Последнее пророчество - Николсон Уильям (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
Из глубины павильона вновь показался Доминатор и медленно направился к перилам. Необъятный человек с огромным животом, широчайшей грудью и огромной головой снял шлем, открыв копну длинных седых волос и короткую бороду, обрамлявшую бронзовое лицо. Доминатор спокойно стоял, разглядывая своих подданных, и улыбался; глаза правителя мерцали, когда он скользил взглядом по террасам. Каждый, на кого падал благожелательный взор, чувствовал, что Доминатор видит его, знает его и одному ему посылает знак своего расположения.
Доминатор поднял руку в золотой перчатке, и с долгим вздохом лорды по обеим сторонам от него, манахи на арене и вся огромная толпа одновременно поднялись на ноги. Манахи удалились в глубину туннеля. Вперед вынесли кресло для правителя. И он опустился в кресло.
Бомен не спускал глаз с Доминатора. В то время как окружающие видели только огромный живот и дружелюбную улыбку, Бо чувствовал силу, исходившую от правителя. Эта сила имела мало общего с силой Морах, которую юноша ощущал все эти годы. Ничего похожего на чувство собственной непобедимости и опьяняющую дрожь, наполнившую Бомена много лет назад. Тем не менее, эта иная сила спокойно подчиняла тысячи людей, собравшихся на манаху.
Вновь раздались звуки рогов.
Та-та-ра! Та-та-ра! Из туннеля бегом выбежали двое манахов. Под дикие крики толпы они запрыгнули на насыпь.
Сейчас манахи вооружились. К ногам воинов были приторочены стальные наколенники с выступающими из них короткими лезвиями. Подобным же образом были защищены руки от локтей до ладоней. Другие лезвия торчали над запястьями. Голову каждого воина защищал тесный шлем, на гребне которого был укреплен пятый по счету нож. За исключением доспехов на руках и ногах, воины были обнажены.
Манахи приветствовали кричащую толпу, оборачиваясь в разные стороны и поднимая руки, чтобы получить поддержку своих сторонников. Один из манахов был крупнее и, судя по шрамам на торсе и бедрах, пережил уже много схваток. Другой выглядел тоньше и моложе, и толпа приветствовала его с меньшим воодушевлением.
Мампо, присоединившийся к Хазам, почувствовал, как Пинто обняла его сзади за талию.
— Что они собираются делать, Мампо?
— Они будут сражаться.
— Они убьют друг друга?
— Один умрет, другой выживет, — отвечал Мампо, едва ли понимая, что говорит. Манахи заворожили его.
Юноша видел, как противники разошлись по разным концам насыпи и замерли, склонив головы. Толпа тоже хранила молчание. Странное чувство родилось в теле Мампо — казалось, тело знало, как будут действовать противники. В начале поединка они будут двигаться по-кошачьи, плавными, текучими движениями, а потом…
Наконец пробил час боя. Правитель подал знак. Соперники, разделенные широким пространством, начали сходиться в танце смерти. Здесь не было места словам. Подъемы и стремительные падения, изогнутые руки и выпрямленные ноги, кружения и повороты — казалось, что бойцы притягиваются друг к другу, словно связанные невидимой нитью. Оба воина были необычайно сильны, поэтому их медленные, размеренные движения так красиво смотрелись со стороны. Однако особую остроту зрелищу придавало то, что зрители знали: скоро эти тела обагрит кровь.
Пинто отвела глаза, не желая смотреть на кровопролитие. Отец девочки чувствовал, как его сердце возбужденно колотится в груди, и стыдился своих чувств. Бомен перевел взгляд с противников на правителя и внезапно понял, что дух манахи сродни духу Доминатора. Именно воля властителя чувствовалась в зловещем изяществе поединка. Кровь и красота, танец и смерть соединились перед глазами зрителей в нескольких мгновениях полнейшей сосредоточенности.
Молодой манах ударил первым: клинок, выступающий над запястьем, метил в горло соперника. Старый воин отклонился назад и почти в то же мгновение перенес вес на правую ногу и нанес удар левым коленом. Нож вошел в бок молодого манаха, и яркая кровь заструилась по телу.
Толпа выкрикивала имя героя.
— Даймон! Даймон!
Танцоры начали вращаться все стремительнее. Молодой манах был быстр, очень быстр. Не обращая внимания на рану, он отпрянул назад, повернулся и ударил столь молниеносно, что запястный нож, скользнув под рукой Даймона, задел его бедро. Теперь и новичок «открыл счет». Даймон в ответ словно взорвался, обернулся вихрем стремительно мелькающих рук и ног. Он теснил молодого противника к краю насыпи; кулаки и колени наносили удар за ударом, наручи сверкали, всегда успевая отразить удар. Опытный воин все увереннее наступал на новичка, вынуждая того защищаться отчаяннее и отчаяннее, пока последним летящим замахом Даймон не заставил противника свалиться с насыпи.
Раздался бешеный рев толпы. Даймон победно вскинул руку. Побежденный манах поднялся на ноги и остался неподвижно стоять внизу, пытаясь отдышаться. Даймон опустил руку. Неудачник поднял глаза, и толпа разразилась насмешками и шиканьем. Преследуемый издевательскими выкриками, молодой манах медленно скрылся в туннеле.
Пинто ужаснулась.
— Он же сделал все, что смог. Почему они глумятся над ним?
— Он проиграл, — отвечал охранник, стоявший рядом. Мампо дрожал. Юноше казалось, что внутри его все пылает.
— Я тоже мог бы… — проговорил он.
— Что, проиграть? — усмехнулся охранник. — Это точно, мы все смогли бы.
Мампо ничего больше не сказал, хотя на самом деле он имел в виду совсем иное. Юноша хотел сказать, что он тоже смог бы станцевать этот смертельный танец и победить. «Я могу так», — говорило его тело. Тело знало, что нужно делать.
Между тем на арене разворачивалась следующая схватка. Она тоже закончилась тем, что один из соперников спрыгнул с насыпи, признав свое поражение. Наблюдая за сражающимися, Мампо понял, что существует ограниченное количество движений, и искусство боя состоит в том, чтобы чередовать и комбинировать их. Поскольку каждый из бойцов знал, чем грозит следующий маневр противника, мастерство проявлялось в том, чтобы предвидеть, каким будет нападение, и найти способ отразить его. Лучшие воины меняли направление броска даже в середине стремительной атаки. Самые великолепные движения, вызывавшие наибольшее восхищение толпы, были сопряжены и с самым большим риском для бойца.
