Эй, прячьтесь! - Сая Казис Казисович (читать книги полностью .TXT) 📗
У хлева приветливо тявкнул Кудлатик, Гедрюс цыкнул на него и пустился бегом в сторону хутора Микаса-Разбойника.
«Хорошо, что у них собаки нет!» – запыхавшись, подумал полуночник. Светила полная луна, и было хорошо идти мимо дымящегося теплого озера. А дорога упорно сворачивала в черный лес, и Гедрюсу стало жутковато. Он вытащил фонарик, но батарейки уже почти сели, и лампочка едва мерцала, словно сигарета на ветру. Гедрюс пожалел, что не взял сестрин костыль. В темноте его не отличишь от ружья.
«Ладно, – успокаивал он себя. – Лес скоро кончится. Надо поберечь батарейку». И сунул фонарик за пазуху – говорят, от тепла он подзаряжается…
И вот Гедрюс уже на хуторе Микаса. В избе еще светится окно. Слышна музыка. Родители Микаса, видно, еще смотрят телевизор. Надо спешить – перед тем как лечь, им еще вздумается обойти хутор. Услышат крики утят, прибегут в сарай и вместо лисы застанут Гедрюса… Что он им тогда скажет?
Прислонившись к стене хлева, Гедрюс минуту колебался, закончить всю операцию сейчас или обождать, пока в избе не погасят свет и не пойдут спать. Но перед сном они, конечно, выключат телевизор. Значит, пока слышна музыка, Гедрюс может смело действовать. А если она замолкнет, придется где-то спрятаться и переждать.
Двери сарая были приперты палками, а внизу лежали тяжелые поленья – через такие заграждения не проник бы даже хорек…
Гедрюс осторожно отодвинул поленья и открыл малую дверцу. Остро пахло лисой, а Хромуша по-индюшачьи крикнула:
– Кто тут бродит? Кому тут чего надо?
– Свои, свои, – успокоил ее Гедрюс и посветил фонариком.
Утятам этой ночью опасность не грозила: их посадили в ящик, которым Джим недавно поймал голубя. На ящик положили доски, а поверх досок устроилась Хромуша. Кот Черныш, думали люди, ее не осилит.
Ночной гость направил луч на клетку с лисятами. Здесь все было по-прежнему, оставалось лишь выдернуть деревянную затычку и распахнуть дверцу. Об этом его и просил Дилидон.
И тут Гедрюс услышал треск. Кто-то задел за доску, которой была приперта большая дверь сеновала. Гедрюс присел в углу, нашарил охапку сена, набросил ее себе на голову и замер.
На сеновал бесшумно проник кто-то.
– Это еще кто?! – снова громко закулдыкала индюшка.
– Тише, глупышка… – услышал Гедрюс голос Януте. Он по-прежнему сидел на корточках и не шевелился.
Януте ощупью добралась до клетки, выдернула затычку и негромко сказала лисятам:
– Бегите, вонючки, бегите!..
– Януте! – вполголоса позвал ее Гедрюс и зажег свой фонарик.
Девочка вздрогнула и затихла.
– Не бойся. Это я, Гедрюс…
– А ты что тут делаешь?
– То, что и ты…
– Гаси свой фонарик и бежим!..
Гедрюс догнал ее за сеновалом и поймал за руку.
– Подожди. Теперь уже можно не бояться.
– Мне домой надо, – беспокоилась Януте. – Пусти!
– Приходи завтра к колодцу! – шепнул ей Гедрюс.
– Ладно.
– Подожди… Ты же не знаешь, к какому.
– Знаю.
– Тогда давай договоримся, когда?
– А когда хочешь? В двенадцать, ладно?
– У меня часов нет. Я раньше приду.
– Ладно, – повторила Януте и убежала.
– Я гномов тебе покажу! – крикнул вдогонку Гедрюс, но ответа не услышал.
По пути домой мальчик спустился к озеру, где, как он знал, можно найти хорошую вязкую глину. Подсвечивая фонариком, он отковырнул кусок величиной с гусиное яйцо и всю дорогу до хутора мял глину в руках. Осторожно подошел к улью. Присел и, не услышав ни звука, поскреб ногтем о стенку.
– Ага! – тут же откликнулся Мудрик.
– Уже, – сказал Гедрюс, приставив губы к летку улья. – Все сделано…
– Вот и хорошо, – ответили ему оттуда. – Спасибо. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – ответил Гедрюс и, сжав коленями мигающий фонарик, засунул в леток припасенную деревяшку, проворно залепил щели глиной, заровнял и прислушался снова. Тишина. Чего доброго, гном в улье даже не заметил!
«Вот и попался!» – подумал Гедрюс и вытер запачканные руки о росистую траву.
ВРУН – ВРУНИШКА – ЗАВИРУШКА
Третье утро подряд Микас с Джимом, едва продрав, глаза, узнают сенсационные новости.
Позавчера: «НОЧЬЮ У КЛЕТКИ С ЛИСЯТАМИ ЗАДУШЕН УТЕНОК! ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ: ЛИСА ИЛИ ХОРЕК».
Вчера: «ЖЕСТОКО УБИТ ВТОРОЙ УТЕНОК! НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЗАСТИГНУТ КОТ ЧЕРНЫШ. ТРУП УТЕНКА ОТДАН ЛИСЯТАМ».
И наконец сегодня: «НЕИЗВЕСТНЫЙ ЗЛОУМЫШЛЕННИК НОЧЬЮ ПРОНИК НА СЕНОВАЛ, ОТКРЫЛ КЛЕТКУ И ВЫПУСТИЛ ЛИСЯТ! СРЕДИ ПТИЦ ЖЕРТВ НЕТ».
Встав и торопливо позавтракав, Джим попросил посторонних уйти с сеновала и, призвав на помощь Микаса-Разбойника, принялся искать следы злоумышленника.
Все события, как нам уже известно, происходили в сарае, где по одну сторону прохода было свалено сено, а по другую находилась глухая стена хлева, за которой весело хрюкал поросенок, во всех злодеяниях, разумеется, участия не принимавший. В проходе были сложены дрова, между ними втиснута клетка с лисятами, там же стоял и ящик, где провели ночь утята.
Глиняный пол был загажен птицами, засорен сеном. Джим потребовал обшарить весь этот мусор, поскольку злоумышленник ночью мог потерять какую-нибудь «улику».
Микас-Разбойник, поморщившись, взялся за дело. И «улика» нашлась! Это была пуговица. Коричневая, далеко не новая, с четырьмя забитыми грязью дырочками.
Но эта находка и сбила с толку исследователей. Пуговица-то была от старой папиной сермяги, которую иногда надевает и мама! И когда именно она была утеряна, установить не удалось… Родители подозревали детей, а Джим с Микасом думали, что лисят все-таки выпустил кто-нибудь из взрослых.
Януте не участвовала во всем этом розыске. Сразу после завтрака она ушла по грибы. Вернулась через час с пустой корзинкой, без особого интереса осмотрела пуговицу, спросила, который час, и снова куда-то исчезла.
Не обнаружив других улик, мальчики закрылись в сарае и принялись искать кота. Суровый, но справедливый приговор остался в силе: Черныша поймать, сунуть в мешок и утопить! А кот словно чуял это и целые сутки не попадался никому на глаза.
Закупоренный улей согревало добродушное утреннее солнце, и глина, которой был залеплен леток, побелела, стала походить на штукатурку. Из улья не доносилось ни звука, – никто не гремел, не скребся и не звал на помощь. В тусклое окошко Гедрюс разглядел только залитые воском рамы и спящую ночную бабочку.
«Неужто ОНИ сумели удрать?!» – встревожился Гедрюс и, протерев очки, снял крышку улья.
Вместе с пылью взлетела испуганная моль, донесся слабый запах меда, и в уголке улья Гедрюс увидел сидящего на раме Мудрика. Ученый, по-видимому, нарочно углубился в чтение и не хотел даже смотреть на Гедрюса,
– Эй! – негромко окликнул тот. – Ты тут один?
– Нет, – ответил Мудрик. – Еще мышь есть. Любопытно, почему ты замуровал леток? Ночью нам было душновато.
– Ничего, сейчас проветрится! – ответил Гедрюс, поискав взглядом мышь.
Ах, вот она где! С одной стороны рамы высовывался длинный хвост, а с другой поблескивал крохотный, с каплю дегтя, глаз да испуганно дрожал ус.
– Мне хотелось вас Януте показать, – стал оправдываться Гедрюс. – Она хорошая девочка…
– Вот как, тебе хотелось… – горько усмехнулся Мудрик. – А если мне не хочется?
– С тобой же ничего не случится… Я тебе три ореха принес и меду на листке… Если чего хочешь – скажи, мигом сбегаю.
– Хочу, чтоб ты сейчас же открыл леток и выпустил нас!
Гедрюс все-таки положил на раму все принесенное с собой и еще раз попытался оправдаться:
– Я у Дилидона просил, объяснял ему, что хочу вас показать двоюродной сестре Микаса… Дилидон, можно сказать, пообещал…
– Знаешь, что… – захлопнув книгу, сказал Мудрик, – было бы лучше, если ты вообще нас не видел и про нас не знал. Я сам в этом виноват и за это теперь посижу… Всем нам будет наука…
