Маленькая принцесса - Бернетт Фрэнсис Ходгсон (книги бесплатно .txt) 📗

Иногда даже над площадью бывали чудесные закаты. Вернее, куски заката, которые можно было увидеть меж трубами над крышей. Из кухни, как ни высовывайся в окошко, их было не видать; о них можно было лишь догадываться: воздух вдруг на несколько минут розовел, и кирпичи приобретали теплую, мягкую окраску, и где-то огнем вспыхивало оконное стекло. Впрочем, было одно место, откуда открывалось все великолепие закатов: пламенеющие на западе алые и золотые облака, багровые тучи, окаймленные ослепительной полоской света, или легкие, розоватые клочья, которые при ветре неслись, словно голуби, по синему небу. Все это можно было увидеть из слухового окна, а заодно и подышать чистым воздухом. Когда площадь вдруг хорошела и начинала волшебно светиться, несмотря на покрытые сажей деревья и решетки, Сара понимала: в небе что-то происходит. Если ей удавалось ускользнуть, она спешила наверх, влезала на стол и, высунувшись по пояс из окна, глубоко вздыхала и обводила взглядом небо. В эти минуты ей казалось, что небо и все вокруг принадлежит ей одной. С других чердаков никто на небо никогда не глядел. Обычно слуховые окна были закрыты, а если их и открывали для проветривания, то никто к ним даже близко не подходил. Сара стояла, подняв лицо к синему небу, которое, казалось, было совсем близко; порой она обращала взор к западу, где таяли и плыли облака, окрашиваясь в розовые, багровые, снежно-белые и пурпурные тона, образуя то горные вершины, у подножий которых лежали бирюзовые, янтарные и изумрудные озера, то острова в неведомых морях, то стройные перешейки, соединяющие сказочные страны. Были там места, куда, казалось, можно было подняться – стать там и ждать, когда все наконец растает и ты унесешься вдаль. Так, по крайней мере, думалось Саре; в ее глазах ничто не могло сравниться с красотой закатного неба. Она смотрела на него, высунувшись из слухового окна, а воробьи меж тем чирикали на черепицах, освещенных мягкими лучами заходящего солнца. Саре казалось, что воробьи щебетали особенно умиротворенно, когда в небе происходили все эти чудеса.

На следующий день после приезда индийского джентльмена закат был особенно великолепен. К счастью, случилось так, что к вечеру вся работа на кухне была закончена, Сару никуда не послали, и ей удалось ускользнуть на чердак.

Она взобралась на стол и высунулась в окно. Удивительное зрелище открылось ее глазам. Потоки расплавленного золота волнами заливали западную часть небосклона, воздух заполнил шафрановый свет, и птицы, перелетающие над кровлями домов, казались в этом свете черными.

– Сегодня закат волшебный, – тихонько произнесла Сара. – Мне почти страшно… кажется, будто сейчас случится что-нибудь необыкновенное. Волшебные закаты всегда на меня так действуют.

Внезапно она услышала какой-то звук в нескольких шагах от себя – и повернула голову. Звук был странный, будто кто-то тихонько верещал надтреснутым голосом. В соседнем окне, откуда доносился звук, тоже любовались закатом! Только это была не девочка и не служанка, а темнолицый индус с блестящими глазами; на нем была белая одежда, а на голове – белоснежный тюрбан. «Ласкар!» – мелькнуло у Сары в голове. Он держал на руках обезьянку, которая прижималась к нему и что-то по-своему болтала.

Сара взглянула на индуса – а индус взглянул на Сару. Она подумала, что лицо у индуса грустное. «Верно, скучает по дому», – решила Сара. Она не сомневалась, что он поднялся наверх, чтобы взглянуть на солнце, по которому истосковался, – ведь в Англии оно показывается редко.

Сара внимательно посмотрела на индуса, а потом улыбнулась ему. Она знала, что улыбка, пусть даже незнакомого человека, может утешить в горе. Ее улыбка явно обрадовала индуса.

Лицо его просияло, и он улыбнулся в ответ, сверкнув ослепительными зубами. Дружеское участие, светившееся в Сариных глазах, всегда подбадривало людей.

В эту минуту обезьянка выскользнула из рук индуса. Она была проказлива и всегда готова пошалить; возможно, вид девочки взволновал ее. Обезьянка прыгнула на крышу и, с криком пронесясь по черепицам, вскочила Саре на плечо, а оттуда – на чердак. Сара радостно засмеялась. Конечно, она понимала, что обезьянку надо отдать ее хозяину, если хозяином был ласкар. Но как это сделать? Удастся ли ее поймать? А что если она не дастся в руки, выскочит на крышу и убежит? Нет, этого допустить нельзя. Возможно, обезьянка принадлежит бедному больному и он к ней привязан.

Сара обернулась к ласкару, радуясь, что еще немного помнит хинди: она выучила этот язык, когда жила с отцом в Индии. Ласкар ее поймет.

– Поймать ее? Она мне дастся? – спросила Сара на хинди.

При звуках родного языка лицо индуса изменилось от изумления, а потом радостно вспыхнуло. Бедняге, верно, показалось, что вмешались сами боги – добрый милый голос прозвучал словно с неба. Сара сразу поняла, что ласкар знает, как говорить с детьми европейцев. Он рассыпался в благодарностях. Он покорный слуга мисси сахиб. Обезьянка хорошая и не кусается, но поймать ее, к несчастью, нелегко. Скачет то туда, то сюда с молниеносной быстротой. Проказница, но не злая. Рам Дасс ее знает словно собственного ребенка. Рам Дасса она иногда слушается, но не всегда. Если мисси сахиб позволит, Рам Дасс пройдет по крыше к ее окну, влезет в комнату и поймает негодницу. Впрочем, он тут же смутился: не сочтет ли Сара это предложение вольностью с его стороны? Не откажет ли ему?

Но Сара тотчас согласилась.

– А вы можете перейти по крыше? – спросила она.

– Сию минуту, – ответил индус.

– Тогда идите, – сказала Сара. – Она там мечется по комнате. По-моему, она испугалась.

Рам Дасс вылез в окно и с такой легкостью прошел по черепицам, будто всю жизнь только тем и занимался, что лазал по крышам. А потом скользнул в Сарино окно и бесшумно спрыгнул на пол. Оказавшись в комнате, он повернулся к Саре и, сложив руки, поклонился. Обезьянка увидела его и тихонько взвизгнула. Рам Дасс поспешил закрыть окно и стал ловить обезьянку. Это оказалось нетрудно. Несколько минут обезьянка, словно играя, шаловливо увертывалась от него, а потом прыгнула к нему на плечо и с криком обхватила его за шею цепкой морщинистой лапкой.