Альбертина и Дом тысячи чудес - Райфенберг Франк (читать книги без регистрации TXT) 📗
— Может быть, стоит вызвать полицию… — первым робко заговорил господин Шлюпф, пытаясь хоть что-то предложить.
— Полицию? — заорала на него руководительница. — Вы что, совсем ума лишились? Чтобы весь свет узнал, что от меня, Элеоноры Рапп-Майербринк, смылась одна из моих «овечек»? Никогда в жизни. Нет, нет, нет!
Шлюпф сник и прикусил язык. Все, больше от меня ничего не услышите, подумал он про себя. Все эти поиски да расследования и так немало его раздражали. Вот так ищут, ищут — и в конце концов могут дознаться, что под Рождество, когда разные благотворительные общества присылали сиротам подарки, он то и дело утаивал кулечки со сластями — себе оставлял, что повкуснее. Или, не дай Бог, Раппельмайерша именно на него возложит вину за то, что побег «овечки» удался. Причем эта догадка не так уж абсурдна, потому что не кто иной, как Шлюпф, заведовал всеми тремя замками на входной двери в приют. К сожалению, после обеда на него, как обычно, навалилась эта неодолимая дремота. Но он готов поклясться, что смежил веки на одну, ну максимум — на две минутки.
— Всем присутствующим я даю последний срок — три секунды. — Раппельмайерша уперла руки в боки. — Кто до истечения этого срока скажет мне, где она, тому нечего бояться наказания. Во всяком случае, оно будет не таким страшным. — Она окинула всех проницательным взглядом и возвела глаза к девизу приюта, который красовался над обеденным столом: «Пусть счастье и солнце сияют в наших сердцах».
Потом ее огненный взор переметнулся на Тиля и Кнобеля. В минуты крайнего волнения глаза у госпожи Рапп-Майербринк немного косили. Но сейчас ее волнение перешло все пределы, поэтому и Тилю, и Кнобелю казалось, что она вот-вот проткнет их своим взглядом. Однако близнецы остались тверды. Они пообещали Альбертине молчать, как могила, как две могилы. Когда Альбертина вернется, они все вместе будут «скрести корки».
— А может быть, с ней приключилось… ну… — Тобиас не решался говорить громко и, склонив голову, шепотом продолжил: — … Несчастье какое-нибудь? Или кто-нибудь ее похитил?
— Несчастье? — Голос Раппельмайерши захлебнулся, взвыв, как гоночный автомобиль на повороте в приключенческом фильме. — Вот дубина! Ты что, думаешь, что в момент похищения она прихватывает с собой свою идиотскую подзорную трубу и не менее идиотский чемоданчик, да еще этих дебильных куколок в придачу? Ты думаешь, кто-нибудь на белом свете так интересуется этой стервозной оборванкой, что готов похитить эту нищую церковную мышь? — Раппельмайерша сжала губы гузкой — она всегда так делала, замышляя какую-нибудь новую гадость. Но, поскольку это было ее обычным состоянием, губы у нее почти всегда были сжаты в куриную гузку. — Кстати, судя по документам, у нее ведь где-то есть тетка! И зовут ее Грабентаг или что-то в этом роде. Нам надо соблюдать крайнюю осторожность. Она ни в коем случае не должна узнать, что ее ненаглядная племянница от нас смылась. — И Раппельмайерша поспешила к дверям. — Разойдись! Немедленно спать! Всех касается! — прокаркала она из темноты коридора.
Большая капля пота скатилась у Кнобеля с верхней губы и упала на красный дощатый пол в столовой.
— Пронесло, — выдавил он, не разжимая рта. Он развернулся, покидая это страшное место, и Тиль потрусил за ним. Ковыляя друг за другом, как двое утят, они прошли мимо Шлюпфа и мимо Яцци. И никто не заметил того документа, который засунут был в задний карман штанов Кнобеля и края которого вырисовывались под его футболкой.
Весь дом уже мирно подремывал, а руководительница до сих пор еще в раздумье сидела за своим письменным столом. А вдруг все это — только дурной сон, подумала Элеонора Рапп-Майербринк. Да наверняка девчонка спокойно лежит себе в постели и крепко спит!
Она вскочила и побежала в ту часть дома, где находились спальни девочек. Безо всякого стука она ворвалась в комнату, где жили Альбертина и Яцци, но кровать Альбертины была пуста. Никакой это не сон, вынуждена была признать госпожа Рапп-Майербринк.
— Нет, эта поганка Шульце сведет меня в могилу! Яцци, говори, где она? — Раппельмайерша схватила спящую девочку за плечо и принялась ее трясти.
Соседка Альбертины, разумеется, с радостью наябедничала бы, но она, к сожалению, ничего не знала. Альбертина об этом специально позаботилась.
— Понятия не имею, госпожа Раппель… ой, то есть… госпожа Рапп-Майербринк. За завтраком она еще была, а потом… — и Яцци, уже в сотый раз наверное, начала было свой рассказ.
Но Раппельмайерши уже и след простыл. Уходя, она с таким треском захлопнула за собой дверь, что порыв сквозняка сдернул со стены над колченогой кроваткой Альбертины плакат, и большой лист плавно опустился на пол. «Загадочная Сибирь» — гласила надпись. На плакате огромная луна озаряла бескрайнюю степь.
Козы низко летают в грозу
Вилла стояла на небольшом холме.
Одно только маленькое окошечко в вышине, на башне слева, бросало мерцающий отсвет в темноту грозовой ночи. «То еще местечко», — вспомнила Альбертина слова Саладина, понимая теперь, насколько он был прав.
Извилистая тропинка вела сквозь заросший парк к дому. Две средневековые барышни, граф-помещик и разъяренный бык — все из поросшего зеленым мхом камня — тщетно боролись с оплетающими их ползучими розовыми кустами. Въездные ворота были чуть-чуть приоткрыты. Крупные капли дождя, величиной со спелую виноградину, падали Альбертине прямо на голову. Надпись на ветхом щите, который задумчиво раскачивался на ветру слева от ворот, расплывалась у нее перед глазами. Внезапно молния осветила щит холодным голубым светом.
Альбертина с трудом смогла разобрать кое-какие буквы.
— «Вилла Вюншельберг, — пробормотала она. — Дом тысячи чу…» — Больше ничего прочитать не удалось.
Две маски — одна смеющаяся, другая плачущая, — искусно вставленные в кованые ворота, воззрились на Альбертину. Как было бы здорово, если бы Саладин подождал ее и убедился, что она благополучно добралась до дома. Неприятное, зябкое чувство распространилось по всему ее телу. Капли дождя текли по шее, проникали под жилетку и ползли по спине.
Альбертина толкнула створки ворот, но тут же отпрянула. Она могла поклясться, что плачущая маска теперь засмеялась, а смеющаяся скривилась и заплакала.
— Маша, Маша, ты подумай, у меня уже призраки перед глазами начинают мелькать, — Альбертина старалась успокоить себя. Она сунула руку в правый карман жилетки и убедилась, что ее лучшая подруга на месте. Маша забилась в кармане в самый дальний уголок. — Ты что, испугалась, что в нас молния угодит, да? — пристыдила Альбертина бедную матрешку.
Машин красный фартучек уже слегка облупился. Ведь она была самая старшая, и поэтому ей приходилось оберегать всех остальных матрешек, которые хранились в ее пузатом животике, и сносить все толчки и удары. Не было ничего такого в мире, что Альбертина не могла бы доверить своим пяти деревянным куколкам.
Обеими ногами Альбертина угодила в глубокую лужу и потом уже более осторожно стала пробираться по широкой, посыпанной гравием дорожке. За статуей графа раздался какой-то шорох и напугал ее. Альбертина предпочла прибавить ходу и на всех парах помчалась к вилле.
Вблизи дом совсем не выглядел мрачным. Когда-то стены были покрашены в желтый цвет, а на ставнях можно было еще разглядеть следы разноцветных картинок. Одна из них изображала короля и королеву в роскошном тронном зале, а через два окна на ставнях сияли большие подсолнухи. Пристройки и балкончики, и в особенности высокие башни из песчаника по обе стороны от входа, превращали виллу Вюншельберг в маленький замок.
Альбертина была уверена, что в таком доме она всю ночь глаз не сомкнет, но все равно собралась с духом и зашагала по ступеням, ведущим ко входу. Справа и слева от массивной двустворчатой двери располагались два спящих льва, которые охраняли вход. Они были вырезаны из камня столь искусно, что Альбертина поначалу приняла их за настоящих.
