Сказки под ивами - Хорвуд Уильям (книга бесплатный формат .txt) 📗
Тем не менее что-то не давало Крысенку покоя. Он чувствовал себя неловко оттого, что его старший друг, опекун и учитель сидит дома, а он радуется жизни, прогуливаясь по реке с друзьями. Через некоторое время он попросил у Выдры разрешения вернуться домой.
— Тебя что-то беспокоит? — почувствовал неладное Выдра.
— Точно не знаю, не уверен, но… Река, она говорит, что сейчас мое место не здесь… Я должен быть дома. Боюсь, с Капитаном что-то случилось.
Два раза просить Выдру не пришлось. Опытный прибрежный житель, он давно понял, что в умении общаться с Рекой Сын Морехода мог сравниться с самим Рэтом. Да и самому Выдре Река в тот день показалась какой-то не такой, если не хуже…
В общем, Выдра вместе с Порт ли направились вслед за Крысенком к дому Рэта. Зрелище, представшее их взору, оказалось хуже самых мрачных предположений. Бедняга Рэт лежал на полу у камина; рядом валялись куски угля, свидетельствовавшие о том, что Рэтти, видимо, как раз хотел получше протопить камин, когда ему стало плохо. Теперь огонь в камине погас, комната выстудилась, и Рэт лежал на полу, чуть слышно постанывая от боли, сковавшей его грудь, плечи и лапы.
Выдра тотчас же принял решение: Крысенок был послан за Кротом, чья помощь в таких случаях бывала неоценимой; Портли же отправился на поиски Барсука, а затем за врачом. Все было сделано очень быстро, вот только Крота дома не оказалось. Остальные пытались помочь Рэту, как могли.
— Когда пришел доктор, Барсук велел мне снова сплавать в Кротовый тупик, — сказал Крысенок, подводя лодку к мосткам у домика Рэта и помогая кротам выбраться на берег. — Он сказал, что вы знаете Рэтти лучше любого врача и найдете лекарство или какое-нибудь средство, которое ему поможет.
Печальное зрелище предстало глазам вошедших в дом Водяной Крысы. Комнату наполняли запахи лекарств и лечебных трав. За столом сидел Выдра и грустно качал головой; Портли впал в забытье у камина, в котором боролись за жизнь несколько слабых язычков пламени.
В дверях спальни Рэта стоял Барсук, из-за плеча которого Крот (успевший дать Племяннику указание растопить камин получше) разглядел сидевшего на краю кровати солидного господина в темном костюме. Большой докторский саквояж стоял открытый у его ног. Господин держал рукой запястье Рэта и внимательно смотрел на циферблат своих карманных часов. Вид у него при этом был весьма обеспокоенный.
— Боюсь, конец уже близок, — прошептал Барсук.
— Только не это! — охнул Крот.
Тем временем врач встал с кровати больного, положил безжизненную лапу Рэта на постель и, еще озабоченнее покачивая головой, вышел из спальни, жестом пригласив Барсука поговорить наедине.
— Но что, что с ним случилось? — тотчас же бросился к врачу Крот.
Барсук представил Крота доктору — высокому, худощавому, бледному человеку того типа, что воспринимают пациентов как досадное, надоедливое недоразумение в их жизни. Тот милостиво позволил Кроту принять участие в совещании.
— Состояние больного очень тяжелое, — сообщил врач. — Основные симптомы пугающие, и я боюсь, что…
— Но он ведь не… не… — Крот, не стесняясь, расплакался, с мольбой и надеждой глядя на врача.
— Я вообще удивляюсь, что он так долго и упорно цепляется за жизнь, — устало сказал доктор, всем своим видом показывая, что со стороны Рэта такое поведение было абсолютно неразумно, ибо длительная агония лишь заставляет зря мучиться близких и к тому же приносит некоторые неудобства обществу (видимо, он имел в виду тот факт, что его лишний раз вызвали к больному).
— Честно говоря, — добавил врач, — учитывая столь слабый пульс и резкое, почти полное ослабление всех чувств, за исключением слуха, который обычно и исчезает последним, я бы ни за что не поверил, что ваш друг протянул так долго после удара, хватившего его сегодня утром.
— Как же так получилось, что меня не было дома, когда Крысенок заходил в первый раз! — сокрушался Крот. — Я бы сразу принес ему кое-какие настои, сделал бы компрессы, а потом… потом…
— Ну уж увольте, сэр, — с явным неудовольствием отозвался врач. — Пациенту, находящемуся в столь тяжелом состоянии, вряд ли помогут травяные отвары и дружеское сочувствие, если учесть, что он никак не отреагировал на все принятые мною в течение последних трех часов меры. И вообще, я настоятельно рекомендую, нет — требую, чтобы моего пациента не беспокоили понапрасну ради опробования на нем каких-то бабушкиных, знахарских рецептов. Никаких вливаний отваров, настоев, никаких капель и мазей! В его состоянии это может только… вы сами понимаете. В общем, сейчас он пребывает где-то на грани бреда и нормального сна, и, кстати, некоторое время назад он произнес — абсолютно невнятно — несколько слов, из чего я могу сделать вывод, что кризис миновал и вашему другу, вполне возможно, даже станет на какое-то время чуть лучше. Впрочем, это не должно вас слишком обнадеживать: вряд ли он когда-нибудь сможет поправиться настолько, чтобы снова вести активную самостоятельную жизнь.
— Неподвижный Рэтти! — всхлипнул Крот. — Нет, этого не может быть. Я умоляю вас, объясните, что с ним?
Неожиданное чувство вины, смешанной с тревогой, охватило Крота. Он, так любивший Рэта, никогда ни в чем не мешал ему, не просил делать того, чего тот делать не хотел… почти никогда… Неужели? Неужели то, на чем однажды настоял Крот, заставив Рэта распрощаться со своей заветной мечтой, сейчас так больно отозвалось на его здоровье?
— Клянусь, — прошептал Крот, — клянусь, что, если Рэт поправится, я никогда не буду ни в чем перечить ему, не буду с ним спорить, не буду его уговаривать, убеждать…
— Эй, дружище, что ты там бормочешь? — удивленный, обратился к Кроту Барсук.
Приступ бессильного раскаяния, охвативший Крота, отступил так же внезапно, как и начался. Мгновение — и Крот уже, взяв себя в руки, стоял широко расправив плечи, высоко подняв голову и дерзко, с вызовом глядя в глаза врачу. Он задал вопрос, на который так и не получил ответа, а вопрос, между прочим, касался его тяжело больного друга!
— Что случилось с Рэтом Водяной Крысой? — спросил он еще раз.
— Что с ним случилось? — переспросил доктор.
— Да, что с ним? — подхватил вопрос Барсук. — Вы уже полдня провели у постели больного, и наверняка у вас есть какие-то соображения насчет поразившего его недуга.
— Мне абсолютно ясно, что случилось с вашим другом, — гордо и даже чуть обиженно заявил врач, но от его собеседников не ускользнули нотки неуверенности, звучавшие в голосе. — Его поразила особая, самая тяжелая форма физической слабости организма, наиболее характерными симптомами которой являются паралич внутренних органов и полная дисфункция нервной системы. Что касается возможного лечения, то главным средством является абсолютный покой для больного, строжайшее оберегание его от любого рода нервного напряжения или неожиданно резких внешних влияний. Любой из этих факторов может привести к самым печальным последствиям, оба они — при одновременном воздействии — почти непременно вызовут вышеупомянутые последствия. Если же состояние больного начнет ухудшаться, то остается последнее средство: горячие ванны и паровые ингаляции — чтобы облегчить кровоток, а затем — пиявки, для дальнейшего улучшения кровообращения.
— Горячие ванны и паровые ингаляции? — переспросил Крот, вспомнивший, как не любил Рэт жаркую и влажную погоду.
— Пиявки? — передернулся Барсук, у которого были свежи воспоминания о том, как при помощи этих мерзких созданий пытались лечить хронический кашель тети его служанки (вскоре после чего несчастная благополучно скончалась).
— Именно так, — подтвердил врач. — Завтра утром я снова навещу больного. Тем временем сделайте одолжение и дайте ему вот эти таблетки. До этого момента я воздерживался от применения медикаментозных средств, но теперь, полагаю, кое-какие лекарства ему не повредят. Всего доброго. Счет я перешлю вам по почте.
