Скользкий склон - Сникет Лемони (бесплатные книги полный формат txt) 📗

— Сегодня с самого утра мы ели только жареного лосося, а уже время ужинать, — сказал Граф Олаф. — Иди-ка готовить, сиротка.

— Завтра праздник Фальшивой Весны, — сообщила Эсме, — а сейчас очень модно устраивать в честь Фальшивой Весны торжественный ужин.

— Слыхала, зубастая? — спросил Олаф. — Моя подруга желает стильный ужин. За работу!

— Олаф, ты нам нужен! — произнёс очень низкий голос, и Вайолет с Куигли увидели, как рядом с негодяем и его подругой появились две пары зловещих чёрных туфель. При виде этих туфель Олаф и Эсме нервно заёрзали.

Внезапно под машиной ощутимо похолодало, и Вайолет пришлось прижать ноги к шинам, чтобы они, дрожа, не начали стучать по днищу и злодеи её не услышали.

— Да, Олаф, — сказал сиплый голос мужчины с бородой, но без волос, хотя его самого Вайолет с Куигли не видели. — Утром мы первым делом займёмся осуществлением плана по новобранцам, так что нам нужна твоя помощь, чтобы расстелить по земле сеть.

— Разве вы не можете попросить кого-нибудь из наших работников? — спросила Эсме. — У нас есть человек с крюками, две женщины с напудренными лицами и три урода, которых мы подобрали на Карнавале. Всего получается восемь человек, включая вас самих. Зачем же нам расстилать эту сеть?

Четыре чёрных башмака шагнули к стильным туфелькам Эсме и к татуировке Олафа.

— Вы это сделаете, — сказала женщина с волосами, но без бороды, — потому что я так велю.

Настала длинная зловещая пауза, а потом Граф Олаф издал коротенький тонкий смешок.

— Тогда конечно, — заметил он. — Пошли, Эсме. Младенцу мы поручения выдали, так что тут нам всё равно делать нечего.

— Это правда, — согласилась Эсме. — По правде говоря, я подумывала снова покурить, потому что мне скучно. У тебя ещё остались те пурпурные сигареты?

— К сожалению, нет, — ответил мужчина с бородой, но без волос, уводя негодяев от машины. — Я нашёл только одну.

— Плохо, — сказала Эсме. — Вкус и запах мне не нравятся, и курить очень вредно, но сигареты сейчас в большой моде, и я бы хотела покурить.

— Может быть, на пепелище штаба остались ещё сигареты, — подумала вслух женщина с волосами, но без бороды. — Только в золе ничего найти невозможно. Мы провозились несколько дней, но сахарницу так и не отыскали.

— Не при младенце, — быстро перебил её Олаф, и четыре пары туфель удалились.

Вайолет и Куигли оставались под машиной, пока Солнышко не сказала «Костклир», что означало что-то вроде «Уже можно вылезать».

— Какие это были ужасные люди, — содрогнулся Куигли, отряхивая с куртки грязь и копоть. — Прямо мороз по коже.

— Вокруг них действительно какая-то зловещая аура, — шёпотом согласилась Вайолет. — Ноги с татуировкой — это был Граф Олаф, а туфельки с блёстками — Эсме Скволор, а остальные два кто?

— Поджоги, — буркнула Солнышко. Она имела в виду нечто вроде «Я не знаю, но именно они сожгли штаб Г. П. В.», и Вайолет быстро объяснила это Куигли.

— Клаус обнаружил важное сообщение, оно уцелело в огне, — сказала Вайолет. — Не сомневаюсь, Солнышко, когда мы с тобой окажемся у подножия водопада, он уже разгадает, что оно значит. Пошли.

— Но го, — ответила Солнышко, что значило «Не думаю, что мне следует вас сопровождать».

— Но почему же? — спросила Вайолет.

— Унасанк, — сказала Солнышко.

— Солнышко говорит, что негодяи упоминали ещё одно убежище, где могут собраться волонтёры, — объяснила Вайолет Куигли.

— А ты знаешь, где это? — спросил Куигли.

Солнышко покачала головой.

— Делолаф, — заметила она.

— Но если дело Сникета попало к Графу Олафу, — сказала Вайолет, — как ты собираешься узнать, где это безопасное место?

— Матахари [9], — отвечала Солнышко, что значило нечто вроде «Если я останусь тут, то смогу пошпионить за негодяями и всё разведать».

— Ни за что, — сказала Вайолет, переведя это Куигли. — Тебе нельзя здесь оставаться, Солнышко, это опасно. Хватит и того, что Олаф заставил тебя готовить.

— Гриль, — уточнила Солнышко.

— А что ты собираешься приготовить на ужин по случаю Фальшивой Весны?

Солнышко улыбнулась сестре и направилась к багажнику. Вайолет и Куигли услышали, как она роется в оставшихся продуктах, но сидели так, чтобы ни Олаф, ни его сотоварищи их не заметили. Когда Солнышко вернулась, на лице у неё сияла победная улыбка, а в охапке она несла брикет мороженого шпината, пакет грибов, банку каштанов и огромный баклажан.

— Салат! — воскликнула она, что означало нечто вроде «всевозможные овощи с грибами».

— Удивительно, что ты можешь поднять такой баклажан, не то что его приготовить, — сказала Вайолет. — Он, наверное, весит столько же, сколько ты.

— Подслужин, — ответила Солнышко. Она имела в виду «прислуживать труппе за ужином — блестящая возможность подслушать их разговоры», что Вайолет и перевела, впрочем, крайне неохотно.

— Мне кажется, это опасно, — сказал Куигли.

— Конечно, опасно, — отвечала Вайолет. — Кто знает, что они учинят, если поймают Солнышко на месте преступления.

— Гу-гу-га-га, — возразила Солнышко, что значило «меня не поймают, потому что все думают, будто я беспомощный младенец».

— Мне кажется, твоя сестра права, — сказал Куигли. — Всё равно нести её вниз по водопаду небезопасно. Ведь у нас и так заняты и руки, и ноги. Пусть Солнышко попытается разгадать тайну, которая скорее всего поддастся именно ей, а мы пока что разработаем план спасения.

Вайолет покачала головой.

— Не хочу оставлять сестру, — сказала она. — Бодлерам нельзя разлучаться.

— Клаус, — указала Солнышко.

— Если есть ещё какое-то место, где собираются волонтёры, — сказал Куигли, — нам надо разузнать, где это. А Солнышко может это выяснить, но только если останется здесь.

— Я не хочу оставлять маленькую сестричку на вершине горы, — упиралась Вайолет.

Солнышко бросила овощи на землю и с улыбкой подошла к сестре.

— Я не мала, — сказала она и обняла Вайолет. Это было самое длинное предложение, которое до сих пор говорила младшая Бодлер, и Вайолет, сверху вниз взглянув на сестру, поняла, что это правда. Солнышко и вправду была уже совсем не младенец. Она стала просто девочкой, которая обладала необычайно острыми зубами, выдающимися кулинарными способностями и возможностью пошпионить за компанией негодяев и раздобыть насущно необходимые сведения. За то время, когда троих сирот постигли тридцать три несчастья, Солнышко вышла из младенчества, и хотя Вайолет было немного грустно об этом думать, она гордилась сестрой и тоже ей улыбнулась.

— Наверное, ты права, — сказала Вайолет. — Ты больше не младенец. Но будь осторожна, Солнышко. Ты маленькая девочка, а маленьким девочкам опасно шпионить за негодяями. И помни, Солнышко, — мы под самым водопадом. Если мы тебе понадобимся, просто подай нам знак.

Солнышко открыла рот, чтобы ответить, но не успела она произнести и звука, как трое детей услышали из-под машины Олафа долгое ленивое шипение, словно там пряталась какая-нибудь змея доктора Монтгомери. Машина чуть дёрнулась, и Вайолет показала Куигли на одну из шин, которая совсем сдулась.

— Наверно, я проткнула её кошками-вилками, — сказала Вайолет.

— Не то чтобы это был хороший поступок, — ответил Куигли, — но мне почему-то совсем не жалко.

— Как там наш ужин, зуболицая? — донёсся, перекрывая свист ветра, жестокий голос Графа Олафа.

— Думаю, нам лучше уйти, пока нас не обнаружили, — шепнула Вайолет, снова обнимая сестру и целуя её в макушку. — Мы скоро увидимся, Солнышко.

— До свидания, Солнышко, — сказал Куигли. — Я так рад, что нам наконец удалось познакомиться. И большое тебе спасибо за то, что ты помогаешь нам найти последнее безопасное для волонтёров место.

Солнышко Бодлер взглянула на Куигли, а потом на старшую сестру и одарила обоих широкой счастливой улыбкой, показав все свои впечатляющие зубы. Ей пришлось столько времени провести в обществе негодяев, и теперь она была рада побыть с людьми, по достоинству ценившими её способности, благодарившими её за труды и понимавшими её манеру выражаться. Несмотря на то что Клаус остался у подножия водопада, Солнышко чувствовала, что снова счастлива в кругу семьи и что её пребывание в Мёртвых Горах, весьма вероятно, кончится хорошо. Разумеется, она заблуждалась, но пока что младшая Бодлер улыбалась тем, кто тревожился о ней, — с одним из них она только что познакомилась, а вторую знала всю жизнь, — и ей казалось, будто она даже стала выше ростом.