Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения - Оливер Лорен (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Уилл вдруг увидел перед собой путь к спасению и, мысленно извинившись перед кошкой – Прости, кисонька, через минуту пройдет! – вытянул руку, поймал полосатый хвост и что было силы стиснул его.
Левша взвыла и выскочила из переноски, висевшей на груди Мела.
На мгновение зависла в воздухе.
И приземлилась точно в центре обширной, покатой теткиной груди. И вцепилась всеми коготками, чтобы не упасть.
Тетка и Мел разом выпустили Уилла.
Тетка издала такой вопль, что его услышала даже Лайзл, которая успела покинуть вокзал и уже пробиралась кривыми замусоренными улицами Клевер-Тауна.
– Уберите от меня это – АААПЧХИ! – страшилище! – заходилась «пострадавшая», приплясывая на месте и тростью пытаясь сбить с себя кошку. Все ее усилия пропадали даром – Левша только глубже запускала когти в ее теплый жакет. – Уберите эту – ААПЧХИ! – дрянь! Она царапается!
– Постойте смирно секундочку! – упрашивал Мел. – Пока вы так дергаетесь, я ее нипочем не сниму!
Полицейский не вмешивался, только затылок чесал.
А Уилл мчался прочь.
– Эй, – мрачно проговорил полисмен, глядя, как он исчезает в толпе. – Ваш мальчишка-то удрал.
Но ни Мел, ни тетка с тросточкой его не услышали. Тетка верещала и крутилась, Мел взывал к ее разуму. Левша перебралась повыше и примерилась укусить серьгу в теткином ухе.
Так что полицейский просто пожал плечами, зевнул и отправился перекусить картофельным пончиком. Ночь у него нынче выдалась такая длинная…
Глава восемнадцатая
Вот уже несколько часов Уилл бесцельно бродил по кривым улицам Клевер-Тауна. Он даже не знал, следовало ли ему разыскивать девочку с чердака. Как бы не оказалось, что противная тетка была-таки права. Может, девочка в самом деле не отличалась здравым рассудком?.. Подобная вероятность буквально вышибала у паренька почву из-под ног, и он не хотел даже думать об этом. Ну ладно, почему же тогда она от него побежала? И это выражение у нее на лице! Ее просто перекосило от ужаса! Даже вспоминать больно…
И вообще, каким ветром ее занесло в Клевер-Таун? Уилл силился хотя бы предположить, что у нее могли быть здесь за дела, но в голову ничего умного не приходило. Оставалось только надеяться, что ее не отослали сюда трудиться на фабрике. Представлять себе это милое, бледное личико склоненным над швейной машинкой или чаном с ядовитыми жидкостями, представлять эти длинные, тонкие пальцы в кровь исколотыми иголкой или обожженными горячей отравой было еще больнее, чем вспоминать ужас в ее глазах там, на перроне.
И Уилл твердо сказал себе: если ее все-таки отослали сюда работать, я непременно разыщу ее и спасу!
Вот он и шел, то ли ища девочку, то ли не ища, боясь и на что-то надеясь, и постепенно удалялся от железнодорожного вокзала, углубляясь в самый центр города, а потом – еще дальше, в окраины.
Случилось так, что ноги занесли его в одно особо скверное место. Здесь дома стояли так плотно, что казалось – они жались один к другому в поисках тепла. С обеих сторон здесь громоздились кучи мусора, а в них рылись нищие всех видов и возрастов – старые, молодые, хромые, слепые… Люди и мусор воняли одинаково невыносимо. Уилл начал задыхаться.
К нему подходили с разных сторон, трогали его потасканное пальто, касались волос:
– Подай грошик, паренек… всего один грошик…
– Имейте сердце, молодой человек, поделитесь!
– Мне ужасно жаль, – ответил Уилл. Он никогда не видел такой толпы предельно оборванных, безнадежно грустных людей – ходячие тени, живые скелеты. – У самого ни гроша!
И он поспешил прочь, молясь про себя, чтобы девочке с чердака ни в коем случае не довелось сюда забрести.
Потом он задумался, а не следовало ли ему вернуться на вокзал и продолжить свое путешествие на север, как он изначально и собирался. Покрутив так и сяк эту мысль, Уилл понял, что уехать от девочки не сумеет. По той же самой причине, по которой торчал у нее под окошком изо дня в день, месяц за месяцем…
Наконец очередная, довольно безлюдная улица вывела его на самый край пригорода Клевер-Тауна. Здесь стояли длинные, приземистые складские строения и курсировали грузовые повозки, запряженные очень невеселыми лошадьми, у которых можно было пересчитать все ребра. Воздух здесь казался ощутимо густым, витавшая в нем копоть чувствовалась на языке. На многих складах окна были забраны ставнями, в других сквозь мутные треснувшие стекла угадывались хмурые, истощенные лица, колебавшиеся внутри, словно языки тусклого пламени. Кое-где были распахнуты грузовые ворота, туда въезжали телеги, и Уилл видел, как в обширных, плохо освещенных складских недрах медленно двигались люди.
Вот уже некоторое время у него было очень неприятное чувство, как будто за ним наблюдали. Уилла это пугало, хотя он и не взялся бы сказать, почему. Промежутки между складами мало-помалу делались шире, на пустырях громоздились отвалы битого камня и бурыми пучками торчали жухлые травы. Постепенно перестали попадаться прохожие, но ощущение чужого взгляда не покидало Уилла, и глубоко внутри живота стали распространяться ледяные ниточки настоящего страха. Очень гадкое ощущение, и недовольное урчание желудка, в который за последние сутки попала всего-то единственная картофелина, вовсе не способствовало уверенности в себе.
Тогда Уилл принял решение: вот встретит прохожего и обязательно спросит дорогу обратно на вокзал. И сядет там на поезд, идущий на север. И выбросит из головы все мысли о девочке с чердака!
В это время он проходил мимо очень большого здания, выстроенного из черного, местами заплесневелого камня и усыпанного белесым пеплом. Оно выглядело бы совершенно заброшенным, но наверху торчали четыре черные трубы, и из них густо валил черный же дым. Потом слуха Уилла достигли человеческие голоса, и, завернув за угол, он увидел двоих мужчин. Оба – с грязными, нечесаными волосами, с измазанными в чем-то руками, щербатые и до ужаса гнилозубые. Рядом виднелось несколько телег, крытых толстым брезентом. Какой груз помещался на повозках, Уилл не мог рассмотреть, но ребра и углы, выпиравшие сквозь брезент, позволяли предположить, что там стояли какие-то ящики.
Мужчины о чем-то увлеченно беседовали, вернее, спорили между собой. Уиллу не хотелось к ним обращаться, потому что выглядели они не слишком-то дружелюбно, но все-таки он собрал в кулак все свое мужество и подошел ближе.
По мере приближения он отчетливей услышал их разговор.
Один из двоих тыкал другого в грудь узловатым и кривым указательным пальцем.
– Говорил я тебе, как опасны циркулярные пилы! – говорил он. – Вот уже четвертый маленький ублюдок потерял руку! И это всего лишь за месяц!
Второй мужик равнодушно ковырял в зубах.
– Такая у нас работа, – проговорил он, растягивая слова. – Без пил никуда, они дерево распускают на доски. А без досок – какие гробы?
– Ты меня не учи дело делать! – зарычал первый. – Вся беда – от этих мальчишек! Оглянуться не успеешь, а они уже кончились! Кому руку отхватит, кому ногу, кто р-раз – и без пальцев… Месяц назад одному даже голову отчекрыжило!
– Да найду я тебе новых мальчишек, – ответил второй. – Подумаешь, мальчишек достать!
Уилл остановился, укрываясь за одной из повозок. Сердце колотилось так громко, что он усилием воли приказал ему немножко притихнуть.
– Так ступай и разыщи мне какого-нибудь пацана! – заорал первый. – Давай-давай, шевелись! А не то заставлю оплачивать мне работу, которую я теряю из-за твоей нерадивости!
Уилл очень, очень осторожно попятился прочь, стараясь не производить лишнего шума, но двигаясь при этом как можно быстрей. Как хорошо, что он так к ним и не подошел! Ему были некоторым образом дороги и пальцы, и руки, и ноги, не говоря уже о голове. Еще не хватало, чтобы его заставили совать их под пилу!
И в это самое время ему прямо под каблук попалась стекляшка.
Оба спорщика разом оглянулись на громкий хруст.
Уилл поспешно пригнулся, таясь за большой телегой. В ее оглоблях уже стоял упряжной ослик. Не ожидая для себя ничего особо хорошего, ослик скреб землю копытом и пытался жевать пучок почерневшей от мороза травы…
