Летящие сказки - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
Он опустил веревочную петлю к рулю и дернул. Петля затянулась на изогнутой рукоятке. Пес бесился.
Виталька стал подтягивать велосипед. Я вдруг испугался, что ковер не удержит лишнюю тяжесть, но он удержал. Даже не шелохнулся.
От калитки, махая молотком, бежал Иван Иваныч.
— Помоги, — сказал Виталька.
Я тоже вцепился в веревку. Мы медленно полетели над двором. Велосипед, вертясь на веревке, двигался в метре от земли.
Разиков хотел ухватить его за колесо, но промахнулся. Только тогда он понял, что происходит невероятное.
— Ай! — громко сказал он и сел, раскинув тощие ноги в шлепанцах.
Мы подтянули велосипед и уложили его на ковер. Иван Иваныч вдруг задребезжал мелким смехом и погрозил нам пальцем. А потом бросил в нас молоток.
Молоток упал обратно и стукнул его по ноге.
Иван Иваныч Разиков тихонько завыл, держась за шлепанец. Так мы его и оставили. Нырнули в соседний двор и прежней дорогой помчались к дому.
Едва мы опустились на своем дворе, как на крыльцо вышла тетя Валя.
— Мальчики! Что вы делаете с ковром?
— Решили его почистить, — торопливо соврал Виталька и зашлепал по ковру ладошками.
— А откуда велосипед?
— Это одной девочки, она просила починить.
— Это прекрасно, — заметила тетя Валя. — Но зачем грязный велосипед укладывать на ковер? Особенно если вы его чистите…
Мы убрали ковер-самолет на вышку. Затем для вида повозились у велосипеда и вывели его за калитку. Виталька сел в седло, а я на раму. Через три минуты мы были на улице Челюскинцев.
— Вет-ка-а!
Она открыла окно и выпрыгнула в палисадник.
— Ой…
Глаза у нее сделались счастливые. Блестящие такие, зеленые глаза. И заулыбалась она так хорошо. Почему это я решил, что у нее лягушачий рот? Нисколечко.
— Как это вы сделали? — тихонько спросила она.
Виталька вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами: «Как хочешь».
— Никому не скажешь? — спросил он у Ветки. — Это такая тайна…
Если бы Ветка начала обещать изо всех сил и давать всякие клятвы, мы бы что-нибудь наврали. Но она просто сказала:
— Что вы! Я не болтливая.
— Ладно, — решил Виталька. — Пойдем.
И стало нас трое.
Глава шестая
Когда я начал писать эту историю, меня так и подмывало что-нибудь сочинить. Рассказать, например, что однажды мы с Виталькой поссорились и ковер перестал нас понимать. Можно было даже придумать, что, поссорившись, мы разрезали ковер пополам — каждый для себя. И он, разумеется, не стал летать. И мы поняли, что из-за глупой ссоры погубили сказку своего детства. И конечно, помирились, но было уже поздно…
Это был бы поучительный конец.
Но это была бы неправда.
Мы с Виталькой никогда не ругались. Ну, в крайнем случае поспорим немного, обзовем друг друга жабохвостами или еще как-нибудь. Разве это ссора?
И с Веткой мы ни разу не ссорились.
Она оказалась отличной девчонкой. С виду такая тихая, даже испуганная немного, а на самом деле ничуть не боязливая и характер твердый.
…В тот день мы показали ей ковер-самолет, а в полночь прилетели за ней.
— Ой, я так волнуюсь, — шепотом сказала она, когда выбралась из окна.
— Не пугайся, — успокоил Виталька. — Мы сперва не будем высоко летать, а потом привыкнешь.
Она махнула рукой.
— Я не про это. Вдруг мама проснется…
Мы засмеялись: не полета боится, а мамы.
Она посмотрела на нас по очереди, поворачивая по-птичьи голову на тонкой шее, и тоже засмеялась.
Мы взлетели от Веткиного палисадника прямо в ясное небо. Высоко! И опять мчался мимо нас шелестящий воздух — то теплый-теплый, то колючий от свежести. И опять разворачивался внизу город, опоясанный светлой рекой. Черные кораблики мигали красными и зелеными огоньками. На телевизионной вышке горели большие рубиновые огни. А в домах, где еще не спали, и на улицах — огни неяркие, желтые.
Мы остановили полет. Воздух перестал шуметь и трепать наши рубашки. Ласковый и мягкий, он окутывал нас и согревал. И было тихо-тихо.
Мы взяли Ветку за горячие ладошки, и она встала рядом с нами.
— Какая красивая земля, — сказала она. — И небо. Небо даже лучше…
За рекой, над темным туманом лесного горизонта, светила желтая зорька. Над ней повисло прозрачное облако, а чуть в стороне от него — еле видный, похожий на серебряную нитку месяц. А выше, где небо было синевато-серым, полыхали две белые звезды.
Мы медленно-медленно поплыли вверх.
— А я учила для праздника танец «Звездочка», — вдруг шепотом сказала Ветка. — Знаете, почему я вспомнила? Потому что эти звезды увидела.
— А ты станцуй, — серьезно сказал Виталька. — Если «Звездочка», значит, это танец для неба.
Она не стала по-девчоночьи отнекиваться и стесняться. Только сказала:
— Как же без музыки?
— А ты вспомни, — посоветовал я, — и представь, будто играет.
— Я-то представлю… А вы?
— Мы тоже.
— А… вы это по правде? Смеяться не будете?
— Ты что! — сказал Виталька.
Мы отодвинулись на самый край ковра-самолета. Ветка встала на другом краю. Он сразу же заботливо приподнялся.
Конечно, ей было страшно с непривычки на такой высоте. Пока мы держали ее за руки — еще ничего, а сейчас она одна оказалась среди пустоты. Огоньки да небо… Но она была храбрая девчонка. И может быть, она в самом деле представила себя звездой. Или ей подумалось, что это сон, а во сне страх высоты иногда пропадает.
Сначала Ветка постояла, обняв себя за плечи, а потом вскинула руки и закружилась. Я не знаю, хорошо ли она танцевала. И музыки никакой я представить не мог. Ветка была в желтом платьице, и казалось, что громадная светлая бабочка трепещет над кромкой ковра-самолета…
Ну, бабочка так бабочка. Все равно я на всю жизнь запомнил, как в негаснущем небе летней ночи, высоко-высоко над уснувшей землей, танцует девчонка…
Слегка запыхавшись, она села рядом с нами.
— Ты молодец, — сказал Виталька.
И я тоже сказал, что Ветка молодец. И было заметно, что она обрадовалась. Она отдышалась и весело заговорила:
— Если я буду большая и сделаюсь балериной, всем буду рассказывать, что танцевала «Звездочку» в настоящем небе… Ой! — Она испуганно посмотрела на меня и на Витальку. — Не буду, честное пионерское. Я только на минутку забыла, что это тайна.
— Рассказывай, — разрешил Виталька. — Тогда уже будет можно… А ты правда будешь балериной?
Ветка шевельнула остреньким плечом.
— Я понимаю: про это почти все девчонки мечтают. Только это ведь очень трудно. Это на сцене кажется, что легко и красиво, а на самом деле такая работа… Каждый день… Я не знаю, получится ли…
— Получится! — сказал Виталька.
Мы летали каждую ночь. Иногда с Веткой, иногда одни. Ветка все-таки боялась, что дома узнают про ее ночные приключения. Отец у нее был спокойный и добрый, а мамаша — сердитая. Даже не верилось, что Ветка — дочь этой крикливой краснолицей тети.
Мы понимали, что Ветке может крепко влететь, и поэтому не каждый раз брали ее в полеты.
Не думайте, что мы просто катались над городом, на высоте. Мы испытывали ковер-самолет. Во-первых, на быстроту. Мы ложились ничком, крепко хватались за передний край ковра и наращивали скорость. Скорей, скорей, скорей! Встречный воздух становился обжигающим и холодным. Он пытался содрать с нас одежду, а самих нас оторвать от ковра и сбросить на землю. Виталька называл такую быстроту «ухоотрывательная скорость».
Долго с такой скоростью мы лететь не могли — захлебывались ветром и уставали. Начинали болеть уши.
Один раз мы предприняли высотный полет. Натянули свитера, лыжные брюки, зимние шапки и рванули с крыши прямо в зенит.
Сначала было все, как раньше. Но мы уходили выше и выше. Мы не боялись, потому что верили в полную надежность ковра-самолета, но все же сердце стучало у меня чаще и чаще. Может быть, потому, что воздух становился реже?
