О квадратно-круглом лесе, Микке-мяу и других - Лазар Эрвин (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
— Для тебя это единственный выход, — одобрил мое решение Пацегреши, музыкант, который настолько не умел играть на свирели, что уж и учиться тому не хотел.
К тому же свирель у него была из чистого золота, на ней даже отверстий не было.
И я принялся упражняться, не прерывая упражнений ни на один день, чтобы набраться сил для схватки с Семиглавым Чудовищем. По понедельникам я пил змеиное молоко, по вторникам метал копье, по средам упражнялся с мечом, по четвергам — с топором, по пятницам — с ухватом, по субботам — с саблей, а по воскресеньям накачивал мускулы на руках и ногах.
Вскоре я здорово окреп и однажды ночью наконец двинулся в путь на врага. С копьем, мечом, топором, ухватом и саблей.
— Я убью тебя, злое чудовище, прикончу тебя, проклятие мое! — бормотал я и от злости скрежетал зубами.
Под ногами моими травы рыдали. Но я шел вперед: бим-бум! Что мне трава?!
Кроны деревьев над моей головой жалобно поскрипывали и, казалось, всхлипывали. Но я шел дальше: бим-бум! Что мне деревья?!
Небо жалостливо вздыхало, земля тяжко стонала. А я неотвратимо шагаю дальше: топ-шлеп! топ-шлеп!
Еще только начало светать, когда я был уже в Стране Чудес. Я легко нашел Семиглавую Колдунью. Она спала под эвкалиптом, все ее четырнадцать глаз были крепко закрыты.
Я набросился на нее. Вжик! И отрубил первую голову! Тут словно лопнула некая волшебная струна, и все вокруг наполнилось звоном.
Колдунья, разумеется, проснулась, и все оставшиеся двенадцать глаз посмотрели на меня.
Не жалея ее, я сразу же срубил вторую голову. Все вокруг наполнилось чудными ароматами — запахло безвременником, мятой, тимьяном, сиренью, нарциссами.
Семиглавая Колдунья потянулась ко мне. Видно, хотела схватить меня, но я был начеку и пустил в дело меч, копье, топор, ухват, саблю, руки, ноги и все, что ни есть под рукой.
Вот на землю упала третья голова. В то же мгновение вокруг забили родники, зажурчали ручьи.
Вот и четвертая! Пряди золотых волос взметнулись и исчезли за деревьями.
Вжик! — резанул я по пятой голове. Зазвенели бубенцы и колокольчики, зазвенели и смолкли.
Шестую голову Семиглавая Колдунья особенно берегла — старалась уклониться от моих ударов, прятала голову, но спасти ее не смогла. Удар моего меча обрушился-таки на нее. Вдруг зазвенели колокола. Много, много колоколов звенели все тише и тише, пока вовсе не смолкли… И такого благословенного покоя был исполнен этот звон… Странно!
Но в этот момент — ой! — она схватила меня. И прижала к себе так, что я пошевелиться не мог. Голова моя лежала на ее груди, и я услышал, как бьется сердце Колдуньи: тук! тук! тук!
И тут она спросила меня:
— Чем я досадила тебе, сын человека?
— Ты можешь убить меня, — проговорил я в ответ, — можешь разорвать меня на куски, но все равно я не жалею о том, что сделал. Зачем ты заколдовала меня? Зачем тебе нужно, чтобы я был таким уродом? Ну есть ли на земле человек безобразнее меня?
Я поднял голову и увидел глаза Семиглавой. В них светились огоньки, как прекрасные далекие звездочки.
Я вгляделся в лицо колдуньи.
И пригрезилось мне, будто вижу я в нем серебро тихих озер, покой пашни, красоту майских лугов, цветы. Что же это такое?
— Глупый ты, глупый, — ласково сказала мне Семиглавая и поцеловала меня в правую, а потом в левую щеку. И погладила по голове.
«Она вовсе не собирается убивать меня! И конечно, она не заколдовывала меня! Она не сделает мне ничего плохого! Она жалеет меня», — пронеслось у меня в голове.
И я заплакал:
— Какой ужас! Ведь я отрубил тебе шесть голов!
Семиглавая Колдунья отпустила меня. В зрачке ее глаз я увидел свое отражение. Ноги у меня стали стройными, толстый живот исчез, голова вытянулась, я уже не был косоглазым и лопоухим, грудь у меня расправилась, рот уменьшился.
Я упал перед ней на колени, потому что понял: я сражался вовсе не с чудовищем, а с доброй волшебницей.
— Я не заслужил твоей доброты, — проговорил я, захлебываясь слезами. — Сделай меня снова безобразным, ведь я отрубил тебе шесть голов. О, если бы я мог все повернуть вспять!
Она покачала головой, потом грустно улыбнулась.
В этот момент взошло солнце и осветило ее. И тут до меня дошло, что я чуть было не убил Семиглавую Фею, самую добрую и прекрасную волшебницу на свете. А я, болван, отрубил ей шесть голов!
Что же будет, если она вдруг лишится последней головы?
— Позволь, я стану твоим телохранителем, позволь мне защищать тебя, — сказал я Фее.
Она кивнула в знак согласия.
И я больше не вернулся в Рацпацегреш. Я остался охранять Фею.
И по сей день я охраняю ее — копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой.
Не вздумайте прийти к ней с недобрыми намерениями! Будете иметь дело со мной! Я не дам в обиду Семиглавую Фею! Потому что один глупец уже отрубил ей шесть голов, осталась всего одна. Лучше помогите мне заботиться о ней! Охранять ее! Копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой! И… нашей любовью!
Три незадачливых бородача
У входа в дом поэта Бержиана стояли в нерешительности три седобородых старика. Бержиан взглянул в окно и проговорил:
— Ну вот, три седые бороды.
Три седые бороды принадлежали трем старцам. Они о чем-то совещались, стоя у подъезда. Бержиан хотел было открыть окно и позвать стариков в дом, но в этом уже не было необходимости, так как они и сами догадались войти. Бороды у них при каждом движении колыхались.
— Приветствуем тебя, славный сын нашего города! — хором поздоровались они.
«Ай-яй-яй, это плохой признак, — подумал Бержиан. — Если бы они сказали: „Привет тебе, скромный сын нашего города!“ или еще проще: „Привет тебе, сынок!“, разговор мог бы привести к чему-нибудь хорошему. А так — ай-яй-яй!..» — и Бержиан предложил им сесть.
Прежде чем усесться, старцы представились:
— Древняя Борода.
— Главная Борода.
— Младшая Борода.
Бержиан в ответ погладил свою густую черную бородку и бросил:
— Как-никак тоже борода.
И все четверо сели.
— Нас прислали городские власти, — торжественно начал первый бородач, Древняя Борода.
Бержиан тут же подумал, что они пришли насчет налогов. Налога за аренду дома, амортизационного налога, налога со стихов, налога за правую руку и отдельно за левую руку и еще семидесяти трех разновидностей налогов, изобретенных городскими властями. И не оплаченных Бержианом.
— Если вы насчет налогов… — меланхолично начал Бержиан, но его тут же прервал третий бородач:
— У нас и в мыслях этого не было.
— Начиная с сегодняшнего дня все твои задолженности по налогам считаются погашенными, — добавил Главная Борода.
— Более того, ты до конца своей жизни освобождаешься от всех налогов, — заключил Древняя Борода.
«Дела совсем плохи, — решил Бержиан. — Либо они пришли просить у меня что-нибудь, либо насчет мусора. А мусорил ли я за последнее время на общественной территории? И еще как!»
— Если вы насчет мусора… — начал он, и три бородача сразу оживились.
— Именно, именно! Ты коснулся самой сути вопроса! — дружно провозгласили они.
— Что касается мусора, — сразу перешел в наступление Бержиан, — то тут кругом виноваты городские власти. В городе мало мусорных ящиков. Что прикажете делать бедному горожанину, если он, к примеру, идет по улице и грызет орехи? Куда прикажете бросать скорлупу?! Хотя он и добропорядочный и аккуратный человек. Не желая мусорить, горожанин собирает скорлупу в ладонь в надежде встретить, наконец, мусорный ящик. Вот он идет, идет, ладонь уже полна скорлупы — ни одна скорлупка больше не вмещается. А мусорного ящика нет и нет! Что же делать? Остается одно: бросить скорлупу прямо на улицу, то есть намусорить. Но кто в этом виноват? Вы виноваты! Потому что в городе мало мусорных ящиков. Вот я и предлагаю вам: наймите человека, дайте ему пакет орехов, пусть идет себе по улице и грызет их. Как только ладонь у него наполнится скорлупой, выставляйте на этом месте мусорный ящик. И так — по всему городу. Вот тогда в городе будет чисто, как в прачечной.
