Филипса всё нет, а из вагона первого класса выходит Кайтусь с повязкой на лбу.
— Стой! Кто тебя ранил?
— Никто. Поезд потерпел крушение, и я поранился.
— А где отец и мать?
— У этого поезда не было отца и матери.
— Давай без шуточек. С кем ты ехал?
— С Филипсом. Он едва успел мне представиться.
— Почему?
— Потому что отбросил копыта.
— Надеть ему наручники!
— Пожалуйста.
Начальник охраны в бешенстве.
— Что всё это значит? Пусть жеребёнок отчаянный и наглый, но сто человек на одного мальца — не слишком ли?
Отослал он своих людей обратно в казарму, а сам вместе с Кайтусем сел в тюремный фургон.
Поехали.
— Садись, чего стоишь?
— Да нет, я слежу через решётку, чтобы не слишком далеко меня завезли, — отвечает Кайтусь.
— Куда это ты собрался?
— Да уж не в тюрьму — домой. Что-то вы чересчур любопытничаете.
Кайтусь вроде и шутит, но на душе у него тревожно.
«Какое прощание, такая и встреча с родным городом», грустно улыбнулся он.
— Ну, хватит.
Глубоко вздохнул Кайтусь, глянул себе на руки, на руки конвоиру. Нахмурил брови. Прошептал веление.
— Чего ты на меня пялишься?
— Сейчас узнаете.
Повторил Кайтусь веление.
— Приятного путешествия, — произнёс он и открыл дверь тюремного фургона.
Начальник охраны в наручниках и с кляпом во рту на рысях едет в тюрьму, а жеребёнок ускакал.
Только теперь самонадеянный зазнайка понял, что Филипс был прав.
В Варшаве ничего не переменилось. Те же магазины и кинотеатры, так же на тумбах висят афиши, так же спешат прохожие.
Ничего не переменилось, только Кайтусь стал другим
Проходит он мимо своей школы. Остановился у ворот, послушал.
Надел шапку-невидимку, заходит во двор.
Смотрит на одноклассников. Подросли. Дети, что они знают! Играют, бегают друг за дружкой, толкаются, беззаботно смеются.
«Неправда! У них свои — детские — печали, горести, обязанности».
Скривился Кайтусь: увидел своего двойника, тот играл в классы. Какой жизнью живёт этот странный морок, которого он сам создал? Почему так раздражает и тревожит он его? Ведь Кайтусь же сам так захотел.
«Пойду. Нечего мне тут делать».
Отворил Кайтусь калитку.
— Эй, кто там? — удивился сторож.
Невидимый Кайтусь вышел на улицу, а сторож за ним.
А улицу как раз переходил какой-то мальчик.
— Ты чего тут шляешься? Зачем калитку открываешь?
— Я вовсе не открывал. Чего вы ко мне приценились?
— Поговори ещё, враз уши надеру. Марш отсюда!
Кайтусь заметил, как возмущённо блеснули глаза мальчика. Вспомнил, сколько раз вот так же несправедливо и его обвиняли.
Что нужно сделать, чтобы люди верили друг другу? Необоснованные подозрения толкают отомстить, а недоверие убивает в человеке откровенность.
Вот если бы можно было всё говорить всем!
На глазах у Кайтуся даже слёзы сверкнули.
Он тут же перескочил через ограду, вернулся в школьный двор. А тут как раз и звонок на урок. Пользуясь суматохой, Кайтусь уничтожил двойника. Снял шапку-невидимку. Стал снова собой.
— Теперь я опять Антось!
И Кайтусь побежал в свой класс. Погладил, словно верного коня, парту. Встал, когда вошёл учитель. Вынул из портфеля учебник и тетрадку. Внимательно слушает. Он словно забыл обо всех своих приключениях. И урок, обычно такой скучный, пролетел, как одна минута.
Конец занятий. Кайтусь сбежал по лестнице, внизу встретил воспитательницу.
— Антось, что у тебя на лбу?
— Да так, ничего.
И вот он уже на улице, вот уже дома, вот уже мама, Кайтусь бросился к ней на шею, крепко обнял.
— Мама! — только и смог воскликнуть он.
— Что с тобой? Что случилось? Что у тебя на лбу?
— Да ничего.
Но мама не отстаёт.
— Да ничего особенного. Ударился.
— Антось, скажи правду.
— Ну поезд сошёл с рельсов. Не читала разве в газете?
— Какой поезд? Что ты несёшь?
— Да шучу я, шучу. Когда папа вернётся? Опять мы будем вместе. Так мне плохо, когда с вами расстаюсь.
— Подумать только… А кто же тебя гонит, что ты и минуты дома не посидишь?
— Что нового у нас?
— А нового только то, что утром я готовила кофе, а сейчас варю суп.
Мама ведь не знает, что утром в школу пошёл двойник, а вернулся настоящий Кайтусь.
— Мам, а тебе не хочется поплыть в дальнее путешествие на пароходе?
— А кто тогда будет штопать тебе чулки? Вон какую дыру продрал.
— Это не я.
— Известное дело, не ты, а твои ноги. Ох, Антось, когда же ты посмирнее станешь?
— Сегодня же, прямо сейчас.
— Ну, это уже будет чистое волшебство.
Мама штопает, на плите что-то переставляет, помешиваем в кастрюле, а Кайтусь сидит на низеньком табурете, и так ему удивительно хорошо, как давно уже не было.
— Вот так, Антось. Ты уходишь в школу или бежишь с приятелями, папа на работе, а я остаюсь одна со своими мыслями. После смерти бабушки не с кем поговорить, посоветоваться, некому пожаловаться. Вечно я тревожусь за вас.
Кайтусь прижался губами к маминой руке.
— Кто тебе лоб поцарапал?
— Нет, лучше ты расскажи, как было, когда ты была маленькая, расскажи про папу, про бабушку, про меня, про Хеленку.
— Хеленка была спокойная. Может, потому, что девочка, а может, потому, что ещё маленькая была. Хотя ты всегда был сорванец, ещё в колыбели лежал, а всё равно одного тебя нельзя было оставить: всё пытался встать.
Мама рассказывает, время быстро бежит. Вернулся с работы папа,
— Вот тебе твоё сокровище. Посмотри, какая царапина. Оказывается, он попал в железнодорожную катастрофу. Начитается всяких дурацких сообщений в газетах, а потом фантазирует. Ох, и сыночек у тебя.
— Это у тебя такой бездельник. Подойди-ка, Антось. Знаешь, хозяин получил новый заказ. А то дела были такие плохие, я только говорить тебе не хотел. Ну, теперь месяца на два работа есть. Послушай, Антось, царапины у тебя выглядит так, будто они не сегодняшние, а старые.
— Так крушение же вчера было.
— Ой, смотри, парень, придётся мне тебя выпороть.
— Когда терпение лопнет?
— Ох, лопнет, скоро лопнет…
— Ему всё смех, — говорит мама, — а я, когда он уходит из дома, места себе не нахожу.
Сели ужинать. Мама и папа беседуют о новом заказе, о работе. А Кайтусь думает: «Я ведь правду сказал. Сами виноваты, что не поверили. Но теперь всё будет по-другому. Отец перестанет беспокоиться, что потеряет работу, мама не будет бояться. Начнётся спокойная жизнь. С завтрашнего дня. Нет, прямо сейчас».
Кайтусь помог маме вымыть посуду, потом сел за уроки. Он ещё не знает, что его ждёт.
Умер известный писатель. Будут торжественные похороны с оркестром.
В больших городах любят торжественные похоропьт. Если погода хорошая, почему бы не сходить, не поглазеть, не встретиться и не поболтать со знакомыми? У могилы произносят речи — почему бы не послушать?
Все пошли на похороны. Пошёл и Кайтусь. Но он маленький, ему трудно протискиваться в толпе.
На всякие многолюдные сборища всегда приходят карманные воры: в толпе куда проще вытащить из кармана бумажник или часы. Полиции об этом известно, и на такие сборища всегда посылают агента в штатском.
