Серебряная книга лучших сказок мира - Коллектив авторов (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
- Милый отец, я не хочу выходить замуж. Мне так хорошо здесь с моим гуленькой-голубком.
Тогда граф разгневался и в сердцах поклялся:
- Клянусь жизнью, я завтра же сверну шею твоей птице!
Топнул ногой и вышел из комнаты.
- О Боже, придется мне улететь! - сказал голубь.
И вот он вспорхнул на подоконник и улетел. И все летел и летел - перелетел через глубокое-преглубокое море, полетел дальше и летел, пока не показался замок его матери. А в это самое время королева-мать вышла в сад и увидела голубя - он пролетел над ее головой и опустился на крепостную стену замка.
- Скорей сюда, плясуны! - позвала королева. - Пляшите джигу! А вы, волынщики, веселей играйте на волынках. Мой милый Флорентин вернулся! Вернулся ко мне навсегда, - ведь на сей раз он не принес с собой хорошенького мальчика.
- Ах, нет, матушка, - сказал Флорентин, - не надо мне плясунов, не надо волынщиков! Милую мою жену, мать моих семерых сыновей завтра выдадут замуж, и день этот будет для меня днем скорби.
- Чем я могу помочь тебе, сын мой? - спросила королева. - Скажи, и я все сделаю, что в моих волшебных силах.
- Так вот, дорогая матушка: тебе служат двадцать четыре плясуна и волынщика - обрати всех их в серых цапель. Семеро сыновей моих пусть станут семью белыми лебедями, а сам я превращусь в ястреба и буду их вожаком.
- Увы, увы, сын мой! Это невозможно! - возразила королева. - Не под силу это моим чарам. Но, быть может, моя наставница, волшебница Остри, скажет, что надо делать.
И королева-мать поспешила к пещере Остри. Вскоре она вышла оттуда, бледная как смерть, с пучком пылающих трав в руках. Она прошептала над травами какие-то заклинания, и вдруг голубь обратился в ястреба, его окружили двадцать четыре серых цапли, а над ними взвились семь молодых лебедей.
И все они немедля полетели через глубокое синее море. Море так и металось, так и стонало под ними. Но они все летели и летели и наконец подлетели к замку графа Мара, как раз когда свадебный поезд двинулся в церковь. Впереди ехали вооруженные всадники, за ними друзья жениха и вассалы графа Мара, потом жених, а позади всех бледная и прекрасная дочь графа Мара.
Медленно-медленно под звуки торжественной музыки двигались они, пока не приблизились к деревьям, на которых сидели птицы. И тут Флорентин-ястреб издал крик, и все птицы поднялись в воздух - цапли летели низко, молодые лебеди над ними, а ястреб кружил выше всех. Свадебные гости дивились на птиц, как вдруг - хлоп! - цапли ринулись вниз и рассеяли всадников. Молодые лебеди окружили невесту, а ястреб кинулся на жениха и привязал его к дереву. Тогда цапли опять слетелись в тесную стаю, и лебеди уложили им на спину свою мать, как на пуховую перину. Потом птицы взвились в небо и понесли невесту к замку принца Флорентина.
Вот как птицы расстроили свадьбу! Такого чуда еще никто не видывал. А свадебные гости? Им только и оставалось, что глядеть, как прекрасную невесту уносят все дальше и дальше, пока, наконец, и цапли, и лебеди, и ястреб не скрылись из виду.
Принц Флорентин в тот же самый день доставил дочь графа Мара в замок своей матери, королевы, а та сняла с сына заклятие, и все они зажили счастливо.
Храбрый Мазино и ведьма
Склоны холма до того круты, что, когда курам приходит время нести яйца, жители Покапальи каждой несушке подвязывают полотняный мешочек. А не подвяжи — яйца так и покатятся вниз по склону, прямо к подножию холма, поросшему густым лесом.
По одному этому видно, что жители Покапальи вовсе не такие лежебоки, какими они слывут.
О беднягах вообще много чего рассказывают. Сложили даже поговорку: "В Покапалье все наоборот — осел погоняет, хозяин ревет".
Но поговорку эту придумали крестьяне из долины. Ведь жители долин только и ждут случая посмеяться над жителями гор.
А над покапальцами смеялись особенно охотно. "За что же?" — спросите вы. Да только за то, что те были людьми покладистыми и никому ни в чем не перечили.
— Э-э, — отвечали они насмешникам, — дайте срок, вернется наш Мазино, посмотрим тогда, кто заревет громче — мы или вы!
Но покапальцы знают, кто такой Мазино, а вы не знаете? Ну так вот. Мазино — это любимец всего селения. Не подумайте, что он какой-нибудь богатырь. Вовсе нет.
Мазино родился сущим заморышем, маленьким и хилым. Мать испугалась, что он совсем раздумает жить на свете, и решила выкупать его в теплом вине. Отец Мазино докрасна раскалил на огне подкову и сунул ее в лохань с вином, чтобы оно нагрелось.
После такого купанья Мазино и стал хитрым, как вино, и крепким, как железо. А в люльку маленького Мазино положили скорлупки незрелого каштана. Ведь всякому известно, что горькие зеленые каштаны делают человека умным. И верно, Мазино ума занимать не надо было — своего хватало.
Вот каков Мазино! Откуда же он должен был приехать? Из Африки. Он там служил в солдатах.
Крестьяне, слыша, как с наступлением темноты ведьма шуршит и возится в лесу, стучали от страха зубами и падали на колени, призывая всех святых. Они даже стихи сложили:
Осел погоняет,
Хозяин ревет,
Внизу под горой
Мичиллина живет.
Мы ночью боимся
Ступить на порог:
Чихни Мичиллина —
Мы валимся с ног.
Глухими ночами
Все снова и снова
У нас исчезают
Быки и коровы.
Ужасная ведьма
Всех бедствий причина!
Дрожите, бегите, —
Идет Мичиллина!
Раньше в Покапалье коровы паслись, сколько хотели и когда хотели, а ночевали где придется. Теперь их на ночь сгоняли на полянку, выставляли дозорных и разводили огромные костры.
Но и это не помогало. Потому что стоило проклятой ведьме Мичиллине зашевелиться в кустарнике, как дозорные жались к костру, затыкали себе уши пальцами и зажмуривали глаза. А чуть рассветет, глядь — опять в стаде не хватает одной, а то и двух коров. Тут дозорные принимались вопить и плакать, трясли кулаками и посылали ведьме проклятья.
Не подумайте, что коров не искали. Крестьяне Покапальи устраивали даже облавы, только, разумеется, днем. Но ни коров, ни самой Мичиллины они так ни разу и не видели.
С наступлением дня Мичиллина исчезала, оставляя только следы огромных сапог на сырой земле да пряди длинных черных волос на колючих ветках кустарника.
Пришлось бедным покапальцам запереть своих коров в хлевах и ни на шаг не выпускать оттуда.
Шли недели и месяцы. Коровы взаперти совсем захирели. Они так отощали, что вместо скребницы их можно было чистить граблями — зубья грабель как по мерке приходились между торчавшими ребрами.
Никто не отваживался водить скотину на пастбище, никто не ходил в лес, и грибы, которых никто не собирал, вырастали величиной с зонтик.
