Неизвестные приключения Баранкина - Медведев Валерий Владимирович (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
В автобусе было шумно. Сзади, у последнего сиденья, где на плечиках висело множество всевозможных живописных костюмов и нарядов, были свободные места, и дружки пересели с таким расчетом, чтобы при случае можно было за эти костюмы и спрятаться, что они и сделали, когда в автобус, продираясь с силой через не пропускавших его мальчишек и девчонок, влез Венька Смирнов, разыскивая глазами Баранкина и Малинина. Не заметив их, он добровольно подчинился выдворению его из салона автобуса. В это время колдовавшая в первых рядах автобуса над корзиной другая девочка стала разносить на подносе булочки и стаканчики с «фантой».
– Баранкин, – вздохнул Малинин, – если ты сейчас скажешь, что я не должен есть булочку и пить воду, то я моментально упаду в обморок. – При этом он так многозначительно посмотрел на булочки, которые лежали на подносе у девчонки, и на кувшин с «фантой», что Баранкин тут же понял, что если он скажет не угощаться, то Малинин действительно упадет в обморок.
– Из-за тебя, – сказал с укоризной Баранкин Косте, – придется отрабатывать этот легкий завтрак!.. Угроза воздушного нападения пиратов двадцатого века миновала. Отбой! – скомандовал Баранкин. – Я пишу стихи!.. И кто только тебя за язык дернул сказать, что я поэт?!
– Баранкин, а ты вообще-то умеешь писать стихи? – спросил Малинин.
– Не знаю, – ответил Юра. – Не пробовал. Нет… вообще-то, я, конечно, все могу… Но, может, не до такой степени, – продолжал Баранкин, грызя, как Пушкин, но не конец гусиного пера, а колпачок шариковой ручки.
Пока Малинин, пересев на соседнее кресло, уплетая булочку и запивая ее «фантой», говорил какой-то незнакомой школьнице всевозможные глупости и выслушивал от нее еще большие и просто даже невозможные глупости, пока Зина Фокина с Эрой Кузякиной и Светой Умниковой в сопровождении Марины успели выскочить из здания ГАИ и поспешили к телефону-автомату, выслушивая от Марины, в общем-то фантастические, невероятности насчет того, что в кино «голос Баранкина» был, а самого его не было, пока Венька Смирнов заглядывал в водопроводный колодец, что находился впереди автобуса и в котором, по расчетам Веньки, могли схорониться Баранкин и Малинин, но обнаружил там водопроводчиков, ремонтировавших чтото под землей и шумевших своей паяльной лампой, как картошкой, жарившейся на сковороде, Баранкин уже закончил, к своему удивлению, небольшую поэму в стихах примерно на двух с половиной страницах. Подсев к Баранкину и прочитав стихи, Малинин просто обалдел и замер, как дети в цирке, с разинутым от удивления ртом, и если бы ему не нужно было высказывать Баранкину свое обалдение и восхищение, то он бы так и просидел неизвестно сколько времени.
– Переписывай! – сказал Баранкин. – С цифрой один читаешь ты, с цифрой два – я! С буквой "В" читаем вместе!..
Малинин стал с интересом переписывать стихи в свой блокнот.
– Ну, Баранкин, – сказал Малинин, – если ты написал стихи, то ты все можешь!..
Баранкин подумал и сказал:
– Ну, Малинин, я не потому все могу, что написал стихи, а потому что я все могу, поэтому я и написал стихи.
Костя не знал, что Баранкин имеет в виду, говоря все это, но что Баранкин что-то имеет в виду, это он понял. Как раз к этому времени автобус подъехал к московской школе поблизости от Москвы-реки и Киевского вокзала. Началась суматоха высадки и переселения автобусного населения из автобуса в помещение школы, возле которой уже стояла машина – ретранслятор с лакированной семицветной радугой на бежевом корпусе. Черные кабели, уже раскатанные и еще не раскатанные, как змеи, лежали и грелись на асфальте. Суматоха переселения в школу еще более усилилась. Все бегали – кто вдоль по коридорам, кто поперек. Сталкивались. Расходились и снова налетали друг на друга. Баранкин и Малинин даже и представить не могли, как из всего этого может получиться организованная и благоустроенная телепередача.
– Может, сбежим? – предложил Малинин Баранкину, но тот в ответ только сердито сдвинул брови.
Разыскав Баранкина и Малинина и отняв на ходу у Кости Малинина Юрино стихотворение, девочки – «внучки братьев Гримм» – исчезли и вскоре так же бегом вернулись обратно.
– Художественный руководитель сказала, что это стихотворение поднимет нашу телепрограмму на космическую высоту! – сказала Нина, а «не Нина» попросила: «Можно я его спишу?»
– Я это сделаю лично для вас своею собственной рукою, – пообещал Малинин предельно любезным голосом.
Тем временем большая суматоха, разделившись на маленькие суматошки, достигла своего накала и неразберихи. Поудивлявшись всему этому, Малинин спросил Баранкина уже в который раз: «Может, сбежим с концерта?..» Только теперь – еле слышно. В горле у Кости пересохло от волнения с тех пор, как они вошли в здание школы, и он уже не мог говорить во весь голос.
– Сбежим?! – передразнивал его то и дело Баранкин. – Если бы ты не съел незаслуженно не принадлежавшую тебе булочку и не выпил стакан «фанты», мы бы могли не сбежать отсюда, а преспокойно уйти!
Малинин, уязвленный справедливым обвинением своего друга, тяжело вздыхая, пытался сглотнуть уже несуществующую слюну.
Передача началась с того, что стоявшие в актовом зале перед занавесом школьники из Москвы и подмосковного совхоза долго жали друг другу руки, обменивались школьными вымпелами и обещали приезжать друг к другу в гости и помогать друг другу.
Малинин, стоявший в задних рядах рядом с Баранкиным, понял, что школьники из Москвы будут приезжать к подмосковным школьникам и помогать им работать на поле, но он никак не мог понять, что будут помогать делать в Москве ребята из Подмосковья?
– Как же ты не понимаешь, Малинин? – удивился Баранкин Костиному вопросу. – В подмосковном совхозе они помогут нам с тобой решить задачу, решение которой мы с тобой не понимаем, а у нас в Москве они помогут нам выкопать ямы под деревья!..
– Законно! – поддержал слова Баранкина Малинин.
Затем начался концерт, который вели Федя Редькин (высоченный худющий мальчик) и Редя Федькин (мальчик маленький и толстенький). Интермедия, которую они разыгрывали, Косте и Юре понравилась, потому что она была из школьной жизни. Речь в ней шла о том, как одного мальчика выбрали старостой класса. Они говорили, какой он умница, что его все уважают, что им гордятся. Мальчику это все нравилось, и постепенно в разговоре с ребятами он начинает зазнаваться, просит называть его на «вы», не слушает ничьих советов, всем только приказывает, перечеркивает всю программу художественной самодеятельности и составляет свою, никуда не годную. Ребятам это не понравилось, и через десять минут они переизбрали старосту. Он пробыл в этой должности десять минут и девять секунд – рекордное время.
